Ульяна Соболева - 1000 не одна ложь

Я смотрела в иллюминатор самолета и не верила, что это происходит на самом деле. Что я возвращаюсь к себе на родину. Что сейчас взревет мотор и огромная железная птица оторвется от земли и взмоет ввысь, чтобы увезти меня далеко от кошмаров и боли… Только вряд ли я смогу оставить ее здесь, она теперь живет внутри меня и обгладывает мне кости ежедневно, как голодная, обезумевшая тварь, у которой нет чувства жалости.

Когда-то это была самая заветная мечта для меня, самая невыносимо прекрасная — вернуться домой… но жизнь настолько меняет людей, настолько выворачивает их ценности и представления о счастье, что лишь за несколько месяцев можно стать совершенно другим человеком… И я уже больше не маленькая Настя, которую выкрали из родного дома, которая верила в справедливость, искала доброе в людях и умела прощать себя и других.

Ее не стало. Она умерла где-то в песках Долины смерти. И я точно знала, в какой день и час ее сердце перестало биться. Разве она могла себе представить, что ее пытка лишь началась и не будет ей ни края, ни конца.

Дышать она перестала, когда отдала тело Аднана его родне, когда выпустила из скрюченных пальцев деревянный ящик, ломая ногти и загоняя под них занозы. Уже тогда она умирала… держали от последней точки невозврата только слова ведьмы о ребенке. Не давали сойти с ума окончательно и потерять человеческий облик. Хотя назвать меня человеком в те дни было невозможно. Я, скорее, походила на какую-то тень. Она передвигалась, что-то ела, потому что старуха заставляла и ходила по пятам с тарелкой и ложкой. Несколько месяцев непрекращающейся агонии и боли, несколько месяцев жажды встречи со смертью под неусыпным контролем Джабиры, которая не собиралась ей меня отдавать.

— Он бы не позволил тебе умереть. Не затем вытягивал тебя с того света, чтоб ты дитя его загубила. Скоро первые толчки почувствуешь. Душу его и сердце внутри себя. Чудо в тебе живет самое необыкновенное из происходящего на земле… Старая Джабира многое бы отдала, чтобы хоть раз узнать самой, что такое быть матерью. Но Аллах наказал ее и не дал детей. Слишком много плохого сделала старая ведьма.

Только это и спасало. Мысли о малыше у меня под сердцем. Руки к животу приложу, глаза закрою и думаю о том, как он на Аднана похож будет, о том, что его отец гордился бы его рождением… А потом вспоминала, что теперь никому не нужен этот ребенок и я… Но как же все-таки я ошибалась. Наивная, совсем забыла, с кем имею дело и что такое семья ибн Кадиров.

Они приехали поздно вечером. Его братья. Ворвались в лагерь, разбитый Рифатом и его людьми, как к себе домой. Как будто теперь им было позволено все. Джабира тут же затолкала меня в пещеру и спрятала за сундуком, задернув своеобразную шторку.

— Не высовывайся. Эти шакалы не просто так сюда приехали. Чую — беду принесли.

Она никогда не ошибалась. Я ей верила и сама знала, кто такие братья Аднана. С одним из них мне уже пришлось столкнуться.

— Мы приехали забрать то, что нам причитается после смерти нашего брата.

— Забирайте все, что посчитаете нужным. Только здесь ничего нет. Все было в деревне и в Каире. — послышался голос Рифата.

— Не лги нам. Здесь его снаряжение и оружие.

— И скакун, который стоил целое состояние.

— Коня Аднана уже забрал себе господин Селим.

— Разве? Здесь есть еще один конь, и он породистей и лучше того коня. Где ты его прячешь, Рифат?

— Здесь больше нет ничего, что принадлежало бы Аднану.

— А белая лошадь?

— Белую лошадь подарили.

Раздался хохот, от которого у меня по телу поползли мурашки.

— Кому подарили? Шармуте? Русской сучке, которую мой брат нагло притащил в дом отца? Кстати, где она? Ее я тоже заберу. Разве она не вещь моего брата?

— Альшита была его невестой.

— Пыф, невестой. Не было даже обряда обручения, и она все еще не приняла ислам, а значит, она вещь, принадлежащая ибн Кадирам. Давай, выводи к нам девку.

— Эй, Раис, а не жирно ли тебе и шлюху белобрысую, и лошадь?

— А что такое?

— Выбирай или то, или другое.

От ужаса у меня все внутри похолодело, и я закрыла рот обеими руками, чтобы не застонать.

— Чего это я должен выбирать? Ты себе золото взял. Эй, Рифат, где девка? Давай, тащи ее сюда, посмотрим на игрушку нашего братца, пощупаем, понюхаем, что особенного было в этой сучке.

Сердце бешено колотилось и казалось разорвет мне горло. И бежать некуда. Из пещеры только один выход. Да если и сбегу — в пустыне в сезон бурь не выживу. Тяжело дыша, прижала руку к уже слегка набухшему животу, стараясь хоть немного успокоиться. Неужели Рифат отдаст? Неужели…

— Забирай коня и уезжай, Раис, и ты, Селим. Мне больше нечего вам отдать.

— Девку веди. Хватит шутить, Рифат. Мы сюда не просто так ехали. Или хочешь неприятностей? Защиты у тебя больше нет, и армия твоя оскудела. Может, и ты ради шлюхи русской своих людей в песок уложишь? Как наш братец?

— Нет здесь никакой русской шлюхи. Есть моя невеста, ислам она уже приняла и завтра женой мне станет. Икрам подтвердит.

— Что за… — усмехнулся, — ты шутишь, Рифат? Или что это за бред ты несешь?

— Не шучу. Я собрался жениться на этой женщине, и свадьба состоится завтра. Вы можете на ней присутствовать. Простите, пригласить не успел.

— Издеваешься над нами? Слышишь, Селим, жениться он на русской надумал. А мы, Рифат, сейчас ее с собой увезем. Ведь пока не жена она тебе, так что все по-честному. А ты на другой женись, или девок Аднана не осталось больше, чтоб объедки подобрать?

Я увидела, как Джабира напряглась, и поняла почему — провоцируют братья Рифата, сейчас, и правда, может драка начаться.

— Я бы, может, и отдал, только не могу. Ребенка моего носит под сердцем. Зачем вам брюхатая? Да и не по совести это — у собрата женщину уводить, своей же веры и ему принадлежащую.

— Ишь… когда только успел. Тело брата еще не остыло, а она ноги раздвинула?

— Понимаю горечь вашей утраты… но попросил бы уважения к своей женщине. Рано или поздно вам понадобятся люди, а у меня они есть в моей деревне. Зачем дружбу портить, Раис?

Воцарилась тишина на какое-то время, а я ощутила, как на глаза навернулись слезы. То ли от страха, то ли от облегчения… Но расслабляться еще рано, пока эти твари здесь.

— Коня можете взять. Моей жене не нужны подарки от других мужчин. Я сам в состоянии купить ей другого скакуна. Шамаль, выведи к ним Снега.

Я сильно зажмурилась… отдавать коня не хотелось до боли в груди. Я любила его, я привязалась к нему, и это был подарок от Аднана.

— Молчи, — скомандовала Джабира. — Пусть забирают, что хотят, и уходят. Только бы бойню не развязали. Не выстоит Рифат. Людей мало у него.