Дженнифер Арментраут - Проклятая

— Вот это да, — сказала я. — Тебя побила малявка? Интересно, что бы сказали на это твои друзья?

Прежде чем Дастин успел ответить, я поторопилась увести Оливию и тележку к самой дальней от этой сцены кассе.

Я закусила губу, чтобы удержаться от улыбки, когда опустилась рядом с ней на колено.

— Оливия…

Ее щеки раскраснелись, а глаза ярко сверкали.

— Он был груб с тобой.

— Я знаю, но ты не можешь бить каждого, кого считаешь грубым.

«Даже если они полностью этого заслуживают», — про себя добавила я.

— Почему нет?

Я подвинула тележку.

— Потому что бить людей плохо, Оливия. А ты ведь не хочешь быть такой же грубиянкой, как он?

Она опустила свои руки, соглашаясь.

— Нет.

— Так что больше никаких драк? — Я встала и начала выкладывать продукты из тележки.

— Ладно. Хорошо. — Она проскользнула между тележкой и прилавком со сладостями. — А можно мне съесть печенье прямо сейчас?

Я с улыбкой покачала головой.

— В машине.

Оливия улыбнулась и хихикнула в сторону женщины средних лет, которая пробивала наши покупки, ведя себя словно маленький прелестный ребенок, а не так словно только что играла в ниндзя и ударила Дастина. Вот такая у меня сестра. Из одной крайности в другую в течение пары секунд.

Я загрузила продукты обратно в тележку и повезла ее на парковку. Пока мы были в магазине, прошел дождь, и Оливия настояла на том, чтобы мы перепрыгивали через каждую лужу на своем пути к машине. Я посадила ее в машину вместе с упаковкой «Орео» и начала загружать пакеты в багажник. Она рассказывала о том, что они проходили в школе, что-то о рифмовке слов. В нашем углу было пустынно и темно к тому моменту, как я захлопнула багажник и повезла тележку обратно.

Я проверила свой телефон, немного застонав, когда увидела время. Оливии надо будет отправляться прямиком в кровать, когда мы приедем домой, да и я сомневалась, что Адам захочет прийти в такой поздний час, особенно учитывая количество домашнего задания по математике.

Пока я клала телефон обратно в карман, высокая стройная тень вышла из-за огромного внедорожника, припаркованного рядом с моим Джипом.

Я остановилась, мое сердце подскочило к горлу.

Дастин стоял между мной и моей машиной, его штанина все еще была мокрой. На секунду я не знала, что делать, но затем решила обойти его, не обращая внимания.

— Думаешь, ты такая шутница, да? — сказал он твердым голосом.

Я продолжила идти, но мой желудок свернулся в узлы. Еще пара шагов и все.

— Эй! Я к тебе обращаюсь, уродка!

Я развернулась.

— Меня зовут не уродка, а Эмбер. И тебе это известно.

Дастин рассмеялся.

— Тебя зовут так, как я тебя назову. Уродка? Сука? Шлюха? Как я захочу.

— Фригидная и шлюха одновременно? — я закатила глаза, отворачиваясь от него. — Это так умно, Дастин.

Секундой позже Дастин схватил меня за руку и развернул к себе.

— Наверное, я сильно торчал, когда думал, что ты стоишь того, чтобы тратить на тебя свое время.

Я вырвала свою руку у него.

— Это должно меня оскорбить? Серьезно?

— Думаешь, ты поквиталась со мной в магазине? Ты об этом пожалеешь. Я каждый твой день превращу в ад. — Он рассмеялся. — Поверь мне, я сделаю это.

— Да как угодно. — Я опустила свой взгляд. — Ты что, описался?

Его рука дернулась так быстро, что я даже не заметила движения. Моя спина ударилась о пассажирскую дверь внедорожника. Шок выбил воздух из легких.

— Эмии? — Я слышала тихий всхлип Оливии из недр Джипа.

Дастин приблизился прямо к моему лицу, на его виске билась вена.

— Ты просто порезанная уродка. Ага, Салли рассказала мне о том, как тебя перекроили. — Глумился он. — Ты отвратительна.

Это не должно было ранить меня, но ранило. Слезы обожгли глаза, и я начала обходить его. Я не позволю ему видеть, как плачу. Совершенно…

Он схватил меня за руку и полез в свой карман.

— Как сильно тебя порезали? Салли сказала, что весь живот покрыт шрамами. — Доставая свой телефон, он рассмеялся. — Как насчет небольшого шоу, и я расскажу об этом всей школе? А еще лучше, как насчет пары фоток?

Сквозь грохотание крови в ушах, я слышала, как Оливия зовет меня.

— Нет!

Я дернулась, но его хватка лишь усилилась.

Было слишком поздно. Дастин схватил подол моей майки и сунул под нее руку. Часть меня задумалась, в ту краткую секунду, прежде чем его кожа коснулась моей, когда Дастин успел стать таким ублюдком. Он не всегда был настолько плохим.

Но вот его рука коснулась моего живота, прямо шрамов. Впервые за два года живой человек прикоснулся ко мне и меня чуть не стошнило.

Его глаза распахнулись. Телефон выпал из руки, разбиваясь об асфальт.

Время замедлилось. Дрожь пробежала у меня по спине и свернулась на животе. Ужасное предчувствие чего-то страшного разлилось по венам словно яд, знакомое, но неприятное ощущение. Оно словно приготовилось нанести удар и вот, наконец, впилось в меня клыками. Это было то же самое чувство, которое посетило меня перед смертью.

Казалось, время остановилось.

Глаза Дастина расширились, когда его накрыло первой волной боли. Он упал на колено, вены бились у него на лбу, а рот был распахнут в безмолвном крике. Его рука все еще касалась моего живота, словно он не мог отцепиться.

Я схватила его за руку, но он начал биться в конвульсиях, словно у начался припадок. Его, обычно загорелая, кожа приобрела землистый оттенок, руки дергались.

Когда его глаза закатились, он упал на спину словно марионетка, которой обрезали ниточки.

Я стояла над ним тяжело дыша.

— Дастин?

Он не двигался.

Я обняла себя руками за талию, но мне не удалось унять яростную дрожь. Я села на колени, глядя на его грудную клетку. Прошла секунда. Пять секунд, а потом и все двадцать, а грудь не двигалась.

Мой желудок подкатил к горлу, я чуть не упала. Быстро вскочив, я покачала головой.

Он был мертв, Дастин был мертв.

И это я убила его.

Я даже не помню, как села в свою машину, но я сидела за рулем, таращась сквозь ветровое стекло. Ключи даже через перчатки впивались в руку.

— Эмми? — голос Оливии дрожал.

Я убила Дастина. В моем желудке что-то двигалось, что было странно, ведь ужин я так и не съела. Казалось, каждый мускул в моем теле был в напряжении. Потом я услышала, как открывается задняя дверь. Я развернулась на сидении.

— Нет! Не открывай дверь, Оливия!

Она застыла на месте, ее нижняя губа тряслась.

— Что происходит?

Мои руки тряслись, когда я повернулась обратно.

— Ничего… Ничего не происходит.

Оливия всхлипнула. Тихо и мягко, но это разбило мне сердце на мелкие кусочки.

— Эмми, мне страшно.

Я тоже была в ужасе. Только что я убила человека, одноклассника, парня с которым когда-то встречалась. У Дастина были мама и папа, младший брат и друзья. Люди, которые любили его, будут по нему скучать.