Джорджия Карр - Наследник

Он смотрит на меня.

— Могу я перенести свидание, мое предложение по поводу тебя остается в силе? Мой дядя хочет, чтобы я привез тебя к нему.

— Ты хочешь, чтобы я встретилась с ним в таком виде?

— Ты не найдешь другого человека на земле, которого бы меньше всего заботило в чем ты одета, чем мой дядя.

Мы возвращаемся к машине, и по дороге он рассказывает мне о своем дяде — человеке, который был для него больше отцом, чем его собственный.

Дядя Данте живет в большом доме, огороженном оградой. Внутри полно деревьев. Дядя и тетя ждут нас у входа снаружи. К моему удивлению, его дядя очень похож, только горазда старше, на Данте. В машине Данте сказал мне, что его дядя — брат его матери.

Его тетя тепло обнимает меня, потом обнимает Данте. Вместо того, чтобы обняться с ней, Данте подхватывает ее и начинает кружить, она заливается смехом и умоляет его поставить на землю. Я не могу не улыбаться, когда вижу Данте таким счастливым. Сейчас он совершенно другой, чем вчера вечером в компании отца и мачехи.

Когда он, наконец, ставит ее на землю, у нее все лицо раскраснелось и светится от радости. Она, с трудом переводя дыхание, поворачивается ко мне.

— О, он ужасен, мой мальчик.

Нас проводят в залитую солнцем комнату, где на столе стоят пирожные и сэндвичи. Горничная разливает чай, и Хелен вежливо меня расспрашивает о моей работе, жизни в Англии, как мы познакомились с Данте. Разговор идет легко и непринужденно. Все это время дядя улыбается, кивает, но мало говорит. Он ждет, пока мы закончим есть, прежде чем задать вопрос, который, несомненно, очень его волнует:

— Ты станешь королем, Данте?

Данте хмурится.

— Нет, Oncle . Не стану. Ты знаешь, как я отношусь к преемственности по наследству. Если отец хочет назначить своего преемника, он может выбрать Линнуса.

Лицо дяди становится маской.

— Твой отец не имеет права выбирать преемника по своему выбору. Ты его преемник. Сейчас пришло время заявить об этом. Сделать выбор. Это твоя ответственность. Ты не выполняешь свой долг перед своей страной.

— Oncle , ты знаешь, как я отношусь к монархии. Если бы я мог изменить, эта страна стала бы демократией.

И впервые дядя Антон показывает свое разочарование. Он стукает кулаком по столу, отчего чашки издают звон.

— Не надо так говорить. Никогда так не говори. Оглянись вокруг, посмотри на все эти страны с демократически избранными правительствами. Они всего лишь коррумпированные лакеи многонациональных корпораций. Какие такие привилегии народ в этих государствах имеет, чего не имеем мы? — рявкает он.

— Ничего, — отвечает он на свой же вопрос. — Имеют ли они больше свободы, чем наш народ? У них что больше граждан мира, чем у нас? На все эти вопросы всегда можно ответить нет. Нет. Нет. У них не лучшая система, чем у нас.

Я перевожу взгляд на Данте, который смотрит на своего дядю.

— Ты в курсе, что твой отец находится в процессе подписания договоров, и все эти бездушные международные корпорации смогут призвать нашу страну в международные арбитражные суды, если решения, которые принимает наше правительство, будет ущемлять их интересы или будет препятствовать получению большой прибыли? Их права будут выше наших!

Данте прищуривается.

— Отец взял на себя ответственность подписать пакт о ТТИП и ТТП? (ТТИП — Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство, ТТП — акты о доверии третьей стороны. — прим. пер.)

— Думаю, что твой брат является посредником сделки, — с трудом говорит дядя. — Ты должен остановить подписание этого соглашения, Данте. Ты должен навести порядок. Последним великим лидером страны был твой дедушка, я верю всем своим сердцем, что ты сможешь быть следующим. Ты должен сделать шаг вперед. Аванти нужен сильный и мудрый лидер. Выполни свой долг. Когда-нибудь твой ребенок возненавидит тебя за то, что ты отобрал его или ее право по рождению.

Он резко встает и направляется к двери.

Данте вскакивает.

— Oncle , — зовет он.

Его дядя останавливается, с грустью в глазах смотрит на него и говорит:

— Я сдержал обещание, данное твоей матери, сделал для тебя все, что мог. Я больше ничего не могу сделать. Выполни свой долг. Пусть твоя мать гордится тобой. — И уходит.

— Есть и еще кое-что, — шепчет его тетя. — Ты должен вернуться. Ты должен что-то предпринять, чтобы остановить Линнуса и отца. Они разрушают страну, чтобы покупать большие яхт, более дорогие часы и одежду для своих жен. Прошу тебя, Данте, — умоляет она.

Обратная дорога с Данте проходит в тишине. Его лицо как камень, я понимаю, что он думает о разговоре с дядей, поэтому даже и не пытаюсь заговорить. Не стоит говорить о чем-то несущественном после настолько важных откровений в доме его дяди. Он проводит меня в мою комнату и скользит тыльной стороной руки по щеке.

— Отправляйся спать, Роза. Слишком не утомляй себя во время поездке по магазинам.

— Не буду, — шепчу я.

— Увидимся вечером, bella, — говорит он с улыбкой, уходя.

Я лежу на кровати, но сон не приходит, такое чувство, словно меня бросили в какой-то водоворот. Я звоню Стар, потом Синди, но разговоры с ними меня не успокаивают. Только закрыв глаза, раздается стук в дверь.

— Войдите, — кричу я, думая, что это Эльза, но, к моему шокирующему удивлению, появляется сама королева.

На ней двойка кремовый костюм от Dior. Если я правильно запомнила, на ней те же туфли, что и на модели на подиуме, которая демонстрировала этот костюм. Я соскальзываю с кровати и делаю маленький реверанс.

— Ах, я пришла, когда ты дремала, — тихо говорит она.

— Нет, вовсе нет. Я просто прилегла.

— Хорошо. Ты можешь пойти со мной? Я хочу тебе кое-что показать.

Она разворачивается и выходит за дверь. Мгновение я раздумываю, потом все же следую за ней. Мы идем по коридору в западное крыло.

— Так… вы с Данте не останетесь здесь? — спрашивает она, поглядывая на меня.

— Кажется нет.

— Почему?

Я прикусываю губу, не зная, что сказать:

— Думаю, Данте предпочитает жить в Италии, и у меня там тоже работа.

— Ты работаешь в журнале?

— Да.

— Ах. Это ничего не значит. Ты можешь легко найти другую или Данте может запросто создать другой журнал. Должно быть он потянул за ниточки, чтобы ты получила эту работу?

Я молчу, потому что так и есть. Но почему-то расправляю плечи.

— Да, но он не хочет здесь жить.

— Наверняка, ты поняла, что женщина может убедить своего мужчину сделать все, что она захочет.

Если бы она была кем-то другой, а не мачехой Данте… я глубоко вздыхаю.

— Я не хочу манипулировать Данте, заставляя его делать то, что ему не особо нравится, Ваше Величество. Я хочу, чтобы он был счастлив.