Ольга Иванова - Первый раз в первый класс, или Любовь вне расписания

— Вы не заболели, Маша? — спросила однажды Нина. — Какая-то вы бледная в последнее время, осунувшаяся…

— Правда? А я и не заметила, — неприятно было осознавать, что уже и окружающие видят мое состояние. — Наверное, усталость сказывается, осень…

— Так вы витамины какие попейте, а еще лучше к врачу сходите, пусть осмотрит, вдруг гемоглобин понизился, — посоветовала домработница. — С этим, знаете ли, не шутят…

— Ничего, через неделю уже каникулы, там отдохну немного, — ответила я с полуулыбкой.

— И к врачу сходите, — повторила Нина, а затем, усмехнувшись, покачала головой: — Кто бы мог подумать, уже и октябрь заканчивается… А у Варюши день рождения скоро, нужно будет подумать, что ей подарить и какой торт испечь. Если, конечно, Денис Игоревич не захочет заказать для нее в какой-нибудь кондитерской… Я-то не умею всякие фигурки делать или цветы из мастики этой, больше по старинке украшаю: орешки, фрукты… А дети любят все это яркое, с героями из мультиков…

— А что вам мешает испечь торт в любом случае? — предложила я. — Если вдруг Денис Игоревич закажет с фигурками, то будет два торта. И что-то мне подсказывает, ваш съестся быстрее, потому что вкуснее.

— Тоже скажете — вкуснее, — Нина зарделась от смущения. — Но идея хорошая. Тем более…— она задумалась, а потом махнула рукой своим мыслям. — Неважно.

С тортом проблема была решена, а вот мне тоже стоило бы поразмышлять о подарке Варваре. Придется в один из ближайших выходных отправиться по магазинам. Конечно, можно было заказать подарок через интернет, но я все же предпочитала пощупать и лично увидеть товар перед покупкой.

В воскресенье, ближе к вечеру, Серебряков неожиданно вышел из своей берлоги и даже соизволил уделить внимание Варваре. Они увлеклись какой-то игрой, я же решила воспользоваться моментом и принять душ, да и перед началом рабочей недели не мешало привести себя в порядок. Я как раз разложила на туалетном столике маникюрные принадлежности, как вдруг за стеной, услышала грохот, а следом — крик и пронзительный плач. Сердце зашлось от страха. Я ринулась в комнату Вари, но столкнулась в ее дверях с Серебряковым. Варвару, захлебывающуюся в рыданиях, мы нашли лежащей под грудой книг, а рядом угрожающе наклонился полупустой стеллаж. Серебряков бросился удерживать полки, а я — к Варе.

— Где вы ходите? — неожиданно гаркнул на меня Серебряков. — Почему не смотрите за ребенком?

— Я где хожу? — я тоже сорвалась на крик. — Это вы почему не с дочкой? Вы ведь с ней играли в гостиной! А я могла хотя бы принять ванну или нет? В свой законный выходной, между прочим! — и обратилась уже к Варе: — Тебе что-то болит, милая?

— Рука, — прорыдала Варвара. Она действительно придерживала одну руку другой и прижимала их к груди. — Больно, очень больно…

— Нужно вызвать скорую, — бросила я Серебрякову. — Это может быть перелом… Вдруг еще и головой ударилась…

— Нет, быстрее будет ее самим отвезти в больницу, — отрывисто отозвался тот.

— Но Вася еще не вернулся…

— Я сам отвезу.

— Я поеду с вами. Только переоденусь, — я осторожно усадила Варю на кровать и ободряюще ей улыбнулась. — Вот так, Варюша… Я на одну минуту, переодену халат…

Теперь я уже со всех ног кинулась к себе. Свитер, джинсы — хватала в шкафу первое, что попадалось под руку. О носках даже и не вспомнила, как и о том, чтобы высушить волосы. Когда я вернулась, Серебряков, уже одетый в куртку, пытался закутать Варю в одеяло. Тут же стояла испуганная Нина, приложив руку к сердцу.

— Сложно ее сейчас будет одеть, — пояснил Серебряков мне свои действия. — Думаю, так она не замерзнет, — он подхватил закутанную Варю на руки и побежал с ней вниз, я — за ними. На ходу схватила с вешалки свою куртку, в которой обычно гуляла с Варварой, и так же почти на ходу всунула голые ноги в кроссовки.

— Садитесь сзади, — скомандовал Серебряков и, подождав, пока я устроюсь, аккуратно передал мне Варю.

Я не обращала внимания на виды за окном и даже не пыталась понять, в какую сторону мы едем, просто всю дорогу как заведенная баюкала и успокаивала всхлипывающую Варвару. Вернулась в реальность, когда мы остановились у ворот какой-то больницы: в темноте табличка на здании едва различалась. Я только успела заметить слова «детская» и «хирургия». Серебряков между тем забрал у меня Варю и быстрым шагом направился к приемному покою. Навстречу вышел пожилой усталый врач, на торопливые объяснения Серебрякова медленно кивнул и позвал за собой.

— Меня беспокоит только рука, — сказал он после осмотра. — Надо сделать рентген. Несите девочку в рентген-кабинет, он в конце коридора, потом с результатом ко мне…

В кабинет, где делают, рентген меня не пустили.

— Заходит только один из родителей, — остановила нас грозная дама в форме медсестры. — Или отец, или мать. Определитесь.

— Отец, — сказал Серебряков, протискиваясь мимо нее в дверь.

— Отец, — подтвердила я, оставаясь в коридоре.

— Небольшой перелом все же есть, — со вздохом констатировал доктор, рассматривая готовый снимок. — Придется поносить гипс недельки две. Ну и несколько дней постельный режим, чтобы понаблюдать за состоянием. Вдруг еще сотрясение у нас имеется. Пока симптомов никаких нет, но могут проявиться позже. Я сейчас позову медсестру, она наложит гипс и даст девочке обезболивающее…

Пока Варе гипсовали руку, мы снова ожидали в коридоре, только уже вдвоем.

— Простите меня, Мария Дмитриевна, — произнес вдруг Серебряков, — что накричал на вас. Я совсем не думал так…

— Я понимаю… Эмоции…— я приткнулась спиной к стене. — Я тоже на вас накричала, так что… Оба хороши.

Серебряков несколько раз кивнул и тоже прислонился к стене.

— У вас волосы еще мокрые, — сказал потом.

— Знаю, — я усмехнулась. — Но мне некогда их было сушить…

— Наденьте тогда хотя бы капюшон, когда выйдем на улицу, — он тоже чуть улыбнулся.

— Постараюсь не забыть… Меня больше волнует, с кем завтра останется Варя, — произнесла я озабоченно. — Я не могу не выйти на работу, меня даже заменить никем не успеют… Черт, — я сокрушенно качнула головой, — ну почему уже завтра понедельник?..

— Думаю, Нина справится до вашего прихода, — отозвался Серебряков. — Ей не привыкать ухаживать за Варей, когда та болеет…

— Я постараюсь освободиться как можно быстрее, — пообещала я.

— Мы готовы, — дверь процедурного распахнулась, и показалась медсестра, а за ней — Варя с подвешенной правой рукой.

— Теперь я не смогу есть, — опечаленно сообщила она. — И рисовать…

— Мама с папой тебя покормят и нарисуют тебе, что захочешь, — улыбнулась медсестра.

И вновь прозвучало это «мама» в мой адрес, и если в первый раз я едва ли обратила на это внимание, то теперь испытала неловкость. Но стоит ли уточнять, что это не так? Серебряков тоже не спешил это опровергать, как и Варя, значит, и мне не нужно встревать с объяснениями. В конце концов, какое до нас дело врачами медсестрам?