Ульяна Соболева - 1000 не одна ложь

Приблизился вплотную и зарылся обеими руками в мои волосы, не отпуская мой затуманенный взгляд и заставляя начать задыхаться, сдерживая крик, сдерживая рыдания. Наклонился, прижался губами к моим глазам.

— Я сделал выбор, Альшита… Зима… Моя ледяная Зима… Я выбрал тебя.

Нет… это ведь неправда, я сплю, и когда открою глаза, боль задушит меня, вывернет наизнанку, и я ее просто не выдержу. Но его губы такие горячие, и они касаются моих щек, моих глаз, моих волос. Божеее, пусть это не прекращается, пусть этот сон длится вечность.

— Я больше не вернусь в Каир. Я буду приживаться в твоем городе… моя девочка-зима. Ты научишь меня жить в твоем мире?

Сжимает мои руки и смотрит в глаза своими невыносимыми зелеными глазами.

Кивнула, не веря, чувствуя, как пол уходит из-под ног, как кружится голова. Вцепилась в его руки.

— Мы безумно тосковали по тебе… мы оба.

Прижал к уху сотовый.

— Лейла. Приведи Джамаля.

Обхватил мое лицо ладонями, всматриваясь в мои глаза, а я все еще не сказала ни слова. Не могу. У меня отнялся голос, и кажется все слова исчезли, стали ненужными и пустыми.

— Джамаль — твой сын. Твой настоящий сын. Он не умер. Мой отец забрал его у тебя, чтобы сделать наследником. Я привез его к тебе. Он твой. Ты его мать. Я решил, что он будет счастлив рядом с тобой, — снова коснулся своими невыносимо чувственными полными губами моих глаз, — как и я…

Я, кажется, перестала чувствовать свои руки и ноги. Я только слышала его голос и панически боялась проснуться. От слез у меня расплывалось его лицо, и мне казалось, я сейчас задохнусь.

— Да… он твой сын. Слышишь меня, Альшита? Джамаль твоооой. Наш. Та могила в пустыне пуста… там осталось только прошлое.

Дверь приоткрылась, и я увидела малыша, а он, увидев меня, закричал пронзительным голосом.

— Мамтиииииииии, — протягивая ручки, побежал навстречу.

И в этот момент у меня все поплыло перед глазами, я почувствовала, как падаю и как сильные руки подхватывают меня.

— Надо вызвать врача. Лейла, пусть Мухаммад привезет сюда врача.

— Мамти… — ручки Джамаля гладят мое лицо, и он трясет меня за плечи, а я выныриваю из дурмана и не верю, что сон не растворился и не исчез. Прижала к себе малыша и осыпала его лицо поцелуями.

Аднан тут же отключил звонок и стал на колени перед кушеткой.

— Ты больна? Где болит? Покажи мне.

Везде болит. Боже, у меня от счастья везде все болит. Дышать не могу, говорить не могу, двигаться не могу.

А сама отчаянным рывком обняла его за шею и прижалась всем телом, зарываясь в нее лицом.

"Я выбрал тебя…"

— Больна… очень больна, — шепотом выдыхая ему в подбородок и жадно втягивая запах его тела, парфюма и кальяна.

— Чем больна? — то улыбается, то становится серьезным и снова целует мое лицо. — Мы вылечим… лучших врачей найдем.

— Само пройдет, — всхлипнула и прижала к себе Джамаля, который изо всех сил пытался отпихнуть Аднана и забраться ко мне на колени, — через шесть месяцев само, — и опять слезы полились, — само пройдет. Аднаааан…

Рывком схватил меня за затылок и впечатал лицом себе в грудь, насильно прижимая и Джамаля, который вначале пихался, а потом затих и обхватил нас обоих руками.

— Покажи мне мою дочь, Альшита. Я привез вам обеим подарок. Моей Зиме и моей Льдинке.

Приоткрыла глаза почти слепая от слез и увидела, как на двух цепочках покачиваются и сверкают снежинки.

КОНЕЦ ТРИЛОГИИ