Рейчел Томас - Невеста по обмену

— Ты приводишь меня в восхищение, — мягко сказала Лидия.

Рауль посмотрел на нее, чтобы убедиться, что она смотрит на него. Дистанция, которую он надеялся создать между ними, исчезла после ее улыбки — открытой и искренней. Черт, как же ему хочется поцеловать ее!

В нем вспыхнула радость жизни, наполняя его душу чем-то, чего он не хотел, с чем не мог справиться. Он много раз испытывал желание к женщине, но не такое, как это. Может, он пересек границу и забрел в то место, где не намеревался находиться?

Он сосредоточился на разговоре, игнорируя позывы чего-то более разрушительного.

— Тем, что забочусь о своей матери? О женщине, которая вырастила меня, оберегала меня от правды и скрывала от меня похождения отца?

Эти слова, сказанные Лидии, опять вернули его в прошлое. Сколько, должно быть, страдала его мама из-за мужчины, за которого вышла замуж не по любви, а из чувства долга и уважения к своей семье!

Он видит брак по-другому. Он снова услышал, как Лидия с гордостью говорит, что не собирается выходить за него замуж. Для него стало облегчением, что она выполнила свою часть сделки и нашла Макса, разблокировав средства для погашения долга, средства, которые, как думал его отец, никогда не будут разблокированы.

— Так это правильно, Рауль.

Она посмотрела на него, и в пристальном взгляде ее прекрасных зеленых глаз было что-то странное. Если бы он не знал, что она противится идее брака и соглашается с его философией любви, он бы подумал, что она влюбилась. В него.

— Правильно или нет, это не обсуждается. — Рауль смотрел на нее на секунду дольше, чем следовало, затем повернулся, чтобы идти дальше. Он понимал, что они привлекают внимание. — Пойдем дальше.

Лидия быстро подладилась под его шаг, ее черные сапоги издавали легкий стук по дорожке. Раулю казалось таким правильным и естественным чувствовать ее рядом с собой. На короткое мгновение он задался вопросом: почему он не хочет этой близости, этого полного растворения друг в друге?

Потому что эта близость не вечна, и потом приходит боль.

Он все еще ясно помнил, какую боль испытала мать, когда обнаружила, что отец ведет тайную жизнь. Такая боль всегда сопутствует любви, этому неуловимому чувству, и именно это убедило его, что, несмотря на все заявления его матери о фиктивном браке, она любила отца.

Он никогда не будет так слаб. Он никогда не откроет себя такой боли.

— В это время года парк очень красив, правда?

Он отбросил свои мысли и перевел тему разговора на нейтральную.

— Да, красив, даже когда так холодно. — Она прижалась к нему. Потому что стало холодно, или так ей просто уютнее?

— Он прекрасен, спасибо.

— Хорошее завершение наших выходных, верно?

Он почувствовал на себе ее взгляд, но упорно продолжал смотреть вперед. Может, в этих мгновениях она углядела нечто большее?

— Да, — сказала она и молча пошла дальше, глядя куда угодно, но только не на него. Он решил, что ошибся. Ведь она согласилась с ним, и не будет никакой драмы, когда они вернутся к своей жизни. Это останется просто романом на выходные.

Прогуливаясь под руку с Раулем по Ретиро-парку, Лидия вдыхала холодный воздух, наслаждаясь легким ветерком, который овевал лицо. Его бежевое пальто из дорогого кашемира было мягким и уютным, и Лидия жалела, что того же нельзя сказать про его хозяина. Холодный ветер помог ей сосредоточиться и помешал поверить в то, что этот роман когда-нибудь будет больше чем просто роман на выходные. Который уже почти закончился. Это волшебная интерлюдия, которая показала ей, какой может быть любовь к мужчине, хотя она знала, что этот человек никогда никого не подпустит к себе настолько, чтобы его полюбили или чтобы он сам полюбил.

— Завтра мы едем в Лондон.

Словно прочитав ее мысли, Рауль опередил Лидию и произнес слова, которые обозначили конец всему, что было между ними с той ночи после приема.

— То есть это прощание?

Лидия продолжала идти по дорожке, обсаженной деревьями, и поглядывала на рыжих белок, которые нахально их преследовали от дерева к дереву в надежде на угощение. В обычной ситуации она пришла бы в восторг от белок и наслаждалась бы приятными моментами, но не сегодня, не сейчас. Она хотела быть такой же отстраненной, как и он, говорить пустые, лишенные эмоций слова. С одной стороны, она радовалась, что исполнила все, что задумывала, с другой — она все сильнее страдала.

— Да, дорогая, — сказал Рауль по-испански с более выраженным, чем когда-либо, акцентом. Сейчас «дорогая» вызывало раздражение. Лидия покосилась на него. Его профиль был жестким и неуступчивым. — Пришло время вернуться к привычной жизни.

Она должна была бы ликовать. Долг ее отца погашен, надобности выходить замуж нет — все, как в исторических романах, которые она любила читать в подростковом возрасте. Завтра она вернется в Лондон, и они с Раулем никогда больше не увидят друг друга. Но почему ей так тяжело? Как бы глупо это ни было, но она влюбилась в человека, такого же холодного и неспособного любить, каким, очевидно, был его отец.

— Я, разумеется, попрошу письменное подтверждение того, что долг моего отца погашен. Я не хочу, чтобы меня снова преследовали.

Боль от того, что она только что осознала, пронзила ее, и ей захотелось сделать ему тоже больно. Но можно ли ранить человека, который неспособен на эмоции?

— Преследовали?

Рауль остановил ее и посмотрел на нее, в его глазах полыхал гнев. Лидия мысленно вздохнула. Кажется, она выявляет в этом человеке только худшее.

Она вызывающе вздернула подбородок; барьер, за которым она обычно пряталась, тот, который она опустила на последние несколько дней, опять встал на место. Он никогда не узнает ее истинных чувств к нему.

— Да, преследовали.

Он прищурился, вглядываясь в ее лицо.

— В таком случае после завтрашней встречи с моим братом я извещу тебя о том, что у меня больше нет причин, как ты красиво выразилась, преследовать тебя. Наша помолвка будет расторгнута.

— Тогда ты должен получить обратно вот это. — Она вырвала руку из-под его локтя. Приятное дружеское общение ушло навсегда. Это к лучшему. Превозмогая душевную боль, она стянула с пальца обручальное кольцо. — Мне оно больше не нужно.

На его лице появилось то же веселое удивление, что так всегда раздражало ее. Ее пронзило сожаление. Последние несколько дней были неповторимыми, необходимость строить из себя кого-то исчезла, можно было быть самой собой, поэтому с Раулем ей было комфортнее, чем с кем угодно. Мысль о расставании огорчила ее. Интересно, а при нормальных отношениях люди чувствуют себя так же, как она в последние несколько дней? Доведется ли ей когда-либо стать настолько близкой другому человеку, чтобы испытать любовь?