Евгения Перова - Только ты одна

А потом стало плохо. Янка в пятый класс перешла, когда это началось: родители вдруг перестали разговаривать между собой: «Да. Нет. Купи хлеба. Мусор вынеси». И все. Мама скандалила или плакала, а папа Саша начал отдаляться, словно стеной себя окружил. Янка испугалась и с испугу заболела воспалением легких. Тяжело болела, долго, а когда выздоровела, все и наладилось: папа Саша снова был с ней рядом, и свет его любви по-прежнему согревал ей душу.

Потом Янка повзрослела и осознала, что мать чувствует себя отверженной и одинокой, поэтому и скандалит так часто, не в силах пробиться сквозь стену, за которой они с папой Сашей от нее прятались. Он никогда не ввязывался в скандал – либо отмалчивался, либо просто уходил, и это бесило мать больше всего. Однажды Янка не выдержала. Папа Саша купил ей компьютер, и мать уже который день ворчала: «Столько денег истратил, нет бы на что путное! А то на игрушки!» Но Янка знала, что это не игрушка – папа Саша объяснил. Образование у него было техническое, а все компьютерные премудрости Александр освоил сам – по книжкам и «методом ненаучного тыка», как он говорил, посмеиваясь. А теперь обучал Янку, которая внутренне кипела, слыша материнский злобный голос.

– Не слушай, – сказал Саша. – Смотри сюда. Видишь, что я делаю?

Но Янка не могла больше терпеть – она вскочила и понеслась к матери на кухню:

– Заткнись! Коза тупая!

Мать словно захлебнулась: никогда она не видела дочку в такой ярости.

– Ты как… с матерью… разговариваешь?!

– А как с тобой еще разговаривать? – Янка смотрела ей в глаза и говорила тихо, но с такой ненавистью, что Светка даже попятилась.

– Ты что, ты что…

– Если ты. Еще раз. Голос повысишь. На папу. То я… То мы с тобой разведемся. Поняла? Что ты тогда будешь делать? Весь дом на нем держится! Весь мир! А ты только и можешь, что посуду мыть. Коза!

И ушла. А Светка осталась стоять, разинув рот. С тех пор она притихла и выступала только тогда, когда Янки не было поблизости. А потом начала пить. И Саша, и Янка, втайне друг от друга, все время искали ее заначки и выбрасывали бутылки, но Светка повадилась ходить по друзьям, где ей охотно наливали. Янка мать презирала. За глупость, слабость и вздорность, но больше всего за то, что она не ценила папу Сашу, а все еще сохла, как дура, по Янкиному отцу, который и думать о ней забыл. Яна прекрасно сознавала, что папа Саша оставался в семье только ради нее, поэтому решила уехать сразу после школы – уехать и освободить его. Пусть разводятся. Может, он еще найдет свое счастье. Она придумала Петербург, Репинку, но долго не решалась: страшно было оторваться от папы Саши, от друзей, от привычной жизни. А потом мать сказала те ужасные слова. Нет, сначала Янка только разозлилась, услышав, как мать обвиняет ее в совершенно немыслимых гадостях: соблазняла Сашу!

– Ты что, последние мозги пропила? – сказала Янка. – Опомнись.

– Говори-говори! А то я не видела, как ты перед ним подолом метешь!

И Яна уехала, втайне надеясь, что папа Саша тоже переберется в Петербург, подальше от этой идиотки. Она ни на секунду не задумалась о материнских словах и даже не особенно огорчилась, привыкнув к ее постоянным измышлениям. Янка знала, что все это неправда, а матери и доказывать бесполезно. Отцу она не стала говорить – еще не хватало. Но предполагала, что он только посмеется, поэтому Яну так поразила его болезненная реакция: примчался к дочке, всю ночь ехал, волновался!

Но у нее были свои заботы: приехав в Петербург, Яна сразу же начала искать возможность остаться там навсегда. Для этого нужно было выйти замуж. Янка была хороша, знала себе цену и всегда легко справлялась с многочисленными поклонниками, поэтому внимательно поглядывала по сторонам, подыскивая подходящий вариант. Она решила, что для нормальной семейной жизни вполне достаточно наличия здравого смысла и чувства юмора. Схожие интересы тоже не помешают. Ну, и взаимная симпатия, конечно. В любовь она не слишком верила, насмотревшись на материнские страдания и искания.

Иван Хочинский показался ей вполне достойной кандидатурой: он был неглуп, хорошо образован, привлекателен внешне и порядочен. Хороший домашний мальчик – Иван был на семь лет старше, но это не мешало Янке считать его мальчиком. Да что он видел в жизни? И профессия у него какая-то не мужская – искусствовед. Как у мамочки. Папочка подвизался в строительном бизнесе, поэтому мамочка с сыночком вели светский образ жизни, циркулируя по разного рода вернисажам, арт-салонам и антикварным магазинам. Как оказалось, немужская профессия приносила Ивану неплохие дивиденды: несмотря на молодость, он был признанным экспертом и заядлым коллекционером миниатюр, табакерок, печаток, карманных часов и прочей драгоценной мелочи, так украшавшей викторианский быт. Одевался он соответствующе: обожал жилетки, шейные платки, лайковые перчатки и шляпы. Да и на самом деле был хорош: высокий, светловолосый и голубоглазый – ну чистый лорд!

Янке даже не пришлось особенно стараться: мило улыбнулась, кокетливо взмахнула ресницами, прожурчала пару комплиментов, задала пару вопросов, наивно распахнув глаза, и «лорд» пал к ее ногам. Пал к ногам, познакомил с родителями, которые умиленно переглянулись, видя, как влюблен их сыночек: Янка и их обаяла! Иван ухаживал по всем правилам, основательно и старомодно – не выпадая из образа. Яну это, в общем, устраивало, но в один прекрасный вечер случилось то, что случилось: Иван провожал ее после очередного вернисажа с фуршетом, зашел выпить чашечку кофе, соседки не было дома, они стали целоваться… И сами не заметили, как очутились в постели. Так что свадьба была неминуема, несмотря на явный мезальянс, по поводу которого мамочка слегка морщила носик, но – куда деваться! Ничего, думала она, приоденем девочку, поднатаскаем, лоску наведем. Папочка такими глупостями не заморачивался, он сам был практически от сохи, да и будущая невестка ему очень нравилась. А потом в жизни Янки возник Федор…

Федя посмотрел в глазок: на площадке перед дверью топталось какое-то худосочное существо в куртке с капюшоном. Кто это? Он открыл дверь.

– Юра! – воскликнуло существо.

– Юрия Всеволодовича нет, – растерялся Федор.

Существо подалось назад, капюшон свалился, и черные волосы рассыпались по плечам.

– Алина?! – изумился Федя. Она еще попятилась, но Федор резко схватил ее за плечо и втащил в прихожую:

– Ты зачем пришла, сука?

У Алины потемнело в глазах. Очнулась она в комнате на диване, куда ее свалил Федор, и заморгала от слишком яркого света. Она выпрямилась, взглянула на стоявшего напротив молодого человека и медленно проговорила: