Айя Субботина - Бархатная Принцесса

И мою горячую волну раздражения гасит воспоминание о звонке Оли, из-за которого я здесь и оказалась.

— Ты поедешь в больницу, - говорю жестко и холодно. Что за упрямый мальчишка!

Кай смотрит на меня, чуть щуря взгляд, отводит в сторону руку медсестры с пластырем, который она, бог знает, куда собралась клеить.

— Я сказал нет, значит, нет. – Сухо, четко, безапелляционно. Он так решил – и хоть трава не расти.

Мы смотрим друг на друга, и я испытываю непреодолимое желание взять его за шиворот, затолкать в машину и отвезти в больницу. Лучше связанным.

— Нужно наложить швы, сделать рентген головы, - перечислят фельдшер.

— Я нормально себя чувствую, - отбривает Кай.

— Ты только что валялся без сознания! – почему-то взрываюсь я.

Подлетаю к нему так быстро и стремительно, что поздно соображаю – расстояние между нами куда меньше, чем должно быть. Фактически, нос к носу, глаза в глаза, и это при том, что Кай сидит. Он правда такой высокий? Почему я раньше не замечала?

— Мне плевать, с кем из своих дружков-бандитов ты тут разбирался, но если бы я не появилась, все бы кончилось намного хуже, - зло выбрасываю я. – Скажешь спасибо Оле, что…

— Так из-за нее ты здесь? – все еще щурясь, перебивает он.

— Думаешь, может быть какая-то другая причина?

— Хотелось бы, - нагло ухмыляется он. – Избавляйся от дурацкой привычки отвечать вопросом на вопрос, Принцесса, даже если это очень неудобный вопрос.

— Я тебе не Принцесса.

— Ты мне та, кто я сам решу. Для начала – Принцесса. – Кай просто высмеивает мои попытки осадить его. – И у меня нет дружков-бандитов.

— Мне все равно.

Почему я до сих пор здесь? Почему говорю совсем не то, ради чего приехала? Почему мне было так плохо пару минут назад, когда он лежал без сознания, и почему так легко сейчас, когда его жизни ничего не угрожает?

Все эти странные «почему», словно строительные молоточки, выбивают фундамент у меня из-под ног.

— Я поеду в больницу, если ты поедешь со мной, - выдвигает условие Кай.

— Надо же, смилостивился.

— Ловлю шанс. – Он снова отводит руку медсестры, манит ее пальцем наклонится поближе, говорит что-то девочке на ухо, почему-то глядя на меня, и медсестра отскакивает от него, словно ошпаренная.

У меня звонит телефон. Это Наиль. Спрашивает, как дела у «больного», и я перечисляю все, что сказал фельдшер: ребра целы, кости тоже, но голову нужно бы посмотреть и наложить швы на рассеченный лоб.

— Ну вот, а ты переживала, - слышу в голосе Наиля улыбку. – Значит, крепкий у тебя парень.

— Он не у меня, - слишком быстро, слишком… очевидно невпопад говорю я.

Обещаю Еве встретиться с ней завтра и быстро кладу трубку.

— Я на машине, - говорю, когда становится ясно, что упрямый мальчишка не собирается отказываться от своих слов и без моего согласия просто пошлет и врачей, и их помощь. – Поеду за «скорой».

— Тебе нельзя за руль в таком состоянии, - строго, словно имеет право указывать, что мне делать. И снова этот тон, который не предполагает обсуждения. – Поедешь со мной, а за такси обратно я заплачу.

— Надо бы полицию вызвать, оформить нападение… - говорит фельдшер.

— Нет, у меня ничего не пропало, - снова отказывается Кай. – Просто пьяные придурки, они свое получили.

«Ты тоже», - вертится у меня на языке, но я проглатываю укор.

Я забираюсь в «скорую» - и мы едем в травмпункт в полной тишине.

Пока Каем в смотровой занимается дежурный врач, я вышагиваю по коридору и пытаюсь дозвониться до Оли, но ее телефон выключен. Час назад она позвонила мне, судя по голосу, очень навеселе, и, рыдая в трубку, сказала, что из-за размолвки с отцом у них с Каем все плохо и что я единственный человек, который может ей помочь. Я пыталась выспросить, в чем дело, узнать, где она и как минимум забрать подальше от спиртного и, скорее всего, плохой компании, но Оли хватает только чтобы назвать адрес.

И я еду туда, потому что надеюсь узнать у Кая, где и с кем может быть Оля.

И еще потому, что как бы я ни старалась, целый день меня жалит постоянная тревога, мысли то и дело возвращаются к лысому здоровяку, который зашел в кабинет к Олегу.

Все, что было дальше, проносится отрывками в голове, словно порезанная и склеенная до состояния клипа кинопленка.

Почему я сказала про дружков-бандитов? Чтобы успокоить саму себя слишком уж странным совпадением? Почему я не могу поверить в то, что на Кая действительно напали случайные пьянчуги, даже если это сказал он сам? И почему, когда иду мыть руки, так нехотя смываю с запястья кровавый след поцелуя? А потом до остервенения тру его пальцами, как будто он глубоко въелся в кожу?

Оля все еще не берет трубку.

Нужно позвонить Олегу, но я не знаю, что ему сказать. И так взвинчена, что не смогу сдержаться и обязательно расскажу о том, что видела, и о том, что почти уверена – это его рук дело.

Кай выходит из смотровой с пластырем поверх зашитой раны. Наверняка останется шрам: чуть выше правого виска, размером с мизинец.

— Я же говорил, что в порядке, - говорит он, становясь рядом.

Его футболка в крови, джинсы порваны и испачканы, волосы торчат в разные стороны, а на скуле уже проступил уродливый кровоподтек.

— Почему ты сказал, что это были пьяницы? – спрашиваю в лоб.

Он чуть сводит брови к переносице, молчит.

— Я знаю, что это Олег побеспокоился.

— Вообще не понимаю, о чем ты.

Храбрец, блин! Чего добивается? Что и кому хочет доказать?

— Отвези меня до машины. Мне давно пора домой.

Кивает - и мы выходим на улицу, в сырую, наполненную шорохами сонного города ночь. Кай ловит такси и, хоть я мысленно прошу об обратном, садится сзади, рядом со мной. И снова мы молчим. Смотрим в разные стороны и делаем вид, что этой натянутой пружины, которая, если лопнет, то ударит по нам обоим, не существует.

Кай помогает мне выйти и я, не дожидаясь, пока он расплатиться с таксистом, быстрым шагом иду к машине. Подальше от него, и больше никогда, ни шагом, ни взглядом…

Оля. Я должна узнать, где и с кем может быть Оля. Ради этого я и приехала.

Поворачиваюсь, чтобы вернуться, окликнуть его и поговорить – и натыкаюсь на крепкую грудь прямо перед собой. Как можно ходить так бесшумно при таком росте и немалом сложении?

— Не подкрадывайся ко мне. – Пытаюсь отодвинуться, но Кай зажимает меня руками с обеих сторон, постукивая пальцами по крыше моего «мерседеса».

— Ты хотела вернуться. – Разбитые губы искривляются в улыбку, от которой мое сердце заходится в сумасшедшем галопе.

— Оля не берет трубку, - быстрой скороговоркой, не глядя на него, а только на носки своих туфель. – Она позвонила, сказала, что у вас размолвка. Была крепко выпившей. Я не хочу, чтобы Оля попала в неприятную историю. Ты не знаешь, где она может быть?