Анна Тодд - Сестры Спринг [litres]

– А что у Мэг с Бруком? – спросил отец.

Я на миг задержала на нем взгляд и потупилась, рассматривая свои кеды. Мередит не советовала покупать белую обувь, однако я не послушалась.

– А ты что, ведешь блог, где пишешь сплетни о личной жизни дочерей? К чему такой интерес?

– Да нет. Просто хотелось узнать, у кого как дела. Ханчберг сказала, что Мэг пытается выйти замуж за Брука. Я посмеялся, а сам-то думаю: а вдруг правда? Тебе она больше рассказывает.

– Ну они встречаются, наверное. – Я вдруг подумала, что Брук стал бывать у нас реже, а Мэг все больше времени проводит у миссис Кинг. К тому же Шайа пока не уехал.

– Но еще не решили жениться? Молодые, успеют.

– Ну Джону-то вроде… двадцать с лишком? А Мэг уже двадцать.

– Вот именно.

– Вы с мамой поженились сразу после школы.

– Жизнь была другая.

Что верно, то верно. Жить стало лучше по большей части. Мы снова с кем-то воюем, но так вроде было всегда? Мне казалось, все стремятся поскорей пожениться – во всяком случае, в военном городке. В ресторанчиках на окраинах города полным-полно юных солдатских жен, которые подрабатывают официантками и барменшами. Пара девчонок из выпуска Мэг уже вышли замуж за солдат, откомандированных в Форт-Сайпрус. Женщин уже охотнее принимают в колледжи и на работу, чем в те времена. Пришлось им горя хлебнуть – жизнь у военных не сладкая.

– А чем отличалась тогдашняя жизнь? – спросила я.

– Ну, многое ложилось тогда на женские плечи. Особенно в военной среде. Знаешь, ведь трудно быть солдатом, ой как трудно. Каждый год уезжать от семьи и сражаться за жизнь. А если в доме еще и дети, то женщине вообще не до работы. В редких случаях, может, кому и удавалось устроиться, а так – нет. Ну и экономика так устроена, что на армейские заработки семью из четырех человек не прокормишь.

Я фыркнула – что верно, то верно.

– Вот жопа!

– Джо! – Папа повысил голос и прищурился.

– Прости. Просто бесит, что солдаты едва сводят концы с концами, а политики выкидывают миллиарды на обеды, самолеты и всякую чертовщину, да еще списывают за счет государства. Гандо… – Я вовремя умолкла, чтобы не выражаться в присутствии отца.

Дверь отворилась, и в приемную вышла медсестра в кокетливом медицинском костюмчике.

– Лейтенант Спринг, – произнесла она, держа перед собой планшет.

– Мне побыть там с тобой или нет? – спросила я отца. Бывало, он соглашался, бывало – отказывался.

– Побудь.

Я покатила коляску по коридору и чуть не врезалась в стену. Со временем я, конечно, привыкну, тем более никто не давал нам гарантий, что отец когда-нибудь сможет ходить. У медсестры было настолько милое личико, что папа даже не стал жаловаться на вынужденное ожидание. Она представилась – Сирин, а на ярлычке, пришпиленном к костюму, значилась фамилия Орлен. Гладко зачесанные волосы на тугих резинках. Из прически не выглядывало ни единого волоска – все плотно зачесаны с лаком или гелем. Может, торчащие волоски запрещены уставом?

В комнате царила пронзительная белизна, пахло латексом и какой-то химией для уборки. Подвезя отца к смотровой кушетке, я опустилась на соседний стул возле письменного стола. Кушетка была застелена толстой белой бумагой, которая хрустела, когда на нее присаживались.

– На данный момент вас беспокоят боли? – спросила Сирин.

Он выпучил глаза:

– Вы что, смеетесь?

Она улыбнулась и повернулась лицом к компьютеру на столе.

– Если взять шкалу от одного до десяти, как вы оцениваете интенсивность болевых ощущений? – Она вынула свое военное удостоверение и сунула его в щель на клавиатуре. Короткие некрашеные ноготки легко запорхали по клавишам.

– Скажем, тысячи две.

– Две тысячи, поняла. – Она засмеялась. – Итак, скоро подойдет доктор Дженнер, а я пока аккуратненько сниму ваши показатели.

Я взглянула на телефон. Мне пришла эсэмэска от Хейтон, моей сменщицы. Она просила ее подменить, но я в любом случае не успела бы сейчас на работу, даже если бы врач уже начал осмотр.

Целый час отец слушал лекцию о последствиях травмы и о дальнейшей схеме врачебного наблюдения. Папа утверждал, что волноваться нам не о чем, но после всего, что я услышала от врача, меня покинули последние иллюзии.

И еще после той консультации я перестала слепо доверять отцу.

Весна нагрянула с опережением. Мы гуляли по Кварталу, солнце палило нещадно. В воздухе витал аромат пряностей и весенних цветов. Шла вторая неделя апреля, мы прохаживались по улицам, украшенным по случаю фестиваля. Я и не подозревала, что здесь соберется столько народу – просто поддалась на уговоры Мэг. Джо ехала в машине с Лори, и ей не хотелось быть третьей лишней. Сюда мы добрались на машине с водителем Лори. В салоне пахло новенькой кожей и самим Лори. Не представляю, насколько богата эта семья, но даже в условиях военной базы они могли позволить себе личного шофера. Джо с Лори болтали о том, как поедут в Камбоджу, когда Джо окончит школу. Мэг тоже высказалась, заявив, что ей был бы невыносим такой длительный перелет, но все же попросила Джо скинуть в фейсбук десяточек фоток.

Я в основном смотрела в окно, Мэг зависала в своем телефоне. Домчались мы с ветерком – ехать по прямой, по трассе номер 90. Нас подвезли как можно ближе к Джексон-сквер, где и высадили. Повсюду на островках травы расположились люди. И почти все они ели. Какая-то парочка уплетала лангустов из алюминиевой упаковки, какие обычно дают в ресторанах на вынос. Я тут же схлопотала сенсорную перегрузку от изобилия запахов и громкой речи. Мне нравился запах еды, поесть я любила, но пятьдесят голосов, доносящихся отовсюду и сразу – это уже перебор.

– Скажи, классно! – прокричала Джо. Ее переполняла радость. Она скакала вокруг, и даже Лори едва за ней поспевал. – Боже, как я люблю этот город! – Она закружилась, пышная юбочка задралась, обнажая коленки и бедра, и вся она напоминала колеблющийся в зажатых пальцах цветок, который сорвали в полном цвету.

Лори смотрел на нее как зачарованный. И это понятно. Джо излучала такую уверенность, о которой большинство людей и не мечтало. Она могла безоглядно радоваться в присутствии многих людей. У Лори зарделись щеки.

– Ну с чего начнем? – спросила Джо. У нее разбегались глаза. Что ж, вполне объяснимо.

Чего здесь только не было! На столиках разложена вся нью-орлеанская кухня во всем своем немыслимом разнообразии. С лотков торговали всякой всячиной, от самодельного мыла с местным гибискусом до сладко-соленого попкорна в бумажных пирамидках. Само собой, приправлен он был сахарным тростником, произрастающим в окрестностях Нового Орлеана. Неподалеку послышалась музыка: к нам двигался марширующий оркестр.