Колин Гувер - Никогда Никогда

— Ух ты… — она упирает руки в бока. — Значит, фактически мы квиты?

Квиты? Я качаю головой:

— Это не та игра, в которой мне хотелось бы выиграть, Чарли. Я бы сказал, что мы оба проиграли.

Ее губы расплываются в улыбке, и она осматриваемся вокруг.

— Надо понять, где у нас следующий урок.

Я вспоминаю о расписании и достаю его из заднего кармана.

— У нас общий только четвертый урок — история. Первый у тебя английский. Он в другом коридоре, — я киваю в сторону кабинета.

Чарли с благодарностью смотрит на бумажку.

— Умно. — она оборачивается, а затем глядит на меня с озорной ухмылкой: — Я так понимаю, ты достал его у своей госпожи психолога?

Я кривлюсь от ее слов, хоть и не должен чувствовать раскаяние за все, что случилось до вчера.

— От бывшей госпожи психолога, — поясняю я с улыбкой.

Чарли смеется в знак солидарности. Как бы ни была плоха ситуация и запутанна новая информация о наших отношениях, тот факт, что мы смеемся, лишь доказывает: мы разделяем эту абсурдность. Единственная мысль, которая крутится у меня в голове, это как бы я хотел, чтобы Брайан Финли удавился ее смехом.

Первые три урока стали для меня открытием. Ни одна тема обсуждений не показалась мне знакомой. Я чувствовал себя самозванцем, оказавшимся не в своей тарелке.

Но стоило прийти на четвертый урок и сесть рядом с Чарли, как мое настроение улучшилось. Она мне знакома. Единственная в мире, полном непоследовательности и недоумения.

Мы периодически переглядывались друг с другом, но так ни разу и не заговорили. Даже в кафетерии. Я смотрю на наш столик и два свободных места — все остальные заняты ребятами.

— Давай сначала возьмем еду.

— Я не голодна. Подожду тебя за столом. — Чарли направляется к нашей группе, а я становлюсь в очередь.

Взяв поднос и пепси, занимаю место за столиком. Чарли утыкается в телефон, ограждаясь от бесед.

Парень справа — Эндрю, кажется, — пихает меня локтем.

— Сайлас, — он начинает тыкать в меня. — Скажи ему, сколько я выжал в понедельник!

Я смотрю на парня напротив. Он закатывает глаза и допивает содовую, прежде чем стукнуть банкой по столу.

— Да ладно, Эндрю! Думаешь, я настолько глуп, чтобы поверить, что твой лучший друг не соврет ради тебя?

Лучший друг.

Эндрю — мой лучший друг, а я даже не знал его имени тридцать секунд назад.

Я перевожу внимание на еду перед собой. Открываю содовую и делаю глоток. Тут Чарли словно сжимается вся. В кафетерии шумно, но я все равно слышу, как урчит ее живот. Она голодна.

Так почему не ест?

— Чарли? — наклоняюсь к ней. — Почему ты не ешь? — Она просто пожимает плечами. Я говорю тише: — У тебя есть деньги?

Она смотрит на меня так, будто я только что раскрыл ее секрет всему залу. Девушка сглатывает и стыдливо отворачивается.

— Нет, — тихо отвечает она. — Я отдала последние деньги Джанет. Как-нибудь продержусь до возвращения домой.

Я ставлю свой напиток на стол и подвигаю к ней поднос:

— Вот. Я возьму себе другой.

Когда я возвращаюсь к столу, она уже откусила пару кусочков. Чарли не благодарит меня, и я чувствую облегчение. Это не то одолжение, которое требует благодарности. Надеюсь, она ожидала от меня подобного.

— Хочешь, чтобы я подвез тебя домой? — спрашиваю, когда мы заканчиваем с трапезой.

— Чувак, ты не можешь снова пропустить тренировку, — говорит Эндрю. — Или тренер запретит тебе играть завтра.

Я потираю лицо, а затем тянусь в карман за ключами.

— Держи, — кладу их ей в ладонь. — Отвези домой сестру и забери меня после тренировки.

Она пытается вернуть ключи, но я отказываюсь их брать.

— Оставь себе. Тебе может понадобиться машина, а мне — нет.

— Ты даешь ей свою машину? — встревает Эндрю. — Ты что, шутишь? Ты никогда не разрешал мне даже сесть за чертов руль!

Я пожимаю плечами:

— Ну, в тебя-то я не влюблен.

Чарли выплевывает свой напиток и заливается смехом. Я оглядываюсь на ее широкую улыбку. Она освещает все лицо, из-за чего карие глаза девушки кажутся не такими темными. Может, я ничего о ней и не помню, но могу поспорить, что больше всего любил в ней ее улыбку.

Какой тяжелый день! Впечатление, будто я часами торчал на сцене, играя роль без сценария. Единственное, что меня сейчас привлекает, — это либо кровать, либо Чарли. Или все вместе.

Тем не менее у нас еще есть дела: нужно разобраться, что, черт возьми, вчера произошло. Несмотря на тот факт, что нам обоим не хотелось появляться в школе, только она может навести на нужные ответы. В конце концов, это произошло посреди учебного дня, возможно, неспроста.

Вдруг футбольная тренировка мне поможет? Я буду находиться с людьми, с которыми не проводил время последние двадцать четыре часа. От них можно узнать что-то новое. Что-то, что прольет свет на нашу ситуацию.

Я с облегчением обнаруживаю, что все шкафчики подписаны, так что без труда нахожу свою форму. Беда в том, как ее надеть. Я мучаюсь с шортами, делая вид, будто знаю, что делаю. Раздевалка постепенно пустеет, пока все парни не выходят на поле и я не остаюсь один.

Когда мне кажется, что я готов, хватаю джерси с верхней полки и натягиваю на голову. Мой взгляд цепляется за коробку в глубине шкафчика. Беру ее и сажусь на скамью. Она красная и куда больше по размерам, чем коробка от украшений. Снимаю крышку и обнаруживаю фотографии.

На них не люди, а разные места. Просматриваю их и останавливаюсь на фотографии качелей. Идет дождь, на земле под ними образовывается лужа. Перевернув фотографию, читаю надпись: «Наш первый поцелуй».

На следующей фотографии — заднее сиденье машины, но снято с панели. Переворачиваю: «Наша первая ссора».

На третьей — церковь, но в кадре только двери. «Наша первая встреча».

Я переворачиваю все фото, пока не нахожу письмо на дне коробки. Это коротенькая записка, адресованная Чарли. Начинаю читать, но тут звенит телефон.

Чарли:Когда у тебя заканчивается тренировка?

Я:Не знаю. Я нашел коробку в раздевалке. Не уверен, поможет ли нам это, но внутри оказалось письмо.

Чарли:И что в нем?

— Сайлас! — кричит кто-то у меня за спиной. Я поворачиваюсь и роняю две фотографии. В двери стоит мужчина с раздраженным выражением лица. — Быстро на поле!

Я киваю, и он уходит в коридор. Кладу фото обратно в коробку и прячу ее в шкаф. Делаю глубокий вдох, успокаиваясь, и выхожу на поле.

Парни выстроились в два ряда; все заняли стартовую позицию и смотрят на мужчину перед собой. Среди них очевидный пробел, в который я становлюсь и копирую действия остальных игроков.

— Ради всего святого, Нэш! Какого черта на тебе нет подплечников? — кричит кто-то.

Подплечники. Черт.