Франсин Риверс - Дитя примирения

Джо решил попытаться в последний раз.

— Все, чего ты ищешь, есть в той книге, которая у тебя в руках.

Она вызывающе вскинула голову.

— А если я скажу, что меня интересуешь ты, а вовсе не то, что предлагает Библия?

Джо понял — в ее устах это должно было звучать как комплимент.

— Тогда я отвечу, что ты напрасно теряешь время!

Пэгги выглядела искренне удивленной. Очевидно было, что она не привыкла, чтобы ее «отшивали».

— Это грубо! Я думала, что христиане должны быть добрыми!

— Я добр.

— Нет, ты груб!

— Потому, что сказал «нет»?

Ее лицо покраснело, Пэгги сверкнула глазами и грязно выругалась.

— Знаешь, что я ненавижу в христианах? Вы постоянно проповедуете, просто не можете остановиться; и почему-то считаете, что вы лучше других! — Присовокупив к его имени такое прилагательное, от которого волосы могли встать дыбом, она повернулась на каблуках и пошла прочь. Проходя мимо урны, швырнула туда Библию.

«Господь, предаю ее в Твои руки! Ясно было с самого начала, что наш разговор ни к чему не приведет». Джо достал из урны книгу и своим носовым платком вытер пятна кетчупа, который уже вытек на обложку из пакета от картошки-фри.

Войдя в свою крохотную квартирку, Джо первым делом нажал кнопку автоответчика и только потом сбросил с плеча рюкзак.

— Привет, Джо!

При звуке голоса Дины его сердце подпрыгнуло от радости.

— Просто решила позвонить, узнать, как у тебя дела. Ты, наверное, сейчас где-нибудь евангелизируешь… Вчера вечером приехала моя бабушка. Мама перебралась обратно к отцу, чтобы освободить для нее гостевую комнату. — Последовала долгая пауза. — Лучше бы я приехала в Беркли, Джо…

Щелк…

Джо схватил трубку телефона и набрал номер. Трубку подняли после четвертого гудка.

— Алло?

— Миссис Кэрри, это Джо. Можно поговорить с Диной?

— Минутку, Джо. Я скажу ей, что ты на линии.

Джо шумно выдохнул и уселся на потертую кушетку. Было слышно, как миссис Кэрри зовет Дину. Через секунду подключилась вторая линия.

— Джо?

— Привет, малыш!

Миссис Кэрри положила трубку, и они остались наедине; сердце Джо бешено стучало.

— Мое предложение все еще в силе, — он старался говорить веселым тоном.

— Я сказала это, не подумав, — просто хотелось, чтобы ты знал… Мне, наверное, надо убежать — прежде, чем здесь снова все взорвется.

— Уже начинается?

— Нет, пока они только говорят. Вчера проговорили весь день.

— Так это же хорошо!

— Может быть.

— И о чем они говорят?

Дина рассмеялась.

— О том, что делать со мной и с ребенком. Думают, что я не собираюсь оставлять его себе.

— А ты что решила?

— Пока не знаю.

Джо задрал ноги на стол и откинулся назад.

— Хочешь об этом поговорить?

— Ох, Джо… Я только и делаю, что сваливаю на тебя свои проблемы.

— А для чего еще нужны друзья?

— Ну, у тебя, наверное, есть более интересные занятия. Как там твои библейские занятия?

Джо скривил губы.

— Одна из девушек около часа назад сделала мне интересное предложение, — сухо сказал он.

— Да ну! А ты что?

— Я противостал искушению, за это меня наградили парой эпитетов, которые я не могу повторить.

— Наверное, быть секс-символом не так-то легко, — в голосе Дины слышался смех. Это звучало намного приятней, чем скрытая боль.

Джо расхохотался.

— Ну, наверное, отбиваться от женщин — эта одна из задач, которая выпадает на долю пастора в этой жизни.

— А ты это планируешь, Джо, — стать пастором?

— Когда-нибудь… Может быть… Наверное… В общем, пока не знаю.

— Это звучит так же решительно, как и то, что я раньше говорила.

— Попробую сказать по-другому. Я не вижу себя стоящим перед большой аудиторией. — Ему не хватало той харизмы, которая была у Этана, и таланта произносить зажигательные речи.

— Из тебя получился бы прекрасный служитель, Джо. Мы все служители. Просто у некоторых из нас конгрегация поменьше — вот и все.

— Чтобы мы ни делали, будем делать это, как для Господа.

Джо улыбнулся: он благодарил Бога, что за месяцы «блуждания в пустыне» ее вера только укрепилась. Сейчас Дина служила своей семье, сама того не понимая. Один человек, утвердившийся на скале, может указать путь другим, тонущим в море.

Джо услышал, как она вздохнула. В трубке раздался звук, как будто Дина поворачивалась в своей кровати.

— Я чувствую себя, как кит, выброшенный на берег, — сказала она. Джо представил себе, как Дина проводит рукой по животу.

— Тебе и положено расти.

— Через несколько недель я не буду помещаться за рулем машины.

— Ты собираешься куда-то переезжать?

— Я не собираюсь опять сбежать, если ты это имеешь в виду, — последовал сдержанный ответ. — Хотя мне и хочется.

Джо ждал, что она скажет больше, но Дина молчала. Ему хотелось ее видеть, хотелось убедиться, что с ней все в порядке.

Может, она бы открылась перед ним, если бы они сидели за столом, глядя в лицо друг другу?

— Мне кажется, тебе нужен свободный вечер. Что скажешь, если я подъеду и приглашу тебя на ужин?

— Я соглашусь.

Джо спустил ноги с кофейного столика и наклонился вперед.

— Тогда увидимся через полтора часа, — сказал он и повесил трубку. Потом вскочил с кушетки и побежал в душ.

Дина положила трубку и расслабилась. С улыбкой положила руки на живот, чувствуя, как движется ребенок.

— Мы сегодня пойдем гулять, — сказал она, нежно поглаживая место, где чувствовалась маленькая ножка. Ощущение было странное — это часть ее, и в то же время что-то отдельное. Интересно, мальчик или девочка?

С усилием поднявшись, Дина взяла халат и пошла по коридору в ванную, чтобы принять душ. Она не торопилась, наслаждаясь теплыми струями воды и ее журчанием, которое, казалось, прогоняло всякое напряжение. Она отодвинула занавеску, вышла из ванны и посмотрела на свое отражение в зеркале в полный рост. Быстро отвела взгляд и стала вытираться полотенцем.

«Ты выглядишь отлично, Дина! В самом деле, отлично», — говорил ей Джо в Мендосино.

Отбросив полотенце, она снова повернулась к зеркалу и стала изучать себя. Дина набрала двадцать четыре фунта — ей казалось, что весь этот вес собрался спереди. Она не чувствовала себя красавицей, но и ощущения уродства у нее не возникало. В зеркале она видела одни округлости, безо всяких впадин. Повернувшись, посмотрела на себя в профиль, покачала головой и грустно усмехнулась. Дни девственной юности бесследно улетучились. Она разглядела растяжки на животе; ее тело никогда уже не будет прежним. Может быть, если бы она зачала этого ребенка в браке, от человека, которого она любит и который любит ее, она чувствовала бы себя красивой.

«О, ТЫ ПРЕКРАСНА, ВОЗЛЮБЛЕННАЯ МОЯ! ТЫ ПРЕКРАСНА!»