Франсин Риверс - Дитя примирения

«ТВОЯ СИЛА В ПОКОЕ, ВОЗЛЮБЛЕННАЯ!»

«Почему я должна оставаться в покое? Всю жизнь я была спокойной, тихой и всем довольной — и что это мне дало, кроме горя?! И это сделал со мной Ты! Почему Ты позволил такому случиться со мной?!»

Тут уже другой голос громко напомнил Дине слова Этана: «Не может быть, чтобы Бог приготовил для нас такое». Конечно же, он прав! Этан ведь лучше знает Бога! Его отец был пастором, и его дед, и еще несколько поколений… Он начал изучать Библию, едва научившись читать: он скоро станет пастором, он будет пасти собственное стадо!

«Прекрасная будет картина, не правда ли, Господь? Я стою рядом с Этаном и держу за руку ребенка, рожденного от насилия! Жена пастора должна быть выше всяких нареканий. А я сама — нарекание! Мы соблюдали себя в наших отношениях, чтобы вступить в этот брак чистыми. А теперь во мне растет это… это существо, зачатое кем-то, кого я даже не знаю в лицо!»

— Твоя мама опять звонила, — сказала Джанет, умяв торт и отодвигая тарелку. — Она оставила сообщение на автоответчике, я прослушала, когда пришла домой.

— Я знаю. Я была дома, когда она звонила.

— Почему ты не взяла трубку?

— Я не смогла. — Дина покачала головой, она не могла объяснить подруге, почему так поступила. Тут официантка принесла Джанет ее заказ, и ужин продолжился в молчании.

— Я слышала, что все не так уж страшно, — наконец сказала Джанет. — Они дают тебе обезболивающее, сама операция длится пятнадцать-двадцать минут. После немного отдохнешь, а когда выйдешь из больницы, сможешь обо всем забыть. Все будет позади.

Пятнадцать-двадцать минут. Дине показалось — это то же, что целая жизнь. Чтобы ее изнасиловать, понадобилось гораздо меньше времени, а она не может забыть об этом уже два долгих месяца…

Когда они подъехали к дому, было уже поздно. Этан не ждал Дину у общежития, но оставил записку: «Я молюсь за тебя. Знаю, что когда ты все обдумаешь, то поступишь правильно. Люблю, Этан». Дина знала, о чем его молитвы. По правде говоря, они, скорее всего, не отличались от ее собственных.

Джанет села заниматься. Дина тоже раскрыла свой учебник и попыталась сосредоточиться. Она с трудом сдала экзамен по английскому языку и знала, что высоких баллов ждать не стоит. Если так будет продолжаться, то можно в следующем семестре остаться без стипендии.

Вот и еще причина поскорее со всем этим разделаться…

Она должна принять решение. «Чем дольше ты ждешь, тем труднее будет решиться…»

— Ну, все! — Джанет села, захлопнула учебник и бросила его на стопку других книг на своем столе. — За один раз я не смогу переварить больше биологии.

Она собрала туалетные принадлежности и вышла за дверь. Скоро Джанет вернулась — умытая, с вычищенными зубами и причесанными коротко стрижеными волосами. Она пожелала Дине спокойной ночи и юркнула в постель. Через минуту она уже спала.

Дина все еще сидела на кровати, прислонившись спиной к стене, и читала. Она вглядывалась в строчки, но чувствовала, как ее постепенно охватывает апатия. Какой во всем этом смысл? Она почти ничего не поняла из прочитанного, а то, что поняла, казалось ей бесполезной информацией.

«Господь, Ты не рассердишься, если я это сделаю? В Библии об этом не сказано ни слова — я искала. Но, конечно же. Тебе не нужен такой ребенок…»

От молитвы ее отвлек телефонный звонок. Сердце подпрыгнуло, наполнилось мрачным предчувствием. Джанет спала, так что Дине ничего не оставалось, как поднять трубку.

— Это Джо.

Она с облегчением вздохнула, но, взглянув на часы и обнаружив, что уже далеко за полночь, снова обеспокоилась.

— Что случилось?!

— Я не знаю. Ты в порядке?

— Я… — Она собиралась солгать, но остановилась. — Не совсем…

— Хочешь поговорить об этом?

Нежность, с которой Джо говорил, вызвала на губах Дины улыбку, она закрыла глаза.

— Я весь день только этим и занимаюсь. Говорю, говорю и говорю об этом. Только вот не помогает!

После недолгого молчания Джо сказал:

— Я беспокоюсь о тебе, Дина. И хочу, чтобы ты это знала.

Ее горло сжалось. Она бы, наверное, все отдала, чтобы услышать такую же нежность в голосе Этана. Но от Этана она видит только гнев и отвращение, и требования делать то, что он считает правильным. Ведь он знает, как лучше! Лучше для кого? И для чего?..

«Это и есть лучшее, Господь? Вот это — приготовленное Тобой лучшее? Эта несчастная паршивая ситуация?!»

— Я беспокоюсь о том, что происходит с тобой.

Дина слышала волнение в его голосе и едва сдерживалась, чтобы не заплакать.

— Я не знаю, что мне делать, Джо.

— Не делай того, о чем потом будешь жалеть, — тихо ответил он.

Джо не надо было объяснять, что он имеет в виду.

— Этан считает, что я должна сделать аборт.

— Я знаю, что он думает. Но это не значит, что ты должна именно так поступить.

— А если не сделаю — то что тогда, Джо?! Он все равно будет любить меня? Этан говорит, что Божий план для нас совсем другой, Бог не может ждать от меня, что я рожу этого ребенка…

— Этан не Бог, Дина. Как бы сильно ты его ни любила, он не Бог.

— Что ты хочешь сказать, Джо? Что я должна рожать, не так ли? Этан предупреждал меня, что ты это скажешь!

— Да брось ты трубку! — пробурчала Джанет, переворачиваясь на бок и накрывая голову подушкой.

— Я не хочу, чтобы тебе было еще больнее, чем сейчас, — мягко сказал Джо. — Я забочусь о тебе.

Глаза Дины жгло от слез.

— Я знаю, о чем ты заботишься, Джо. Ты хочешь спасти нерожденного. — Она дала отбой и бросила телефон в бельевую корзину. Прижала колени к груди и опустила голову, но тут телефон снова зазвонил.

Внутри поднимался беспричинный гнев. Нацелен он был на Джо: на его принципы, моральные ценности, его крепкий фундамент в Иисусе Христе. Не так давно Дина и сама разделяла эти принципы, но сейчас это наполняло ее невыразимым смятением и болью, чувством вины и отчаяния. Опять этот Джо со своим кредо, с невысказанным, но в то же время повисшим в воздухе вопросом: «А как бы поступил на твоем месте Иисус?».

Вскочив, Дина запихнула телефон еще глубже в кучу белья; потом схватила подушку и затолкала ее в корзину, пытаясь заглушить не прекращавшийся звон. Однако телефон не умолкал. Дина сорвала со спинки кровати полотенце и выскочила за дверь.

Стоя под душем, она подставила лицо под струи теплой воды, пытаясь утопить в ней мысли, звенящие в ее голове так же безостановочно, как и телефон в комнате. Надо было послушать врача! Надо было вернуться в больницу к двум тридцати! Сейчас все было бы уже позади, и ей не пришлось бы об этом думать!

Дина заплакала, она всхлипывала, обхватив себя руками; сверху на нее лилась вода — это как крещение в боль… Когда-нибудь это кончится? Или все изменилось — раз и навсегда? А если она сделает аборт, сможет ли когда-нибудь почувствовать себя чистой?