Ольга Покровская - Ласковый ветер Босфора

У Кати кружилась голова, в груди теснило от ощущения сбывшегося счастья. Она сжала пальцы Эртана в ладони и почувствовала, как он ответил на ее рукопожатие, все так же продолжая ослепительно улыбаться в радостную толпу, кивать направо и налево, благодарить за поздравления.

Промелькнуло перед глазами лицо Мустафы. Продюсер, видимо, неплохо владел собой. Что бы он сейчас ни испытывал, на губах его играла вежливая улыбка, лишь темные глаза смотрели на Катю с Эртаном печально. Дождавшись своей очереди, он подошел ближе, обнял жениха, коротко хлопнул его по плечу, а Кате успел шепнуть:

– Значит, не послушали меня все же… Смелая вы женщина, Кати! – и тут же скрылся куда-то, слился с толпой гостей.

Вслед за ним с поздравлениями подошла сестра Эртана Небахат. Она тепло обняла Катю и шепнула, как все они, вся семья, счастливы за молодоженов, что желают им много лет в радости и согласии.

Из-за ее плеча Катя разглядела красавицу Нургуль, прижимавшую к глазам кружевной платочек. И топтавшегося рядом с ней Сережу. Тот сосредоточенно шевелил губами, должно быть, по настоянию молодой жены, зубрил несколько поздравительных фраз на турецком.

Эртан явно чувствовал себя во всей этой праздничной сутолоке как рыба в воде. Катя же не успевала отвечать на поздравления, оборачивалась то вправо, то влево и внезапно застыла, разглядев в праздничной толпе знакомое лицо. Ее словно мгновенно окатило холодной водой, радостное возбуждение схлынуло, пальцы дрогнули в твердой ладони Эртана.

Чуть поодаль от других гостей, почти у самой кромки моря, сжимая в руках огромную охапку белых лилий, стоял Андреас Адамиди. С выгоревшими под греческим солнцем развевающимися на ветру волосами, с отливающей золотом гладкой кожей, облаченный в белоснежный костюм и с издевательскими белыми лилиями в руках, он был невозможно прекрасен. Щурил свои бирюзовые кошачьи глаза, смотрел прямо на Катю и улыбался. То ли безмятежно, то ли снисходительно. А может, в его улыбке плескался отчаянный вызов – мол, смотри на меня и думай, кто же на самом деле является на этом празднике ослепительно прекрасной невестой.

У Кати пересохло в горле. Она знала, точно знала, что Эртан не приглашал Андреаса. Списки гостей они составляли вместе, вместе подписывали приглашения… И все же Андреас счел своим долгом явиться, напомнить ей, что будет присутствовать в их жизни всегда, незримой тенью маячить где-то на заднем плане. В виде ночных телефонных звонков, отлучек Эртана, сплетен в желтой прессе, забытых вещей, неизвестно откуда взявшихся подарков – вроде той золотой подковки на цепочке, что лежит у Эртана в ящике стола…

Растерянная, Катя искоса взглянула на мужа, чуть сжала его пальцы – ища поддержки, ожидая, что он как-то отреагирует на появление Андреаса. С присущим ему тактом даст тому понять, что все кончено, что теперь центральное место в его жизни занимает она, Катя. Но тот лишь скользнул по прекрасному солнечному юноше рассеянным взглядом и, ничем не выдав себя, ни на мгновение не переменившись в лице, продолжал улыбаться и отвечать на поздравления.

Гордо откинув голову, расправив плечи, небрежной рукой прижимая к себе жену, он победно смотрел в направленные на него объективы и благосклонно внимал беснованиям толпы. Это была главная его роль, та, к которой, по всей видимости, он готовился всю свою жизнь, и Эртан Озтюрк, непревзойденный артист, великий мистификатор, прирожденный лицедей и актер самой высшей пробы, ни с кем не желал делить внимание восторженной публики.