Александра Миронова - Виринея, ты вернулась?

Шиферная крыша обрушилась Владимиру на голову, пробила череп, а острый кусок перерезал сонную артерию.

Все это походило на повторяющийся кошмар. Море крови, мужик – очевидный нежилец на этом свете, и та же бригада «Скорой помощи». Валентина Кузьминична и молодой доктор, тщетно пытающаяся остановить кровотечение. Белый халат в крови, бьющей фонтаном из раны у нее под пальцами.

– Помогите мне донести его до машины, – с мольбой обратилась доктор к Сашке и Даше, едва те появились во дворе.

– Отойдите от него, – властно велела Вера, выходя из-за их спин и направляясь к пострадавшему. Она не стала переодеваться и сейчас сама напоминала избитое изображение смерти – женщины в длинном белом одеянии.

Валентина Кузьминична вздрогнула. Инстинктивно хотела поднять руку, чтобы перекреститься, но остановила себя.

– Виринея, – прошептала она.

– Вы кто? – с вызовом поинтересовалась молодой доктор, но фельдшер положила коллеге руку на плечо.

– Лучше отойдите, она знает, что делать.

Доктор колебалась несколько секунд, но не двинулась с места. Отыскав глазами Дашу, она строго потребовала:

– Вы жена потерпевшего?

Та кивнула.

– Вы понимаете, что это неквалифицированная помощь и ваш муж может умереть?

Та снова кивнула и попросила:

– Отойдите, дайте Виринее ему помочь.

– Ему уже ничем не поможешь, – отрезала доктор. Народная медицина, которой она не находила логического объяснения, начинала действовать ей на нервы. Холеная женщина, хозяйка дома, наверняка должна стоять на стороне науки: – Открытая черепно-мозговая травма и обильная потеря крови. Мы его не довезем, он умрет в машине, – пояснила она.

– Никто не умрет! – вдруг пронзительно закричала Даша и, кинувшись к доктору, с силой оттолкнула глупую девицу в сторону так, что та с громким криком упала на мощеную дорожку.

Невменяемая жена, доверяющая лженаучным методам фельдшер, странная женщина, уже второй раз появляющаяся рядом с умирающими людьми… Да еще искусственный свет и чернильная ночь – знатная декорация для фильма ужасов. Мужчине оставалось несколько секунд, доктор уже сталкивалась с такими случаями. В принципе, на ней никакой ответственности. Внутри, конечно, кипело желание проучить дремучих селян, но она сдержалась. Какой-то первобытный страх перед неизведанным заставил ее обойтись без лишних слов. Она встала и поправила халат, еще больше замазывая его кровью.

– Это статья за оставление в опасности, – буркнула молодая женщина, но никто не обратил на ее слова ни малейшего внимания.

Вера опустилась на колени перед умирающим мужчиной. Закрыв глаза, она мысленно попросила прощения у Глеба. Очевидно, что в этот раз расплата за игры со смертью ляжет на него – кроме дочери, которую дар не тронет, Глеб был самым близким Вере человеком. Страшная цена, которую надо платить за помощь людям. И хотя Вера была очень зла на Глеба, смерти она ему все-таки не желала. Но когда на чашах весов находилась жизнь ее дочери и мужа-изменщика, выбора у нее не оставалось.

Вера вдруг поняла, что всю жизнь боялась этого момента. Когда судьба настигнет и заставит отдать самое дорогое. Как известно, именно то, чего больше всего боишься, обязательно и приходит в твой дом.

Она положила руку на открытую рану на голове мужчины, второй попыталась закрыть фонтан крови, бьющий из сонной артерии. Закрыла глаза, сконцентрировалась на том, что сейчас происходит в его организме. Представила себя крошечным строителем, который собирает микроскопические кусочки черепной кости и заделывает ими дыру. Параллельно еще один храбрый портняжка штопает раны в артерии.

– Не тот удар принял, не тот жизнь отдает, не бывать ошибке… – зашептала она.

Оля диким взглядом смотрела на мать, склонившуюся над окровавленным мужчиной. Кровь толчками вытекала из-под пальцев Веры, лицо стало совершенно чужим – отрешенным. Она шептала какие-то слова, которые Оля не могла расслышать, и на глазах у всех присутствующих фонтан крови становился все меньше и меньше, а спустя несколько мгновений полностью иссяк. Вера отняла руку от головы мужчины, и в свете фонаря, ярко освещавшего пространство перед сараем, Оля увидела, что огромная зияющая рана покрылась тонкой пленкой.

Вера встала, ее шатало. Она тяжело посмотрела на доктора и фельдшера:

– Везите его в больницу. А если кто-то из вас обмолвится хотя бы словом о том, что здесь сегодня произошло, – прокляну.

Доктор беспомощно посмотрела на фельдшера, словно утопающий, пытающийся схватиться за спасательный круг реальности в море абсурда, но Валентина Кузьминична была белее мела. Приложив руку к сердцу она пообещала:

– Ни слова ни скажу.

Вера медленно направилась к выходу:

– Оля, пойдем.

Дочь растерянно посмотрела на Дашу, потом на Сашку. Тот выглядел абсолютно ошалевшим.

– Извини, – пробормотал он.

Оля кивнула и бросилась за матерью, которая уже успела выйти за ворота. Едва они скрылись из виду, как все вокруг пришло в движение. Сашка и Даша помогли переложить Владимира на носилки, вместе с фельдшером, врачом и водителем в полной тишине они аккуратно поставили их в машину «Скорой помощи», после чего водитель выехал со двора. Даша и Сашка последовали за «Скорой» на джипе.

Оля и Вера молча дошли до дома. Село спало. Свидетелей трагедии, кроме ее непосредственных участников, не было. Вера с отчаянной надеждой подумала, что все, может быть, еще обойдется. Вот только одному человеку ей все-таки придется сказать правду.

Вера включила свет в комнате, зашторила окна и кивнула Оле, приглашая присесть к столу.

– Нам надо поговорить.

Оля и Вера проговорили до утра. Вера не любила и не хотела врать дочери, поэтому решила рассказать той все, как есть. Шила в мешке не утаишь, и рано или поздно Оля все равно узнает. К тому же то, что только что произошло на ее глазах, нуждалось в объяснении.

Вера рассказала все – про бабушку, маму и тех, кто был до них. Наследственные белые колдуньи, знахарки, всегда живущие в месте силы – в этом самом селе, никогда не отказывающие в помощи, но ничего за эту помощь не получающие. Только отдающие все то, что им дорого, за право пользоваться даром.

Дедушка умер еще до того, как бабушка родила Верину мать. Своего отца Вера тоже не знала – он даже не успел дойти с матерью до ЗАГСа – утонул на рыбалке. Никто из женщин их семьи не был счастлив. Всегда на службе у других, в любое время дня и ночи. Ничего себе – все людям.

– Поэтому ты уехала? – спросила притихшая Оля уже на рассвете.

– Нет, не поэтому. Да, я не хотела для себя такой жизни. Мне было страшно. Мама и бабушка говорили, что я сильнее их, потому что могу отнимать людей у смерти. А это значило, что и расплачиваться мне придется более дорогой ценой. У меня не будет ничего своего, я обречена жить, служа другим людям. Но уехала я не поэтому.