Даниэла Стил - Голубоглазый юноша [litres]

Слова Эндрю проникали Джинни глубоко в душу. Она подняла на него вопросительный взгляд.

– Откуда вы все это знаете?

Прежде чем ответить, Эндрю долго колебался, смотрел в пространство. А потом начал вспоминать.

– Со мной в детстве произошло то же самое. Мне было одиннадцать лет. Был такой отец Джон – большой, толстый, забавный весельчак. У него была богатейшая коллекция комиксов, он обещал дать мне их почитать, манил меня своими бейсбольными карточками. Я притащился к нему домой, ну, он и сотворил со мной примерно то же самое, что делал с мальчишками отец Тедди. И обвинил в этом меня самого, я, дескать, его прельстил, и дьявол испепелит меня на месте, если я кому-нибудь проболтаюсь. Прошло несколько месяцев, прежде чем я все рассказал своим родителям.

Они мне не поверили. Отца Джона обожал весь приход, а я всегда был озорником. Больше мы это не обсуждали. Я знал, что он очень плохой человек, и считал себя виновным в том, что он со мной сделал. Я решил, что в один прекрасный день стану священником, только по-настоящему хорошим, и оправдаюсь перед Всевышним за то, к чему принудил отца Джона, слабовольную жертву соблазна. Священником я стал расчудесным, как и обещал Богу.

Но мне свет был немил. Я ошибся: у меня не было призвания к сану. Мне хотелось встречаться с женщинами, хотелось семьи. – Он сопроводил эти слова улыбкой. – Меня снова подстерегло чувство вины: теперь за сложение сана. А потом начали всплывать эти инциденты в Церкви. Пошли пересуды о священниках, вроде отца Джона и отца Тедди. Отец Джон ничуть не пострадал, он за многие годы успел поразвратничать с сотнями детей, но дожил свои дни в мире. Когда все эти разговоры вырвались из-под спуда, мне оставалось одно: отказаться от обета и работать адвокатом, защищать детей, которым, как мне, никто раньше не верил. Я знал, что если попытаюсь заниматься этим изнутри Церкви, то меня заставят прикрывать и защищать самих преступников.

Поэтому я, наконец, ушел и перестал чувствовать себя виноватым. Иногда я скучаю по священству – кое-что меня в нем привлекало. Но я гораздо счастливее, когда помогаю таким детям, как Блу, сажать в тюрьму плохих священников. Чтобы это делать, мне не обязательно самому быть священником. Странно, во мне с детства сидит остаточная вина. Когда я увидел, как вы верите в Блу, как отстаиваете его, защищаете, старая рана зажила. Вы – настоящая целительница, Джинни, притом исключительно любящая. Возможно, этого хватает, чтобы устранить вред, причиненный таким, как Блу и я, или, по крайней мере, запустить процесс. В моем случае это несколько поздновато, но надежда еще теплится.

Вы ни в чем не должны себя винить. Ваш муж совершил в ту ночь то, что совершил. Вы бы его все равно не остановили, потому что не знали. Блу не мог помешать отцу Тедди, я – отцу Джону. Их дела – это их ответственность, а не наша. Нам остается делать то, о чем вы твердите Блу: наш долг перед собой – позволить совершиться исцелению и идти дальше. Даже моя жизнь теперь улучшится благодаря вам. У каждого найдется, в чем себя упрекнуть. Не стоит расходовать на это энергию.

После этой его тирады они долго молчали.

– Представляю, что вы пережили, – нарушила молчание Джинни.

– Это в прошлом. Теперь я в порядке. Блу тоже выкарабкается. Мы с ним – счастливчики. Меня убедили в этом вы. Я многое узнал, наблюдая за вами и Блу.

Она кивала, думая о Блу. Только бы он скорее вернулся домой!

Эндрю обнял ее и поцеловал. Ему хотелось этого со дня их знакомства. Когда-то не телеэкране она была очень красивой, а теперь тем более. Он и мечтать не мог, что когда-нибудь повстречает ее и влюбится. Она ответила на его поцелуй. Они долго сидели на скамейке у Ист-Ривер. Потом побрели к Джинни. По пути у нее возникла неожиданная мысль, и Джинни оглянулась.

– Подожди, – тихо попросила она Эндрю и пошла к домику аппаратной, где когда-то познакомилась с Блу. Приглядевшись, Джинни поняла, что заставило ее остановиться: на двери не было замка. Изнутри доносились какие-то звуки. К Джинни подошел Эндрю. Она осторожно открыла дверь и увидела внутри аппаратной Блу, водрузившего на свой чемоданчик открытый ноутбук и не отрывавшего глаз от дисплея. Удивленно подняв глаза на Джинни, Блу сказал первое, что пришло в голову:

– А постучаться?

– Ты здесь больше не живешь, – ласково сказала Джинни. – Вставай, идем домой.

Он помедлил, глядя на пришедших, потом выбрался из аппаратной вместе со своим чемоданчиком. Блу не спрашивал, откуда взялся Эндрю, просто видел, как они оба рады, что он нашелся. Джинни, приобняв Блу, повела его домой. У ограды над рекой она задержалась.

– Хочу тебе кое-что показать. Перед тем, как впервые тебя увидеть, я стояла вот здесь. Знаешь почему? Потому что хотела утопиться! Моя жизнь была до того безрадостной, что я хотела положить ей конец. Умереть в холодной реке накануне годовщины гибели Марка и Криса, никогда больше этого не переживать – вот и все мои тогдашние желания. Но вдруг я увидела уголком глаза, как ты шмыгнул в аппаратную. После этого мы пошли ужинать в «Макдоналдс» – ну, и так далее. Ты ни в чем не виноват, Блу. Твоей вины нет НИ В ЧЕМ. В ту ночь ты спас мне жизнь. Четыре года я плачу́ по счетам во всех лагерях беженцев, до каких только могу добраться. Ты – мой спаситель. Не будь тебя, меня бы давно не было в живых. – Джинни перевела взгляд на Эндрю. – Полюбуйся, скольким людям ты улучшил жизнь, скольких мальчиков спас. Мы – трое счастливцев, проживающих вместе замечательную жизнь! – Она широко улыбнулась Блу. – Посмеешь опять удрать – надеру тебе задницу, ясно?

Он тоже заулыбался, зная цену ее угрозам.

– Ты действительно собиралась тогда покончить с собой? – Блу задал этот вопрос серьезно, Джинни так же серьезно кивнула. Эндрю очень хотелось обнять ее, но не в присутствии же Блу! Во всяком случае, пока.

Они медленно уходили от реки.

– Ты не против, если мы закрепим это официально? – спросила Джинни.

– Что закрепим? – не понял Блу.

– Ты хочешь, чтобы я тебя усыновила?

Блу остановился как вкопанный и уставился на нее.

– Ты серьезно?

– А как же, иначе зачем это обсуждать?

– Еще как хочу! – радостно ответил он и покосился на Эндрю. – Она правда может?

– Потребуется время, но она может, если вы оба этого хотите.

– Я за! – звонко отчеканила Джинни.

– И я! – крикнул Блу.

Эндрю проводил их до квартиры и там стал прощаться. Блу понес вещи к себе в комнату, и у Эндрю появилась минута, чтобы поворковать с Джинни.

– Спасибо за то, что помог мне сегодня. И за все, что ты мне говорил, – сказала ему Джинни.

– Все это искренне. Ты необыкновенная женщина. Надеюсь, мы еще побудем вместе до того, как ты снова улизнешь? – Его взгляд затуманился. – Страшно представлять тебя во всех этих опасных местах!