Нермин Безмен - Курт Сеит и Шура

Мирза Мехмет Эминов сидел в кованом садовом кресле, любуясь своей семьей. Ему уже исполнилось пятьдесят восемь лет. Густая борода и усы совсем поседели. Несколько морщин залегло на лбу и вокруг глаз, хотя он все еще выглядел здоровым, крепким и сильным.

После ухода в отставку он все время проводил у себя в имении с семьей. Теперь он был по-настоящему счастлив. Сейчас он мог заниматься тем, на что не имел времени много лет. Рядом была его семья. Теперь все были вместе. Кроме Сеита. Отец скучал по Сеиту. Он о многом хотел его расспросить. Он собирался поговорить с сыном сразу же после того, как, соблюдая приличия, побеседует немного с гостями. При гостях все говорили по-русски, чтобы не создавать неловкую ситуацию. Мехмет и Сеит говорили на чистом петербургском русском, Михаил и Владимир слушали их. Мехмет Эминов удивился, что Петра нет с ними. Он спросил сына, где же друг, который раньше не раз к ним приезжал.

Сеит многозначительно посмотрел на друзей, чтобы никто из них не заговорил на эту тему, а сам ответил:

– Кажется, ему пришлось поехать в Москву. Он служит сейчас у своего отца, с военной службы уволился. Я думаю, что у него просто нет времени.

Слуга разнес холодный лимонад и домашнее печенье. Про Петра тут же забыли. Эминов продолжал расспрашивать:

– Какие вести о Моисеевых, Сеит? У них все хорошо?

– Они передают тебе привет, вспоминают с любовью и уважением. Этим летом они поедут в Ливадию, так что заедут к нам. Как раз когда мы уезжали, тетя Ольга сказала, что собирается написать маме.

– Люди покидают Петроград, – пробормотал Владимир, подливая себе лимонаду.

Старший Эминов выпрямился в кресле:

– Что, дела действительно настолько плохи?

– Надежды мало, – сказал Михаил. – В Петрограде все печально, он кипит. Москва тоже.

Мехмет откинулся и озабоченно покачал головой:

– Огонь под кипящим котлом разжигали давно. Затем выражение его лица сменилось улыбкой.

– Впрочем, никакие сложности не смогут изгнать людей из Санкт-Петербурга. Этот город имеет свое очарование, и многие влюблены в него.

Сеит подмигнул друзьям и показал на отца:

– Я бы добавил, что мой отец один из таких влюбленных.

– Видишь, Курт Сеит, твой отец, как и я, не пользуется новым названием Петроград, – сказал Михаил.

Было ясно, что он рад найти единомышленника. Эминов засмеялся:

– Мои дела в этом великом городе закончены. Для меня он навсегда останется Санкт-Петербургом. Но для вас он иной, ваше будущее там, так что вы отныне петроградцы.

После столь душевной беседы, сблизившей гостей и хозяев, все отправились в столовую. За обедом говорили о всяких мелочах. Михаил с Владимиром восторгались вкусными блюдами, приготовленными Захиде. Ягненок, зажаренный в тандыре, красовался на большом медном блюде посреди стола. Ягненок всегда был коронным блюдом Захиде, хотя крымскотатарская кухня включает несколько десятков вкуснейших угощений. Глядя на эти блюда, любой бы не смог устоять – даже тот, кто недавно плотно закусил. Старший Эминов предложил гостям домашнюю наливку. Сам он пил фруктовый ликер. После обеда все пошли в гостиную, куда женщины принесли кофе.

В какой-то момент, когда гости были заняты, Мехмет подозвал сына, ласково хлопнул его по плечу:

– Как я рад, что ты вновь здесь, сын! Твой приезд – огромный подарок для всех нас.

Эминов вспоминал свое прошлое и улыбался:

– Но я хочу тебе кое-что сказать. Знаю, ты сам себе не хозяин. Все годы у меня были такие же обязанности на службе. Я хорошо понимаю, как ты живешь.

Было что-то, о чем отец не решался спросить. Наконец он не удержался:

– В твоей жизни уже кто-то появился, Сеит?

– Кого ты имеешь в виду, отец?

– Я не говорю ни о ком конкретно, я спрашиваю тебя. Тебе двадцать пять лет, как раз в этом возрасте я решил жениться на твоей матери.

– Нет, отец! Пока у меня нет никого, на ком я бы хотел жениться.

– Но ведь наверняка есть девушки, с которыми ты встречаешься.

– Конечно, есть… но… не одна, а много.

– Какая-нибудь из них тебе нравится?

Сеит внезапно вспомнил безумное и короткое любовное приключение в Москве. Оказалось, он скучает по той девушке. Во всяком случае, она была единственной, о ком он сейчас вспомнил. Разве случайная связь предполагает тоску?

Думая, что его молчание означает «да», отец спросил:

– Кто она? Мы знаем ее?

– Вряд ли. Она из Кисловодска, дочь Юлиана Верженского.

– Он военный?

– Нет, он занимается горной промышленностью. А вот брат Шуры – военный. Муж ее тети – генерал Африкан Петрович Богаевский, атаман донских казаков.

Мехмету Эминову явно понравилось то, что он услышал.

– Важный человек, очень важный. Он близок к царю Николаю.

Затем Мехмет спросил:

– Какая она, эта девушка?

Воспоминание о Шуре взволновало Сеита.

– Шура красивая. Ее зовут Александра, но она любит, когда ее зовут Шура. Она очень молода.

– Ты не собираешься на ней жениться?

– Жениться? Я еще не собираюсь жениться, папа. Глупо даже думать об этом сейчас, когда я должен отправиться на фронт.

– Хорошо. Только знай: когда ты задумаешься о женитьбе, ты должен найти девушку своего рода, татарку из Крыма. Помни: русские женщины хороши для того, чтобы научить мужчину жизни и любви, но твоя жена должна быть из наших краев.

Сеит кивнул.

Ветви древнего дуба в саду лениво раскачивались от ветра, который заставлял шуршать молодую листву. Ветки иногда касались окон. Сеит, недавно ставший поручиком, вспоминал день обрезания, когда он лежал здесь, в этой самой комнате, и смотрел в сад. Теперь эти дни казались далекими. Чистота юности, волнение отрочества… Что-то готовит будущее? Что изменилось теперь?

Через неделю они уедут на фронт, и никто не знает, что ждет их там. О фронте никто не говорил – все словно условились. Никто не хотел нарушать очарование вечера.

– Сеит, что ты чувствуешь, вернувшись домой? – спросил Владимир, хотя его язык слегка заплетался после утомительного дня, от наливки, свежего воздуха и впечатлений.

Сеит смотрел на дом, на сад, на высокий дуб с ветвями, достигавшими неба, на свою семью, стараясь запечатлеть в памяти мельчайшие детали того, что он видит.

– Чудесное ощущение, – сказал он, – чудесное.

Владимир потерял родителей в очень раннем возрасте. Его растили сестра, которая была на десять лет старше, и ее муж, живший на доход с их фамильного имения на окраине Москвы. Он не занимал высокого положения, но смог сделать свою жену счастливой. Владимир был для него как родной сын, которого он вырастил и дал образование. Несмотря на даримую ему любовь, Владимиру всегда не хватало родителей и семьи, и поэтому теплый весенний вечер в домашнем кругу Эминовых был для него наслаждением. По времени, проведенному в военном училище, Мехмет помнил, что сильнее всех по дому тоскуют те, кто остался без родителей. Ему стало жаль молодого человека, сидевшего напротив.