Франсин Риверс - Дитя примирения

— Никогда не видел, чтобы кто-нибудь так наслаждался куском торта.

Дина наколола на вилку кусок побольше и протянула ему.

— Вкус просто небесный!

Джо позволил себя покормить, слегка приподнял брови и одобрительно замычал. Дина со смехом подвинула к нему тарелку.

— Доедай, я больше не могу. — Она забавлялась, глядя, как он поглощает торт.

Съев несколько кусочков, Джо втянул щеки, потом быстро запил торт черным кофе.

— Слишком сладко, — сказал он.

Дина поймала себя на том, что изучает Джо, пока его внимание отвлеклось на музыкантов. Странно, как обманчива может быть внешность человека! Этот, на самом деле, такой добрый и заботливый мужчина был похож на уличного хулигана — с этой копной длинных темных волос, падавших на воротник куртки. Теперь ему не надо было подчиняться правилам колледжа и коротко стричься. Мочка уха у Джо была проколота, на руке — татуировка креста с бриллиантом. Как-то раз она спросила об этом Джо; он объяснил ей, что бриллиант — знак того, что парень участвовал в ограблении. Позже, когда Джо только стал христианином, поверх бриллианта он вытатуировал крест.

Дина видела, как девушки обращают внимание на Джо. Он был по-своему красив. Раньше она как-то не думала об этом — может быть потому, что была слишком занята Этаном. Эти двое мужчин отличались друг от друга, как небо и земля!

— Тебя интересует кто-нибудь в Беркли, Джо?

Джо посмотрел на нее. В выражении ее лица он не заметил ничего необычного — простое любопытство.

— Меня интересуют многие люди…

— Я имею в виду девушек.

— Я смотрю на них, но дальше этого дело не идет.

— Тебе нравятся рыженькие, не так ли? — спросила она, вспомнив медсестричку, с которой он встречался в КНЖ.

— Мне нравятся блондинки, — сказал он, глядя на ее волосы.

Дина рассмеялась, не воспринимая всерьез этот намек.

— Ага, и брюнетки также! Ты так и увивался вокруг Кэрол.

— Я не увивался. Я просто… В общем, это не имеет значения.

— А ты ей очень нравился!

Джо усмехнулся.

— Ей нравились многие парни.

В ответ Дина нахмурилась и посмотрела ему в глаза.

— Не беспокойся, — сказал он, уловив намек. — В этом отношении я не согрешил. Хотя, конечно, с другими грехами проблем у меня хватает.

— И с какими же?

Джо колебался.

— Зависть, — наконец ответил он. И, не желая задерживаться на этом, быстро добавил: — И гнев. Вот с этим действительно проблемы. Я довольно часто мечтал о том, что сделаю, когда достану того парня, который тебя изнасиловал.

Дина опустила глаза.

— Точно так же говорил и Этан…

Джо не стал спорить. Этан действительно произвел много шума. В конце концов, все перевернул с ног на голову. Его гнев излился на голову Дины, когда та «не проявила покорности» и не согласилась на аборт. «Боже, как же люди умудряются так путаться в собственных мыслях?»

— А кому ты завидовал, Джо?

Он понял, что Дина очень внимательно слушает и анализирует его ответы. Теперь Джо решил осторожнее подбирать слова.

— Многим людям — до того, как я стал христианином. А после — только одному.

— Кому?

Джо смотрел на нее, но не отвечал.

Дина внимательно взглянула на него, пытаясь понять. Его темные глаза разглядывали ее так пристально, что у Дины покраснели щеки.

— Джо?

«Господь, — подумал он, — а что, если я скажу ей правду? Что, если оставить эту беспечную болтовню и заговорить о главном?» Взвесив все «за» и «против», он скорчил гримасу.

— Может, когда-нибудь я тебе скажу. «Признайся, наконец, Джо, — ты просто трус!»

Музыканты стали расходиться.

Джо взглянул на часы, и у него сердце ушло в пятки!

— Пора тебя отвезти домой. Ты сказала маме, что не задержишься, а уже полночь.

Когда они спускались по ступенькам в гараж, Джо снова взял ее за руку. Он не отпускал ее, пока не открыл дверь машины. Потом вывел машину из гаража и поехал вверх по холму. Дина сидела, откинув голову на спинку.

— Спасибо за чудесный вечер, Джо!

— Тебе спасибо!

В машине воцарилась уютная тишина; они проехали через город, свернули на юг, на Девятнадцатую авеню.

— Знаешь что, Джо? Оказывается, ты мой лучший друг! — Он ничего не ответил. Дина покраснела, думая, что смутила его.

— Ничего, что я это сказала? Хочу сказать… я не пытаюсь как-то изменить наши отношения.

— Ты лучше их не разрушай, — сказал он резко.

Ни один из них не произнес ни слова, пока они ехали по Океанской авеню.

Джо остановился перед домом Дины и выключил двигатель. Когда он слегка повернулся, чтобы взглянуть на девушку, его сердце бешено колотилось: он заметил, как Дина напряжена. Чего она боится? Думает, что он полезет целоваться?

— Ты всегда был рядом, когда я в тебе нуждалась, Джо, — сказала девушка, не глядя на него.

— Для этого и существуют друзья.

Ее глаза наполнились слезами, горло сжалось. Дина прижалась головой к спинке сиденья, пытаясь расслабиться.

— Я не знаю, что со мной происходит. Эти эмоции просто не дают мне продохнуть.

Джо погладил ее по щеке.

— По-моему, для этого есть уважительная причина!

Дина повернулась, посмотрела на него.

— Мы поговорили обо всем сегодня вечером — обо всем, кроме ребенка.

— Я подумал, что ты заговоришь о ней, когда будешь готова.

Дина улыбнулась, глаза засияли.

— О ней?

— Или о нем.

— О ней, — промурлыкала Дина, наклонив голову и разглядывая свой живот. Нежно погладила его руками. — Маленькая девочка, — восхищенно сказала она.

— Или мальчик.

Ее руки ощупывали еще не рожденного ребенка. Джо заметил, что Дина нахмурилась. Он ждал, что она, наконец, заговорит о том, что ее беспокоит.

— Что ты думаешь об усыновлении, Джо?

— Важно не то, что я думаю, а то, что думаешь ты.

— Я хочу знать твое мнение!

Джо думал о том, как она сможет жить, отдав кому-то ребенка. Всего два месяца назад Дина не хотела даже признавать сам факт его существования. Теперь же она ценила жизнь, которая росла внутри ее. Это было видно по тому, как она гладит свой живот, по выражению ее лица, когда она говорит о ребенке.

— Это благородно — отдать ребенка приемным родителям, но не менее благородная задача — вырастить ребенка самому. Дина удивленно взглянула на него.

— Я не вижу, как это можно сделать. Я имею в виду, мне не на что жить самой, а с ребенком будет еще труднее! Я даже не знаю, с чего начать. Куда бы я ни посмотрела, не вижу выхода… — Ее губы дрожали. — В этой ситуации нет безболезненного выхода, правда? — Она сжала губы. — Я не говорю о физической боли, но у меня такое чувство, как будто из груди вырывают сердце!

Джо переживал то же самое.

— У Господа есть для тебя план. И это план не разрушения, а созидания!

— Я понимаю это разумом, но не вижу, куда все это ведет. В Мендосино я снова чувствовала, что Господь так близок! — Она тихо вздохнула. — В тот день, когда ты меня нашел, я молилась, и Господь снова открыл мне дверь. Я пережила такой мир! Я знала, что все будет прекрасно, что этот ребенок принадлежит Господу. А потом я вернулась домой…