AlmaZa - Изнасилование [СИ]

— Я не подозревала, что ты так серьезен в чувствах, — покачала я головой, опустив стыдливо взгляд. Он смотрел прямо на меня, прямо мне в глаза! Своими безупречными по форме, карими глазами. Но красивее было то, что было в них, а не то, как они выглядели.

— Как ты могла?! Ты же… не такая, как все! Ты вообще другая! — ДонУн сделал шаг вперед, но тут же остановился — Ты не можешь так поступить, просто не можешь!

Я поняла, что нужно добивать его сейчас, иначе потом уже у меня не хватит смелости.

— Мы были с ЧунСу, — произвела я контрольный выстрел. Парень опустил руки. Осунулся. У него увлажнились глаза. Могла ли я когда-нибудь подумать, что увижу этого юношу плачущим? Нет, я была готова так долго заплатить все деньги Земли за одну его слезинку, а теперь хочу закричать, чтобы он забыл всё, что я наговорила, простил и успокоился.

— С ЧунСу? — как заблудившийся ребенок, повторил он. Его плечи опустились тоже. Он отвернулся спиной. Она беззвучно затряслась. Он направлялся к выходу.

Я не выдержала.

— ДонУн! — он остановился.

Я за две секунды преодолела расстояние между нами и, разрыдавшись, обняла его сзади. Крепко-крепко обхватив вокруг талии, я уткнулась носом ему между лопаток. Что я делаю? Дура, идиотка, слабохарактерная тупица! Прекрати!

— ДонУн, ты изнасиловал меня два года назад! — плача, рыдая и делая судорожные вдохи-выдохи, быстро пробормотала я — Ты изнасиловал меня…

Он замер. Я чувствовала, как напряглось все его тело. Мы простояли так, молча, минут пять. Потом он расцепил мои руки на своем животе и, обойдя меня, пошатывающейся походкой, добрался до дивана, на который опустился. Он обеими руками обхватил голову. Я развернулась в его сторону, пытаясь успокоиться. Зачем? Зачем я это сказала? Зачем начала объяснять? Теперь, узнав, что это была месть, а не банальное предательство, теперь он не будет разбит и удручен.

— Я… — начал говорить он и спрятал лицо в ладонях, продолжая подавать голос из них — всего один раз… изнасиловал… да… я никогда больше такого не делал…

Мне не стало легче от того, что он не серийный насильник. Моя-то участь попала под тот самый единственный раз, когда ему что-то взбрело в голову. Ему и ещё восьми типам.

— Я не помню, почти ничего не помню, — закачался он — ни твоего лица, ни тебя, ни событий. Ни себя самого, ни всех нас там. Смутно, очень смутно! Я лишь могу воспроизвести, как я вышел из номера и увидел девушку… я что-то говорил, она вошла к нам… а потом ничего, какие-то обрывки… но я бы хотел, чтобы это мне казалось, а не было на самом деле.

— Боюсь, что всё, что тебе кажется, я помню с несомненностью, — завершила я его сумбурный рассказ, который выдержала с тревогой и тяжестью. Он замолчал, не переставая метаться из стороны в сторону по дивану. Я подошла к нему и присела перед ним на корточки, поймав за руки — Я хотела мести.

— Ты ненавидишь меня? — решился посмотреть мне в глаза он.

— Нет, уже нет, — покачала я головой. По щекам продолжали бежать слезы. У него тоже всё лицо было мокрым, но, узнав о том, какую роль он сыграл в моей судьбе, он забыл стесняться своих не свойственных зрелым мужчинам эмоций. Но я была тронута этими слезами. Я не могла сказать, что они были искуплением, но они были одним из доказательств того, что его сердце умеет болеть. Даже если оно не разбито, то сильно ранено. Осталось узнать, не смертельно ли?

— Но ЧунСу… — он помотал лицом, отчего его волосы упали ему на глаза. Я не удержалась от того, чтобы не протянуть руку и не поправить их, убрав чуть в сторону — а я ещё вчера поражался тому, что девушка ХенЩика ему изменила… но там хоть с незнакомцем, а тут с лучшим другом…

— Какой же Йесон незнакомец? — сорвалось у меня с языка, и я запоздало слепила губы между собой.

— А причем тут Йесон? — недоумевая, покосился ДонУн.

— Мне показалось, что ты сказал «Йесон», — неубедительно соврала я, но парень был в таком состоянии, что ему было не до таких мелочей. Он не заметил ничего подозрительного.

— А, ну Йесон приехал к нам с ХенЩиком, когда мы играли в бильярд и сказал, что видел его девушку с каким-то мужиком, идущих в гостиницу, — у меня желудок поднялся к самой диафрагме. Что-что-что?! Йесон… не спал… с другой женщиной?! — Мы втроем поехали туда, и пока ХенЩик побежал разбираться, мы сидели с Йесоном в машине и я ему рассказывал, какая ты у меня волшебная… что никогда так не поступишь… каким же я теперь себе бараном кажусь…

У меня мысли запрыгали бешенными белками по деревьям. Ну, всё, перебор, перегруз. Что происходит с этим миром? Почему в один день девять мужчин являются самыми гадкими отморозками на планете, а через два года они же становятся то нежными, то честными, то заботливыми, то верными? И Йесон беленьким и чистеньким остался? Эта басня уже не для меня, мне она не нравится! Мне нужен злой и отвратительный Йесон, которому я отпилю тупым ножом яйца и ложкой вырву сердце. Мне было страшно представить, что делая ему больно, я сорвусь и, как несколько минут назад, брошусь обнимать его, оправдываясь. Нет, только не с ним. Однако, почему-то, сейчас я себя в глазах ДонУна видела более вредоносной, чем Йесона.

— Да не спала я с ЧунСу! — поднялась я — Вообще с тех пор, как вы меня изнасиловали, ни с кем не спала. Меня пугает секс. Просто хотела больно тебе сделать. Поэтому так сказала.

Вот так-то. Я хорошая. Я правильная. Я справедливая, несущая достойное возмездие негодяям, а сама тоже не мараю руки развратом и лишней грязью.

— А почему ты именно мне стала мстить? — после некоторого молчания полюбопытствовал ДонУн. Он уже успокаивался. Или успокоился. Узнав о том, что я и ЧунСу не спали, он заметно приосанился.

— Я всем хотела, просто с тебя начала, — пробубнила я себе под нос. Я же не знала, что он отец ДжеСоба, так что выделять его никак не могла из толпы, разве что потому, что он первый мне попался и вывел на других. Почему-то с ним я не собиралась быть такой откровенной, как с ЧунСу. Я не знала, как он среагирует на то, что его друзья, Уён и ЧунО, пострадали из меня. За такое я точно могла получить. Хотя, может ли ДонУн поднять на меня руку? Я сомневалась.

— И на какую ты надеялась реакцию? — он тоже поднялся, встав напротив — Что должен был я сделать узнав, что ты изменила мне с лучшим другом? Пойти и повеситься? Застрелиться? Вены резать? Лить крокодильи слезы и спиться, умирая от депрессии?

— Не знаю, — покачала я головой — я просто хотела разбить тебе сердце, потому что как разбить твою роскошную и благоустроенную жизнь, ума не приложу. Тем более что, при ближайшем рассмотрении, она оказалась и без того хрупкой, нищей на радость и похожей на пустую упаковку из-под драгоценности от Тиффани.

ДонУн открыл рот и выставил указательный палец вперед, помахав им перед моим носом. Хотел что-то возразить, но потом, не нашедшись, рот закрыл. Но палец остался на месте. Я бросала взгляд то на него, то на его лицо, но на светлый костюм, который мне, почему-то, жутко нравился. Наверное, если бы я когда-либо решилась пойти замуж, я бы хотела чтобы жених был одет вот так, а не в черное. Почему мне не нравился черный костюм объяснений не требовалось.