Татьяна Богатырева - Любой каприз за вашу душу [publisher: ИДДК]

Ровно на секунду я зависла перед тяжелым выбором: или переодеваться в знакомое Бонни платье, брызгаться лемонграссом и опаздывать, или прямо сейчас ловить такси и ехать как есть. Вот зачем я вчера вытребовала с Кея обещание не приезжать за мной, не вести меня к Бонни за ручку и вообще не изображать папочку? Полчаса назад заботливый папочка бы мне очень, очень пригодился! Эх. Опять сама себе баба-яга.

Ладно. Обойдемся без подсказок. В конце концов, у меня есть язык и капелька мозгов, уж как-нибудь дам понять Бонни, что я – это я.

По счастью, такси поймалось сразу, а в сумочке нашлись расческа, помада и зеркальце. Так что я хотя бы распустила волосы, в спешке просто завязанные в хвост резинкой, расчесала их до блеска, мазнула по губам помадой… и тихо порадовалась, что белая футболка с надписью «Я люблю ЛА», валявшаяся ближе всего к рабочему месту, оказалась чистой. Лучше радоваться, чем рвать на себе волосы, правда же?!

К «Зажигалке» я приехала без десяти семь, нервная и с бурчащим желудком. К сожалению, ничего съедобного в сумочке не оказалось, даже от кофе в шоколаде – один пустой фантик. Но это все мелочи. В конце концов, мы сейчас быстренько расставим все точки над «и», а потом поужинаем. Нет, хорошенько поужинаем! Бегемота бы сейчас съела, честное слово!

Ладно. Нервы сунуть в дальний карман, расплатиться с таксистом, нарисовать уверенную улыбку и походкой от бедра – к стойке. Наверняка Бонни там, откуда лучший обзор. А если он временно отвернулся, то и вовсе здорово. Подойду к нему, закрою ему глаза ладонями… спорим, даже ничего говорить не придется, он сам все поймет?

Я почти услышала хрипловатое, нежное «мадонна», почти поверила, что так все и будет. И неприлично обрадовалась, когда увидела знакомую спину: Бонни как раз заказывал очередной фреш. Грейпфрут с капелькой лайма и мятой, как всегда. Сейчас, Бонни, сейчас! Все будет отлично!..

Правда, он обернулся, когда я была на половине пути к стойке, и оделил таким взглядом, что если бы не аутотренинг – я бы смылась от греха подальше. Но я-то знала, почему он нервничает. Без восьми семь, а мадонны все нет. Ай-ай-ай мне.

– Привет, Бонни, – я улыбнулась ему и помахала рукой.

Ответной улыбки я не дождалась, только не слишком вежливый кивок. Ну и ладно. А что кольнуло под ребрами – ерунда. Просто он пока еще не понял, вот и отворачивается.

Да нет твоей мадонны в стороне дамской комнаты, не туда ты смотришь, Бонни. И успокойся уже, сидишь, как на иголках. Я уже пришла.

Запрыгнув на соседний с ним табурет, я улыбнулась бармену и попросила яблочно-морковный фреш и кофе в шоколаде. А потом легонько дотронулась до его плеча:

– Кого-то ждешь, Бонни?

Он обернулся, опять напряженный, словно сидит не на барном табурете, а на электрическом стуле.

– Жду.

Вот так. Коротко, по существу и тоном «отвали». Ох уж этот Бонни!

– Может быть, меня?

Я понизила голос, конечно, получилось не совсем как с лемонграссом, но интонации-то знакомые. В глазах Бонни даже что-то такое промелькнуло: догадываешься уже? Давай, Бонни, последний рывок!..

Но тут его взгляд скользнул мимо меня, дальше, к дверям, Бонни просиял… Кей пришел? Он же обещал!..

Я машинально обернулась, чтобы выразить Кею ай-ай-ай за вмешательство, и… мое сердце упало. Не было там никакого милорда. Зато была потрясающей красоты брюнетка, не латино, а что-то такое изысканно-европейское, светлокожее, одетое в летящее платье и с вишневой, почти черной живой розой в волосах. Так же на автомате я отметила, что рост и комплекция у нее – примерно мои, то есть средние, не модельные. И двигается она, как танцует.

Черт. Нет, Бонни, это не твоя мадонна, не смотри на нее!..

Надо было сказать вслух, но я не смогла. Горло перехватило от понимания собственного поражения. На мисс Кофи Бонни не смотрел так никогда. Ни разу. И не посмотрит.

А брюнетка, почувствовав взгляд Бонни, томно ему улыбнулась, повела плечом и проскользила к лестнице на второй этаж, собирая по пути восхищенные мужские взгляды.

Черт! Вот что теперь, а? Хоть в самом деле зови Кея на помощь. Если только… а что я парюсь, на самом-то деле? Ну, подумаешь, красотка. Так этих красоток Бонни имел пять сотен, и еще столько же только и ждут шанса упасть ему в руки, как спелые груши. А любит-то он меня. Свою мадонну. И если сейчас пойдет за брюнеткой, все равно через пять минут убедится, что тревога была ложной.

Мне всего-то и надо, что подождать. Самую малость.

Молча подождать.

Но эта ценная мысль не задержалась в моей голове ни на секунду. Может, потому что мне было безумно страшно, что он сейчас уйдет и не вернется ко мне никогда? Что он забудет обо мне, найдя новое совершенство? Решит, что мадонна так и не пришла, а значит – все кончено, и красотка с розой вполне может его утешить…

– Это не она, Бонни, – сорвалось с моего языка раньше, чем я успела его прикусить. Потому что сразу поняла, что не стоило этого говорить. Сразу, но поздно.

Он обернулся ко мне, но это уже был не мой Бонни. Даже не козлогений Джерри. Это был истинный сын дона Джузеппе, готовый растоптать всё и всех, оказавшихся на его пути. И его слова полностью соответствовали виду. Честно говоря, я даже не очень хорошо их слышала, до меня как сквозь вату долетали лишь обрывки: лучше бы делала свою работу, а не лезла в чужую жизнь, ты никто и звать тебя никак, хватит уже ко мне клеиться, я не трахаю скучную серость, ты уволена, чтобы я тебя больше не видел…

Все это – тихим, морозным голосом, каждое слово – как осколок льда. Острый, ядовитый осколок.

Не знаю, как я не раздавила стакан с фрешем, за который держалась вместо соломинки. И не знаю, о чем я думала, когда так же тихо и морозно говорила ему:

– Не беспокойтесь, мистер Джеральд. Скучная, как поцелуи со вкусом зубной пасты, серость к вам больше не подойдет, – аккуратно ставила на стойку свой фреш и убегала из «Зажигалки».

Наверное, ни о чем не думала. Просто не могла. И отталкивая Ирвина, пытающегося меня поймать у дверей, тоже ни о чем не думала. Даже не видела ничего толком, слезы мешали. Я бежала прочь – из «Зажигалки», из этого проклятого Города Ангелов, от своей глупой голливудской мечты, бежала, не разбирая дороги, расталкивая случайных прохожих… И когда на перекрестке передо мной распахнулась желтая дверца такси, ни о чем не думая, запрыгнула в машину…

Таксист газанул, даже не спросив адреса, а я разревелась. Закрыла лицо ладонями и разревелась, как маленькая, дрожа и всхлипывая. Чьи-то сильные руки обняли меня, прижали к чем-то теплому, надежному… почти как папа. Господи, почему я осталась одна? Почему ты отнял у меня всех родных и любимых? Почему сейчас меня обнимает какой-то сердобольный незнакомец, а не Бонни? Нет, я не хочу так!.. Я не хочу больше быть одна!