Лаура Росси - Найди свою мелодию

Я вернулась из академии в пять часов и нырнула в пижаму с единорогом, готовая завалиться спать. Я сказалась больной. У меня не было настроения видеть кого-то или слушать очередную нотацию Джима.

«Я так и знал, Пикси. Я так и знал».

Я тоже знала, что должна помочь Айзеку — моему Парню из офиса — вернуть его девушку. Он скоро воссоединится с Кэти, а я снова останусь просто глупой девочкой с разбитым сердцем.

Он тут ни при чем, здесь нет его вины, как и любого другого парня. Я сама виновата в том, что каждый раз позволяю причинять себе боль.

Отношения, которые у меня были, можно обозначить двумя словами: либо отравляющие душу, либо «не жили они долго и счастливо». Со мной что-то не так. Я была мазохистской, и в очередной раз это доказывала. Так или иначе, каждый раз, когда мне хотелось кому-то помочь, все заканчивалось тем, что боль причиняли мне.

Фантазии должны оставаться фантазиями, но с Айзеком я облажалась по-крупному.

— Заканчивай с пирожками. — Майк приподнял бровь, глядя на меня от проема кухонной двери.

Я одарила его невинным озадаченным взглядом.

Что? Сейчас почти Рождество, это праздничный десерт. Кроме того, я облажалась с другом, в которого влюблена и который влюблен в другую женщину, ту, что встречается с его директором... О, Господи. До чего я дожила.

— Ну и что? На носу Рождество, у меня разбито сердце, так что мне можно толстеть, — пробормотала я, а он, склонив голову набок, окинул внимательным взглядом девочку с розовыми волосами в бело-розовой пижаме с единорогом, то есть меня.

Я похожа на подростка?

— Конечно, только не ешь МОИ пирожки с мясом, — засмеялся он и добился успеха: пришлось кинуть подушку прямо ему в лицо.

— Придурок, — проворчала я и показала ему язык.

— Люблю тебя, Пикси, — сказал он и исчез в своей комнате.

А я крикнула вслед:

— Люблю тебя больше, но все равно придурок, — и прыснула по смеху.

«Мне нравится, когда ты так хихикаешь».

Одно слово… всего одно слово, и мои мысли снова вернулись к Айзеку. Он говорил, что ему нравится мой смех и мое чувство юмора.

Просто перестань. Перестань думать, Мелоди.

Я так и сделала — через час или около того.

Со слипающимися глазами я рухнула на диван. Фоном слышались какие-то звуки, но мне было не понятно, что это. Поначалу казалось, что это телевизор, но затем стало ясно, что он выключен. Изображения не было, а звук шел, ясный и отчетливый. Я широко распахнула глаза, когда услышала слова, показавшиеся мне знакомыми… очень знакомыми.

И этот голос?

«День наступивший — новое начало,

И ты сейчас должна решить, что с нами будет,

И сделать так, как твое сердце подсказало.

Но знай: никто сильней меня тебя не любит…»

(Примеч.: здесь и далее строки из песни «Wanderwall» Oasis)

Айзек.

Айзек, стоящий с гитарой на тротуаре.

Айзек, поющий под снегопадом.

Айзек, поющий эти слова мне. Мне.

«О, сколько я хочу тебе сказать, но как — не знаю...»

Наши взгляды встретились, он улыбнулся, и его очки слегка съехали к кончику носа, придав присущей только ему сексуальности.

У меня от удивления приоткрылся рот, а сердце забилось в такт музыке. Айзек с силой ударял пальцами по струнам, ладонью постукивая по деревянному корпусу гитары.

Прохожие таращились на него — некоторые даже останавливались, несмотря на снег, и поворачивались в мою сторону, чтобы увидеть ту, для которой он поет — девушку с розовыми волосами, выглядывающую из окна.

Невероятно: он играет… и поет под моим окном. Поет «Wanderwall» — его песню. Нет, нашу песню. Я прикусила палец и улыбнулась.

«…И совершенно удивлен, что до сих пор стою здесь…»

Я схватила свой белый махровый халат с головой единорога на капюшоне и, даже не потрудившись взять ключи и не посмотревшись в зеркало перед выходом, как положено леди, выбежала из квартиры.

Мужчина, которого я любила, пел мне серенаду, и я, как минимум, должна была прилично выглядеть. Но только не я. Не Мелоди. Нет, я сбежала к нему по лестнице в пижаме, с взлохмаченными волосами и с широкой улыбкой, которая шла изнутри, согревая разбитое сердце и залечивая израненную душу.

«Мужчина, которого я люблю», — крутилось у меня в голове, когда я подошла к двери и услышала пение Айзека:

«Скажу: меня спасла, вернула к жизни.

Мне есть за что тебя благодарить.

Теперь ты для меня — вершина мира,

Вершина, что мечтаю покорить».

Я толкнула дверь и засмеялась, когда наши взгляды вновь встретились.

«Ты, ты моя неприступная вершина», — хотела я сказать ему. Хотела сказать, что просто не могла перестать думать о нем. С самого первого дня, как встретила его. С самого первого взгляда… бабочки, мои глупые бабочки, были правы. С того дня. Как и эта песня, Айзек не шел у меня из головы.

Он и его ласковые шоколадно-карие глаза. Я захихикала и прикусила губу, уже зная, что сделаю дальше.

Подпрыгнув, я побежала босиком по снегу, визжа и смеясь, потому что холод обжигал кожу. А потом бросилась в его объятия. Айзек, вовремя убрав гитару за спину, успел поймать меня.

— Привет, Пикси, — прошептал он, глядя на меня сверху вниз, прямо в глаза.

— Ты нашел меня, — сказала я и откинула голову, позволяя ему заглянуть прямо в мою душу.

Уголок его губ приподнялся.

— Не сомневайся. — Айзек пригладил мои растрепанные волосы и провел ладонью по щеке. — Кто-то сказал мне однажды, что спетая под окном серенада в ком угодно разбудит чувства. — Он усмехнулся, и я улыбнулась в ответ.

— Кем бы ни был этот человек, он — гений, — сказала я, хихикнув.

— Определенно, — подтвердил Айзек, приподнимая брови. — Я должен был найти тебя, сказать, что ты нужна мне...

— И теперь ты сможешь спеть для меня «The Scientist’», — снова хихикнула я, и Айзек улыбнулся в ответ.

— Я мог бы... но не буду. И так уже достаточно опозорился, — нервно засмеялся он, после чего продолжил: — Ты оставила меня в постели, обольщенного и беспомощного, — театральным тоном сказал он, не отводя от меня взгляда.

— Прости. Я испугалась. — Я покачала головой, пытаясь объяснить. Дело не в конкуренции с другой женщиной и не в сообщении, которое, как я заметила, прислала ему Кэти. Дело было во мне, ведь я снова наступала на те же грабли: меня тянуло к мужчине, которому до меня нет дела. — Мне не хотелось быть с мужчиной, чье сердце принадлежит другой, — сказала я, не кривя душой.

Не отводя взгляда, Айзек осторожно опустил меня, и я встала босыми ногами на его ботинки.

— Знаешь, мое утро началось со всех этих сообщений от Кэти, но думать я мог только о тебе. Мысли о тебе не покидали меня. Весь день. И я искал тебя, Мелоди, потому что должен сказать тебе кое-что о своем сердце. О сердце, которое отдано другой. — Выражение лица Айзека стало серьезным, и моя улыбка угасла.