Дженнифер Арментраут - Проклятая

— Еще совсем немного и все.

— Она сильно ранена, Хайден, — сказал Курт, словно меня там не было. — Тебе стоит поторопиться, ее нога сильно истекает кровью.

Наверное, из-за того, что сердце начало биться сильнее. Несмотря на жжение в руках и все то, что произошло, я должна была убедиться, что, если я не выживу, они не отнесут меня к сестре.

— Обещай мне, что не отнесешь меня к Оливии. Если все закончится плохо…

— Не закончится, — сказал Хайден. — А если и так, я тебя не потеряю.

— Ты не можешь снова использовать Оливию. Я этого не позволю.

— Черт, даже не спорь со мной об этом!

В тот момент я поняла, что Хайден рискнет всем и всеми, чтобы убедиться, что я буду жива. Но я не могла поступить так с ней. Не снова. Наручники расплавились достаточно, чтобы Курт и Хайден сообща сломали их. Мои мышцы протестующее заболели, но я проигнорировала их.

Я взяла Курт за руку, плоть без кожи на запястьях пошла волдырями. Он раскрыл рот с выражением страха и неверия на лице.

— Не позволяй Оливии увидеть меня такой. Не позволяй ей касаться меня. Пожалуйста.

Взгляд Курта перемещался между мной и Хайденом, и, наконец, он сказал:

— Ладно. Ладно.

— Черт возьми, Курт, — зарычал Хайден. — Я не позволю ей умереть!

Но Курт уже встал на ноги и полез в карман.

— У Джонатана есть связи в больнице, Хайден. Он уже в пути. Я ему позвоню.

Жар его ярости исходил от него волнами.

— Если с ней что-то случится…

— Знаю. Ты меня убьешь, — Курт открыл телефон и чертыхнулся. — Придется подняться наверх. Здесь нет сигнала.

— Я подниму ее. Иди, — Хайден повернулся ко мне. Его взгляд исследовал каждый сантиметр моего тела, каждый порез, каждую царапину и синяк. Его голос стал хриплым. — Эм, я думал… думал, что потерял тебя.

— Н-нет, я здесь.

Хайден наклонился и поцеловал меня. Я утонула в его поцелуе, в его тепле, в его любви.

Когда он отстранился, его глаза сверкнули в тусклом свете.

— Я хочу домой.

— Сначала в больницу, — сказал он. — А потом мы поедем домой. Вместе.

Я осмотрела подвал, место, где, как мне казалось, я останусь навсегда. Стены, покрытые мхом, и мистера Тео за плечом Хайдена. Он был на ногах и с пистолетом в руке.

— Хайден… берегись… — но было слишком поздно. Хайден закричал и переместился так, чтобы закрыть меня своим телом. Но я бросилась на него изо всех сил и оттолкнула его влево, когда прогремел выстрел.

Мистер Тео промахнулся, но прицелился снова.

Из последних сил, я кинулась к нему. Хайден позвал меня по имени, но я видела только Тео.

Он переместился. Даже несмотря на ожоги, он двигался нереально быстро. Но ярость и отчаяние подталкивали меня. Боль не имела значения — ничто не имело, я должна была остановить его.

Он направил пистолет не на меня, а на Хайдена. Я упала на пол и вытянулась во весь рост, потянувшись рукой к прожженной дыре в его брюках, и обхватила ладонью его щиколотку. Он дернулся раз, два. Все его тело содрогалось, даже пальцы. Пистолет выскользнул из руки и упал на пол с глухим звук. Я все еще держала его.

Мистер Тео упал на колени, раскинув руки в стороны. Его кожа стремительно серела, вены проступали и чернели, словно кровь стала углем. Он повернул голову и посмотрел на меня, рот его открывался в безмолвных криках. Всего на один удар сердца наши глаза встретились.

Я почувствовала улыбку на своих губах.

Ужасный спазм прошел по его телу, и потом его глаза закатились. Больше мистер Тео не двигался.

Следующие несколько часов я то отключалась, то приходила в себя. Когда я очнулась в теплом месте, я потянулась к Хайдену. Мои пальцы хватали воздух до тех пор, пока кто-то нежно не положил мою руку на место.

Кромвел появился в моем поле зрения.

— Хайден в порядке. Его снова осматривают.

Я моргнула и повернула голову в сторону. Белая занавеска развевалась на ветру, а рядом пищал аппарат.

Где-то далеко раздавались голоса. Или они были где-то близко? Все было, как в тумане. Человек в халате поставил мне капельницу, несмотря на то, что рука моя дрожала. А после этого мне казалось, что я парю на кровати.

— Не касайтесь ее кожи, что бы вы не делали, — сказал Кромвел — я почти уверена, что это был он. Наверное, обращался к врачу.

Я не могла открыть глаза. Меня охватило оцепенение. Дверь открылась, а потом закрылась. Я надеялась, что это Хайден. Затаив дыхание, я ждала, надеялась и ждала, и уплывала все дальше.

— Так это Проект Э? — спросил женский голос, который я не узнала.

— Да, это она.

— Вы хотите, чтобы мы забрали ее? Мы немедленно найдем ей место, — женский голос был мягким и мелодичным. Он был похож на мамин. Мне понравился.

— Нет, — ответил Кромвел после продолжительного молчания, — она теперь одна из моих. И она очень важна.

— Вам следует лучше о ней заботиться, в такой случае. Будет жаль потерять и ее.

Потом я парила все выше и выше, сквозь потолок в светлую и теплую пустоту.

— Тебе больно. Я могу это исправить.

— Нет. Оливия, не трогай, — я отвернулась от руки, которая тянулась к моему лицу. — Все в порядке. Я в порядке.

Она встала на ноги, соскочив с кровати.

— Эмми, почему тебе больно?

Я медленно повернула голову и посмотрела в потолок. Как я могла сказать пятилетней девочке, что сумасшедший учитель английского хотел убить меня? Я не могла. Так что я повторила то, что сказала ей, когда впервые очнулась и увидела ее рядом с собой.

— Я попала в аварию.

— С Хайденом?

Мое сердце сжалось. Я была в сознании недолго и видела только Оливию.

— Да, с Хайденом, — ее нижняя губы задрожала.

— Мне не нравятся аварии.

— Знаю, милая, но все уже хорошо.

— Правда? Никаких больше аварий?

Я улыбнулась, но это больше было похоже на гримасу. Когда я впервые очнулась, то пошла в ванную и рассмотрела себя в зеркало. Половина моего лица была, как после драки. На голове была шишка размером с мячик для гольфа. Даже сейчас каждый сантиметр кожи болел, каждая мышца горела, но нога и запястья болели больше всего. Оливия сказала, что мне наложили больше сотни швов, я насчитала пока только восемьдесят. Большая часть моих рук была в повязках.

— Эмми?

— Никаких больше аварий. Обещаю, — я начала вставать, но волна головокружения вернула меня на место. Я опустилась на подушку, поморщившись от боли. Я устала и хотела пить.

— Оливия, можешь сделать мне одолжение?

Она активно закивала.

— Можешь принести мне попить?

— Я могу принести тебе сок. Это поможет?

— Сок — это прекрасно. Оливия… — она уже направилась к двери, — Оливия, я люблю тебя.

— Я люблю тебя, Эмми! — и она бегом покинула комнату. Я слышала ее быстрые шаги в коридоре.

Снова попытавшись сесть, я потерпела неудачу. Пришлось смотреть в потолок, пока глаза не начали закрываться. Следующее, что я помню, это Кромвел, сидящий около кровати.