Лаурелин Макджи - Струны любви

Джакс отвел глаза и пробормотал:

— Я делаю это ради искусства… — Однако в голосе его не было уверенности.

— Дело вот в чем, Джакс… Результат‑то выходил совсем другой. Ты только портил все — и тексты, и музыку. Чаще всего мы с тобой соглашались — лишь бы ты успокоился. Но я больше в такие игры не играю. Я не хочу соглашаться с тобой, потому что беспокоюсь за тебя и люблю как брата. Ты очень талантливый, Джакс, и раньше ты верил в это. И знаешь, мне кажется, сейчас тебе очень плохо. Ты просто притворяешься, что у тебя все в порядке.

Тут Джакс посмотрел ему в глаза и тихо сказал:

— Все притворяются.

Элай невольно улыбнулся — ему вспомнилось, что эти же слова он когда‑то говорил Лейси.

— Знаешь, я тоже так думаю. Почти все притворяются, когда отвечают «отлично» на вопрос «как дела?». Но я верю, что люди могут быть по‑настоящему счастливы. Вот всяком случае, я хочу попробовать. И ты, я надеюсь, тоже.

Последние два часа Элай думал только об одном. И он знал, что если скажет об этом, то обратного пути не будет, его жизнь изменится. Но зато эти слова откроют перед ним новые двери. Поведут по правильной дороге. Помогут стать тем мужчиной, которого любит в нем Лейси. Да, конечно, выступать в одиночку страшновато. Ну и что? Если он хочет стать настоящим музыкантом, то должен поскорее записать свой собственный альбом и договориться о концертах. И это означало, что он вернется к своей Певунье позже, чем хотелось бы… Но с другой стороны, она ведь сейчас тоже будет записывать альбом, а он не должен ей мешать.

Но все это — в будущем. А сейчас он должен сказать главные слова. По‑прежнему глядя на Джакса, Элай проговорил:

— Давай сделаем так… Мы не распускаем группу немедленно, а просто объявляем о бессрочном отпуске. Так что у тебя будет время подумать и собраться с силами. Заново открыть в себе талант. Ты должен понять, чего ты хочешь от музыки и от жизни в целом.

Элай взглянул на Уэса и Лу и со вздохом сказал:

— Мне жаль, что все так получилось. Я думаю, вы понимаете, как много вы все для меня значили. И я хочу… Поверьте, мне очень хочется, чтобы все сложилось удачно и… — Голос его прервался, его душили чувства.

Элай хотел сказать много душевных слов тем парням, которые не имели никакого отношения к Джаксу и его проблемам, но слова эти вдруг словно застряли у него в горле. И, сколько бы он ни старался, не выходили наружу. Именно это, должно быть, происходило и с его любимой, когда она не могла писать песни.

Лейси сидела в домике из одеял и смотрела, как солнце просвечивает сквозь тонкую материю. Эх, наверное, ей следовало взять толстый плед из кладовки и сделать настоящий дом — такой, в котором было бы темнее… Да‑да, ей постоянно хотелось темноты — с тех самых пор, как она вернулась домой (впрочем, она не только пряталась под одеялом, но и продолжала работать в студии, а также проводила репетиции перед записью).

Тринадцать дней… Прошло тринадцать дней с тех пор, как она приехала домой. Тринадцать дней с тех пор, как она последний раз видела Элая около клуба «Найт Аул». Он тогда не пошел за ней, и Лейси отправилась к себе в номер. Примерно через час Сэмми отправила ей эсэмэску, сообщив, что концерт отменили, а почему — не объяснила. Потом она написала еще — оказалось, что вообще весь тур пока под большим вопросом. И тогда Лейси купила билет на поезд и уехала домой. А перед этим сказала Сэмми, чтобы та позвонила ей, если тур все‑таки продолжится.

Прошло тринадцать дней, но ни Сэмми, ни Элай не звонили. Сегодня утром, правда, объявился Лу и сообщил неожиданную новость. Сложно описать, какие чувства она при этом испытала, но они заставили ее снова спрятаться в домике из одеял.

— Эй, ты там записываешь? Или я могу залезть? — послышался голос Энди.

— Это ведь не студия, а самый обычный домик под названием «Хочу спрятаться от мира».

— Тогда я к тебе.

Нет‑нет! Неужели сестра не понимала, что она — тоже часть того мира, от которого ей хотелось спрятаться? Но вслух Лейси сказала совсем другое:

— Ага, конечно. Только осторожнее.

Не успела Лейси договорить, как сестра уже залезла в убежище, созданное вообще‑то для уединения.

— Итак… — сказала Энди, усевшись поудобнее. — Какие новости от Лу? Когда ты обратно в тур? — Ее голос был слишком громким для домика. Слишком уж радостным.

— Никогда, — буркнула Лейси. Для контраста она говорила низким глухим голосом. Если бы они заговорили одновременно, то гармония была бы идеальной.

— Это что, шутка?

— Нет. — Лейси прикрыла голову подушкой.

Энди ткнула ее локтем в бок, требуя продолжения.

— Эй, осторожнее, — проворчала Лейси. И тут же добавила: — Тур отменили. Так сказал Лу.

По идее, это не должно было ее волновать. До конца тура и так оставалось всего лишь восемнадцать дней. Впереди же — День Благодарения, а потом — запись альбома. Она ведь так давно мечтала об этом! Когда к ней вернулось вдохновение, песни полились подобно реке, прорвавшей дамбу. Теперь их было ужасно много, и Лейси даже начала сомневаться, что ей хватит трех недель на запись.

— О, это плохо, — сказала Энди. На самом деле сестра так не думала. Наоборот, она много раз говорила, что очень рада ее возвращению.

Понятно, почему Энди так считала. Ведь через неделю после окончания записи наступит канун Рождества, день, когда сестра скажет самые важные слова: «Да, согласна». И в этот же день она, Лейси, договорилась когда‑то встретиться с Фолксом. То есть с Элаем Фрэнком. Лейси уже много раз представляла, как бы встретилась с ним на свадебном банкете. На нем был бы фрак, но длинные волосы и чуть небритое лицо выдавали бы настоящего рокера. И Элай взял бы ее за руку и улыбнулся. А в уголках его глаз появились бы морщинки, которые ей так нравились…

Ох, она ужасно по нему скучала. Но этот проклятый тур все погубил.

Энди помолчала несколько минут, что само по себе было чудом. Но на большее сестру не хватило, и она спросила:

— А Лу объяснил, почему тур отменили?

Да, объяснил. Потому‑то Лейси и сидела сейчас под одеялами.

— Он сказал, что группа распалась.

— Черт, такого я не ожидала, — пробормотала Энди.

Чего ожидала сама Лейси, сказать трудно. В голову ей приходили самые разные мысли. А Сэмми и Лу твердили лишь одно: все это — дело личное. Но в глубине души Лейси знала, почему группа распалась. Энди порой читала ее мысли, причем — в самый неподходящий момент. Вот и сейчас она сказала ей:

— Это не из‑за тебя. Ты ведь знаешь, да?

Лейси выглянула из‑за подушки.

— Что не из‑за меня?

— Ну, группа распалась не из‑за тебя. — Энди вдруг выпрямилась, ломая свою часть домика. — Боже мой, ты ведь правда так думаешь, а? Думаешь, что «Блу Хиллз» разругались из‑за тебя?