Франсин Риверс - Дитя примирения

На следующее утро Дина позвонила домой. Она знала, что слишком долго откладывала разговор с родителями. Тянуть дольше нельзя — будет еще труднее.

Трубку взяла мать.

— Ах, Дина! Слава Богу! Мы так беспокоились!

Услышав мамин голос, Дина снова чуть было нс разрыдалась. Ей хотелось оказаться дома, в объятиях матери — но тогда бы все, что накопилось за это время, все ужасные новости выплеснулись бы наружу. Дина собрала все силы, чтобы голос звучал спокойно и тепло, и попросила прощения. Сказала, что плохо себя чувствовала, а не звонила, потому что не хотела их расстраивать. Сказала, что была очень занята на лекциях и экзаменах. А тут еще Этан отнимает столько внимания (ну ты же знаешь, мамочка, какими могут быть эти мужчины!). Все было правдой. Она действительно сожалела — обо всем… У нее действительно не хватало времени, и она плохо себя чувствовала. До отчаяния… До безнадежности… И это ставшее привычным утреннее недомогание.

— В самом деле все в порядке. Дина? У тебя какой-то странный голос.

— Все отлично! Правда, мам, все хорошо! — «О Боже, Боже, Боже!»

— Дина, — продолжила мать мягким тоном (он всегда появлялся у нее, когда она пыталась заставить дочь разговориться), — ты же знаешь, мне можно сказать все!

— Я знаю, мам! Я всегда так и делала.

Именно по этой причине она так долго тянула со звонком домой. Ее мать всегда знала, если у дочери что-то нс так. У нее на это было какое-то «шестое чувство». Дина шутя называла это «материнским радаром». Но сейчас ей было не до шуток…

— А как идет учеба?

— Все хорошо.

Лекции проходят хорошо независимо от того, присутствует на них Дина или нет.

— А Этан?

— Здоров.

Она прикусила губу, потом продолжила:

— Он все так же на хорошем счету у декана. Два раза в неделю проводит библейские уроки.

— Это тебя беспокоит?

— Почему это должно меня беспокоить?

— Может, его занятость мешает вам проводить время вместе?

— Мы бываем вместе каждый день. И почти каждый вечер.

— Вы, случайно, не передумали сейчас играть свадьбу — ведь такие еще молодые!

— Нет.

«А может, Этан передумал? Передумал, раздумал…»

— Дина, — мать колебалась, подбирала слова, — может быть, ты и Этан… вы не зашли в ваших отношениях дальше, чем собирались?

Дина нахмурила лоб, пытаясь понять, к чему она клонит.

— Мы обручены, мам. Мы поженимся в августе.

— Да, конечно, и с нашего благословения.

— Вам же нравится Этан, правда?

Родители встречались с Этаном только однажды. Они прилетели сюда именно для этой встречи, как только дочь сообщила им, что влюбилась в молодого человека из колледжа.

— Очень нравится, и твоему папе, и мне! Просто… ну, мы с папой хотели бы тебя предостеречь.

Предостеречь… Слово прозвучало резко.

Она всегда чувствовала себя в безопасности. Отец с матерью любили и берегли Дину, ей никогда не приходилось ничего бояться. Теперь же вся ее жизнь была пронизана страхом. Страх приносили мысли о том, что с ней случилось. О том, что росло внутри нее. О том, что теперь надо делать, о будущем с его неизвестностью и болью. Бесконечный страх. Он, казалось, простирался далеко вперед, на всю оставшуюся жизнь…

— Этан — здоровый молодой человек, — продолжала говорить мать. — Твой папа и я еще не забыли, каково это — быть молодым и влюбленным. Иногда… в общем, когда двое проводят столько времени вместе, приходит… искушение.

Дина понимала, что мать осторожно прощупывает почву, мягко пытаясь вытянуть из нее причины столь долгого молчания. Ей, наконец, удалось понять смысл, скрытый в маминых словах. Она подумала, что Дина с Этаном спят вместе. Потрясенная и обиженная, Дина закрыла глаза. «Ах, мама!..»

— Солнышко, — в голосе матери слышалось страдание, — я не хотела расстраивать тебя еще больше. Но, если причина в этом, ты сама можешь это прекратить.

— Ты не угадала, мам!

— Нет?!

— Нет.

Этан теперь не мог даже поцеловать ее так, как он это делал раньше.

— Я знаю — что-то не так. Ну, я и предположила… Прости меня, Диночка! Ты ведь раньше звонила нам каждую неделю, а тут целый месяц молчания. Из писем твоих поймешь не так уж много. Мы любим тебя! Если вы с Этаном… ну, скажем, зашли слишком далеко… что ж, мы это можем понять!

Дина уставилась на стену, хлюпая носом и вытирая его тыльной стороной ладони.

— Никуда мы не зашли…

— Дина, я…

— Нет, мам!

— О’кей, — медленно проговорила мать.

В ее голосе было столько сомнения, что Дину прорвало.

— Клянусь всемогущим Богом, что я не спала с Этаном! Ничего такого не было!

«А то, что было, в сотни раз хуже…»

— Прости, дорогая! Я не хотела предполагать худшего…

Худшего… Худшего мать и не могла предположить, слава Богу! Дина не осмеливалась даже подумать, что будет, если она расскажет ей о том, что ее дочь изнасиловали, да еще вдобавок она от этого забеременела! Это не просто потрясет родителей, это разрушит все мечты о будущем, которое они готовили для своего ребенка!

Но, в то же время, сколько можно держать их в неведении? Как может Дина скрывать это от них — хотя бы и по той причине, что им будет больно узнать правду? В июне она должна вернуться домой, провести с ними все лето, а в августе — свадьба с Этаном…

В августе она будет на седьмом месяце беременности, если, конечно, сохранит ребенка…

В ужасе Дина представила себя стоящей перед отцом Этана; как он, в сияющей пасторской мантии, проводит церемонию их бракосочетания. А за ней и Этаном — церковь, полная родственников и друзей, все желают им счастья…

«Боже! Боже! Я этого не перенесу!!!»

Мысль пришла холодная и ясная: ей и не надо ничего переносить… Родителям не надо ничего знать. Никому не надо знать. Если она сделает так, как хочет Этан, ни его, ни ее родителям так и не придется узнать, каким жестоким может быть этот мир!

— Вы с Этаном оба утверждены в христианской морали, — продолжала тем временем мать. — Чистота — это драгоценный подарок, который преподносят друг другу муж и жена в ночь после свадьбы.

Чистота…

Растоптанная и уничтоженная…

Какой дар она преподнесет Этану, когда выйдет за него замуж? Тело, с которого соскоблены следы лап насильника?

Очищенное, но все равно обесчещенное! Она видела это в глазах Этана. Их родители могли так ничего и не узнать, но он-то знает!

— В чем дело, детка? — спросила мать. — Пожалуйста, доверься мне!

— Ах, мама, это давление, давление так ужасно…

— О каком давлении ты говоришь?

— Все вокруг, — мрачно сказала Дина. Она не могла решиться снять с себя это бремя и переложить его на плечи матери.

Что это даст? Разве что-нибудь от этого изменится? Она все равно не забудет об изнасиловании. И то, что растет у нее внутри, не исчезнет. Чтобы оно исчезло, есть только один путь.