Айя Субботина - Сказочник

Аня, словно почувствовала, что речь идет о ней, повернулась. В глазах — триумф победительницы. Она как бы между прочим положила руку на локоть Горского, демонстрируя золотой ободок на безымянном пальце. Тимур с трудом сдержал очередной приступ смеха. Интересно, она в курсе, что окольцевать этого старого коня очень просто, а вот развести на деньги — невозможно? Иначе стал бы Горский менять жен, как перчатки, раз в год минимум. Да и трое сыновей от предыдущих браков скорее прикопают новоиспеченную «мамочку» в соседнем леске, чем позволят старику отдать нахлебнице хоть копейку из семейного капитала.

— Кто бы сказал, что мы так скоро встретимся. — Аня разве что не заливалась соловьем.

— Иван Алексеевич. — Тимур пожал протянутую Горским руку. — Я так понимаю, вас можно поздравить?

Горский без обиняков шлепнул Аню по заднице, да так звонко, что оглянулись все стоящие поблизости гости. Аня сжала челюсть, через силу изображая улыбку.

Странно, но злорадствовать не хотелось. Не хотелось даже сказать спасибо судьбе за то, что сполна «наградила» охотницу за деньгами. Эту рыжую без трех лет тридцати летнюю женщину было почти жаль.

— Как тебе моя новая кобылка? — крякнул Горский. Его галстук уродливо вывалился из-под пуговицы пиджака и пара пятен от пролитого спиртного уродливыми кляксами растеклись по сизому шелку.

— Хорошее приобретение, — хмыкнул Тимур.

И едва заметным надломом брови встретил гневный взгляд Ани. «Да, Анна Николаевна, ты — просто приобретение. Дешевое и бесполезное, и вряд ли продержишься больше года».

Хотя, какой год. Тимур легко бы поспорил на шесть месяцев, хоть никогда не считал себя азартным человеком.

— Надеюсь, в скором времени услышать о пополнении семейства, — почти от всей души пожелал Тимур. И пофигу, что Аня скривилась, словно от оскомины. Похоже, мысли о детях до сих пор не были среди ее фаворитов.

Странно. Если бы тогда она не избавилась от ребенка, ему было бы… сколько? Чуть больше двух лет. Мысль об убитой жизни неприятно царапнула старую рану. Она уже давно не болела, и сегодняшнее воспоминание наверняка станет последним. Не стоит и углубляться.

— Прости, Тимур, отойду на два слова. — Горский панибратски похлопал его по плечу, и вразвалку потопал прочь.

— Я не приобретение, Амурчик, — завелась Аня. — Что, не знаешь, чем уколоть?

Выгнал, потому что так твоей женушке невзрачной захотелось? И после этого считаешь себя мужчиной?

— Почему «после»? Я в принципе считаю себя мужчиной.

— Ты же понимаешь, что надолго тебя не хватит? Что тебе с серой мышью делать?

— Любить. Уважать. Восхищаться и надеяться прожить с ней долгую и счастливую жизнь лет до ста. Видеть, как вырастут наши дети, и внуки. Поездить с ней по миру. Да в общем, все.

Жалость к этой женщина улетучилась. Кого жалеть? Обиженную охотницу за тугим кошельком и вялым членом? Бабенку, которая ради личной выгоды не считала зазорным клеить женатого мужика? Тимур не сомневался, что хватило бы и простого намека, чтобы склонить ее к роли любовницы. Эта женщина стоила слишком дешево.

Аня даже не старалась держать лицо. Интересно, а что она ожидала услышать?

Вернись, осчастливь?

— Я думала, ты более избирателен, — сказала Аня, после минутной паузы. Очевидно, ничего более ядовитого придумать так и нее смогла. И не скрывала, что очень этим недовольна. — При твоих возможностях…

Тимур как раз собирался перебить ее предложением полоскать мозги новоиспеченному мужу, когда его внимание привлекла знакомая фигура. Знакомая — и какая-то совершенно другая.

Он жестом прикрыл Ане рот, хоть в этом не было особой необходимости — ее взгляд был устремлен туда же, куда и его.

Как в той сказке про царевну-лягушку: Ася появилась — и затмила всех.

Тимур сглотнул, почему-то пытаясь придумать, куда деть ладони: то ли в карманы их, то ли прямо вперед, хватать эту красотку в охапку и тащить туда, где ее не будет так отчаянно бомбить, кажется, добрая половина всех мужских взглядов в зале.

По случаю корпоратива Ася нарядилась в милое черное платье с полуоткрытыми плечами, чуть-чуть прикрывающее колени, но от этого не менее вызывающе сексуальное. Сумасшедшей высоты шпильки чуть сковывали ее шаг, но то, с какой чувственностью она шла к нему через весь зал, стоило того, чтобы подождать. Из всех украшений: только веточка заколки в ярких рыжих волосах, зачесанных на одну сторону. Как будто ничего шокирующего и экстраординарного, но вместе с ней из зала словно откачали все звуки, а люди замерли где-то на периферии. Мир сузился до одной точки — до его Морковки, его королевы, которая выбралась из скорлупки стеснения и показала, что она роскошная женщина, достойная украсить жизнь любому мужчине.

Тимур сглотнул, чувствуя, что даже улыбнуться, чтобы скрасить внезапную неловкость, получается с трудом. И вдруг захотел на минуту вернуться в тот день, когда встретил ее с Тимом на руках. Вернуться, врезать себе самому основательный подзатыльник и прокричать: «Эй, мужик, это — твоя судьба! Не тупи, хватай ее и тащи в ЗАГС без раздумий!»

Ася подошла почти вплотную, и, когда Тимур уже почти протянул руку, чтобы привлечь ее к себе, сама потянулась навстречу. Лишь краем глаза удостоила Аню вниманием, зато откровенно, на грани с вызывающей эротичностью, нарочито медленно намотала его галстук на кулак, заставляя Тимура наклоняться все ниже и ниже, пока их губы не оказались на одном уровне. Ее рот в легкой дымке персиковой помады, был самым соблазнительным, что он когда-либо видел, и совершенно точно самым желанным в этот момент. Этот — и все следующие, которых в их жизни будет предостаточно.

— Прости, что задержалась, муж, — шепнула Ася чуть охрипшим от волнения голосом.

Ее румянец никуда не делся, но сейчас в том, как вспыхнули розовым «яблочки» ее щек было что-то совершенно нереальное.

— Мне вдруг сразу захотелось стать восточным мужчиной, нарядить тебя в хиджаб и спрятать ото всех, — совершенно серьезно сказал Тимур, удивляясь, как до сих пор не привел угрозу в исполнение. Проклятье, да на нее правда все таращатся, некоторые так и вообще откровенно раздевают глазами.

— Не хотела, чтобы ты за меня краснел, — призналась Ася и мягкой, едва касаясь, поцеловала его в губы.

Хотелось большего. Хотелось разорвать на ней все. До последнего лоскутка, дотянуться кончиками пальцев до обнаженной кожи и напомнить им обоим, что в постели, в их спальне, она, кажется, стала краснеть чуточку реже.

— Тимур, кто эта красавица? — Голос Горского «подвернулся» как нельзя вовремя.

Тимур кашлянул в кулак, второй рукой мягко увлекая Асю на себя, все еще не слишком удачно пытаясь сдерживать собственнические порывы. Осторожно посмотрел на Асю — не сделал ли больно, пытаясь расплющить ее об свой бок, показать всем и каждому, что эта Женщина принадлежит ему одному.