Айя Субботина - Плохиш

— Не помню, чтобы мы были на «ты». – В удивленном голосе вероники сквозили нотки раздражения.

— Не вижу причины «выкать». И продолжаю настаивать на...

— У меня разговор к сыну, - перебила Вероника. Довольно резко, поднимая в голове Влады приступ тупой боли и новую волну отвратительной тошноты. Если так пойдет и дальше, как бы не пришлось бежать на встречу с белым фарфоровым джентльменом. Делать это в присутствии Вероники не хотелось вовсе – то-то она порадуется, что второй раз вытолкала ее из колеи. – Ты не моешь выставить меня вон, если только, вдруг, Стас не сделал большую глупость и не переписал на тебя дом, как личную собственность. Если же сделал – покажи мне любые документы, которые это подтверждают – и я тут же покину твою территорию, Влада Егорова.

Слишком непрозрачная попытка ужалить. Или намеренная провокация?

— Я принесу чай, - предложила Влада. Не из вежливости – из желания поскорее убраться подальше от этой мегеры, в присутствии которой тошнота становилась совершенно невыносимой. Может, Стас прав, и она в самом деле чем-то отравилась?

— Лучше кофе, с двумя ложками сахара и сливками, - распорядилась Вероника.

— Передам кофемашине твои пожелания, - ответила Влада.

И только на кухне, распахнув настежь окно и глотнув порцию крепкого морозного воздуха, немного пришла в себя. На автомате, думая о своем, загрузила в кофемашину все ингредиенты, нажала клавишу старта и обессиленно опустилась на край дивана. Появление Вероники было словно пощечиной из прошлого. Как будто именно теперь, когда у них со Стасом все, наконец, наладилось, прошлое напомнило о себе громким пинком в дверь, зашло в дом, разбрасывая куски грязи.

Что ей нужно? И, главное, как от нее вообще избавиться?

Влада сполоснула лицо прохладной водой, достала из кармана телефон и набрала Стаса. Тот ответил не сразу.

— Я за рулем, Неваляшка, торчу в дурацкой пробке.

— Пришла твоя мать, - без вступления, огорошила Влада. – И, знаешь, у меня есть подозрение, что она никуда не уйдет, пока не поговорит с тобой.

— Ты что ли пустила ее в дом?

— Извини, но она – твоя мать. Мне нужно было послать ее к черту и оставить мерзнуть на пороге?

— Не сказала, зачем пришла?

— Нет, и вряд ли скажет. Она меня явно не любит.

— Это потому, что тебя люблю я. Неваляшка, постарайся не вестись на ее провокации, хорошо? Просто запри ее в какой-то комнате нахрен. Я скоро приеду.

Влада не заметила, как опустилась на кухонный диванчик. Пальцы, державшие телефон, предательски задрожали, к горлу поступил ком. Стас... он что, в самом деле это сказал?

— Неваляшка, ты там? Не пугай меня. – Его голос в трубке стал резким, обеспокоенным.

— Да, я тут. Просто... Ты, кажется, первый раз сказал это.

— Предложил тебе послать мою мать?

— Не издевайся, знаешь же, о чем я.

— Знаю. Пообещай мне, что не дашь ей тебя расшатать. И не будешь милой и кроткой, если она начнет плевать ядом.

— Обещаю. – Честно говоря, уверенности в том, что сможет дать Веронике отпор, не было, но боевой настрой Стаса подстегивал к решительным действиям.

— Неваляшка, как ты себя чувствуешь? Тошнота не прошла?

— Было почти нормально, пока не заявилась Вероника.

— Значит, завтра поедем в больницу.

— С ума сошел? Кто со мной будет возиться тридцать первого декабря?

Он хмыкнул: громко и выразительно.

— Ну либо я совсем балбес, либо с тобой будет возиться гинеколог, принцесса.

Влада прикрыла рот рукой и зачем-то сильнее прижала трубку к уху, как будто боялась, что их могут подслушать.

— Я не... Не пропускала таблеток и...

— Слушай, принцесса, если это ребенок, то мы его оставим – это не обсуждается. А остальное я скажу, когда приеду. Не дай себя обижать, защищайся любыми доступными способами и дождись меня.

Она еще с минуту просто смотрела на телефон, пытаясь понять то, что понять было невозможно. То есть эта тошнота...?

Волнение ударилось прямо в горло, рождая приступ паники и выколачивая воздух из легких. Быстро, чуть ли ни бегом, Влада добралась до туалета. Ее обильно стошнило, но даже когда желудок, казалось, исторг из себя все содержимое, приступ тошноты никуда не делся. Лишь спустя пару минут она немного пришла в себя, и первым делом почувствовала на спине тяжелый взгляд.

— Здесь совершенно не на что смотреть, - пробормотала Влада, прекрасно зная, кто стоит позади.

— Ты беременна? – Вопрос и на вопрос-то не был похож, скорее на попытку создать видимость, будто она ждет ответ. Не ждала, тут же и продолжила: - Не зря ты мне с самого начала не понравилась.

Влада оторвала бумажное полотенце, промокнула губы, уговаривая себя держаться до последнего. В прошлый раз эта бабенка вывела ее из себя, заставила играть по своим правилам, заставила сделать так, как хотелось ей. Но сегодня Вероника на их со Стасом территории, и все ее слова и попытки укусить – не более, чем бессильная злость. За что и почему, не столь важно. У таких, как она, всегда есть причина кого-то ненавидеть, зачастую вообще самая банальная.

— Тебе лучше подождать Стаса на улице, - проходя мимо вероники, бросила Влада. – Он знает, что ты ждешь и приедет так быстро, как сможет.

Увы, далеко уйти не удалось: буквально через пару шагов Вероника догнала ее в коридоре, схватила за локоть. Влада дернула руку, пытаясь высвободиться, но мегера держала крепче, чем тиски.

— Это ребенок Стаса? – ей в лицо прошипела Вероника. Сейчас, когда они стояли чуть ли не нос к носу, Влада ясно различила замазанный кровоподтек под глазом, и подрагивающее веко. Последнее, должно быть, было последствием перенесенной болезни. Правда, жаль ее не было. – Ты этого с самого начала добивалась, да?

— Убирайся вон из моего дома, - прошипела Влада, чувствуя, как тошноту сменяет обжигающий внутренности гнев. – Или я не дождусь Стаса и, клянусь, вызову полицию. Заявлю о вторжении на частную территорию. Или скажу, что ты чокнутая фанатка и преследуешь меня.

Вероника нехотя, но все-таки отпустила ее руку, и даже сделала пару шагов назад. Еще раз, будто впервые, окинула ее оценивающим взглядом всю, с ног до головы. Наверняка нашла целую порцию изъянов.

— Стас тяжело болен. Он сумасшедший. – Ее слова прозвучали так резко и холодно, будто речь шла не о единственном сыне, а о безымянном приблуде около забора, который портит ее безупречный газон.

— Он совершенно здоров, - отмахнулась от ее слов Влада. Не хотелось пускать это в себя, но слова больно полоснули по сердцу. Он не сумасшедший, он куда более разумен, чем многие люди без такого диагноза.

— Стас псих. И его нужно держать на поводке, иначе сорвется и может наделать дел. И, девочка, я делаю тебе большое одолжение, снимая шоры с глаз. Стас только кажется таким, как все, но это пустое притворство. Он всегда так поступает, когда нужно пустить пыль в глаза: делает вид, что с ним все в порядке. Но, поверь, когда ты будешь нуждаться в нем больше всего, он повернется к тебе задницей и выкинет какой-то дурацкий фортель. – Вероника потерла переносицу, как будто ей мешали невидимые очки. – И не смотри на меня такими коровьими глазами: я родила этого психа, и никто лучше меня не знает, как с ним справляться.