Даниэла Стил - Голубоглазый юноша [litres]

Элен не сомневалась, что Джинни справится; положение в Сирии было напряженным, остро ощущалась необходимость в сотрудниках фонда. Мальчики старше 14 лет беспричинно оказывались в тюрьмах, порой подвергались пыткам и даже изнасилованию, выжившие оставались сломленными, физически и психологически искалеченными. Задержанию и заключению подвергались даже дети младше этого возраста. Красный Крест развернул для них два лагеря, куда предполагалось направить персонал из разных стран. SOS/HR определял по два сотрудника в каждый лагерь, в их число попала и Джинни. То, что выбор пал на нее, свидетельствовало о высоком доверии, но для такой работы требовались крепкие нервы. Именно по этой причине командировка предполагалась укороченная: Элен обещала вернуть Джинни назад меньше чем через два месяца, в начале августа. Джинни испытала облегчение от того, что разлука с Блу не будет слишком долгой. Тем же вечером она ему все рассказала.

– Через неделю я уеду, – начала она разговор за ужином. – Я не попаду на твой выпуск. Это очень грустно, но ты уже взрослый, ты поймешь. Есть и хорошая новость: я вернусь на месяц раньше. – То, что она пропустит его выпуск, было известно заранее, в отличие от того, что она вернется еще до конца лета. – Перед отъездом я куплю тебе сотовый телефон. – С этим она затянула и часто сталкивалась с неудобствами, так как не могла его отследить. – Ты должен всегда быть доступен на случай звонка детектива Сандерс или адвоката О’Коннора. – Как раз сейчас, когда затевалось расследование, им могли понадобиться от Блу дополнительные сведения. – Я стану тебе звонить при каждом удобном случае, но в лагере могут быть проблемы со связью. – Она умолчала об опасностях, которым будет подвергаться. – Хочу, чтобы ты перебрался в «Хьюстон-стрит». Знаю, ты не фанат этого места, но восемь недель можно потерпеть. – Она старалась быть спокойной и обстоятельной и того же ждала от Блу. Он заранее знал, что время ее отсутствия должен будет скоротать в другом месте.

– Почему я не могу остаться здесь? – Он был горько разочарован ее отъездом, хотя знал, что это неизбежно. Им обоим было трудно смириться с этим теперь, когда подошло время.

– Один в квартире? Тебе всего тринадцать лет. Вдруг ты заболеешь? – Не хватало, чтобы социальный работник пронюхал, что 13-летний паренек живет один!

– Если я заболею на улице, никто пальцем не пошевелит, – возразил Блу.

– Мне будет спокойнее, если я буду знать, что ты в надежном месте, с другими ребятами, там, где тебе помогут, если вдруг понадобится.

– Ненавижу приют! – Он сложил руки на груди и вжался в кресло.

– Это неполные два месяца! В этот раз я обернусь быстрее и проведу здесь почти весь август. До сентября меня оставят в покое.

Джинни уговаривала его, а у самой на душе скребли кошки. С другой стороны, он обходился без нее, пока они не встретились, а теперь, уезжая, Джинни заботилась о том, чтобы он не был предоставлен самому себе. Хулио Фернандес обещал в этот раз глаз с него не спускать, к тому же в приюте в распоряжении Блу было фортепьяно. Но это было слабым утешением.

– Вздумаешь убежать – учти, ты об этом пожалеешь! Вернусь – привяжу тебя к кровати, спрячу твои любимые кеды, придумаю что-нибудь еще хуже.

Он встретил пустые угрозы улыбкой. Джинни не умела его наказывать, не умела на него сердиться. Просто ему не хотелось гнить в ее отсутствие в «Хьюстон-стрит». Но он понимал, что должен стиснуть зубы и подчиниться; единственное, что ему оставалось – сетовать, не скрывая неудовольствия.

На следующий день после получения назначения в SOS/HR Джинни позвонил Эндрю О’Коннор. У него возникла мысль, которую он хотел обсудить без Блу, поэтому адвокат позвонил в первой половине дня, когда тот был в школе, а Джинни готовилась к поездке.

– Блу бывал у психотерапевта? – спросил адвокат.

– Не думаю, он бы со мной поделился.

– Было бы неплохо, если бы с ним потолковал такой специалист. Наша позиция укрепится, если мы сможем ссылаться на что-то вроде психической травмы. Кроме того, Блу может припомнить что-то такое, о чем не говорил нам, потому что запамятовал. Это так, мысль на полях. Он кажется удивительно уравновешенным парнем, учитывая все, что ему пришлось пережить. Уверен, вы здорово ему помогли! – Джинни представлялась ему чуть ли не святой. Он видел, как Блу и Джинни нужны друг другу. Она была к нему добра и внимательна, дарила ему всю свою любовь.

– Мне без году неделя, – скромно возразила Джинни. – Он и без меня неплохо справлялся. У него появился угол, но душевная твердость – его собственное достижение.

– Молодому человеку несказанно повезло, – серьезно сказал Эндрю. Джинни знала, что бывший ватиканский юрист – часть этого везения, он ведь взялся бесплатно заниматься их иском.

– Меньше чем через неделю я уезжаю. Постараюсь перед отъездом к кому-нибудь пристроить его. У вас есть кто-то на примете?

Он назвал ей психотерапевта, с которым успешно сотрудничал раньше, особенно по схожим делам. Джинни записала координаты.

– Куда вы отправляетесь? – поинтересовался адвокат. Даже перестав быть телерепортером, она продолжала вызывать интерес. По мнению Эндрю, работа в международной правозащитной организации была достойна восхищения, но он плохо разбирался в этой сфере деятельности.

– В Сирию, – как ни в чем не бывало ответила Джинни.

– Сирия?! Почему туда?

– Я – полевой работник SOS/HR. Трижды в год меня отправляют в командировки на три-четыре месяца, как правило, в лагеря беженцев. В прошлый раз это был Афганистан.

– И давно вы этим занимаетесь? – Она заинтриговала его еще больше. Для работы в таких опасных местах требовалась недюжинная отвага; он догадывался, что в прошлой жизни Джинни настрадалась.

– С тех пор, как… – Она спохватилась. – Три с половиной года, с тех пор как ушла с телевидения. – Ей не хотелось напрашиваться на сочувствие и раскисать, рассказывая про Марка и Криса.

– Куда денется в ваше отсутствие Блу?

– В этот раз меня не будет только восемь недель. Я заключила с ним договор, который ему поперек горла, но деваться некуда. Он поживет в приюте «Хьюстон-стрит», это очень достойное место. Когда я была в Афганистане, он оттуда сбежал. В этот раз он обещает продержаться. Я дам ему ваш номер телефона.

Слушая ее, Эндрю улыбался. Он был от нее в полном восторге, представляя, что она сумела сделать для Блу.

– Кстати, для визита к психотерапевту потребуется, наверное, разрешение его тети. Эти специалисты соблюдают все правила.

– Я позвоню его тете, она подпишет, – сразу согласилась Джинни.

– Вы, должно быть, переживаете: физически опекунша – вы, а формально – она.

– Ничего страшного. Она охотно подписывает все, что нужно, достаточно с ней созвониться.