Александра Миронова - Виринея, ты вернулась?

Она уже несколько раз пересекалась с бизнесменом в прошлом, с ним всегда было приятно иметь дело. Конструктивный, интеллигентный, умный. И если сделка была в обоюдных интересах, то заключалась она всегда в кратчайшие сроки.

Конечно, Борис поинтересовался, зачем Марине долг Глеба. Та вздохнула, отвела глаза и томно пояснила, что это личное. Лобанов-Ростовский даже присвистнул, пробурчав что-то по поводу того, что астролог не теряется. Марина навострила уши, но Борис не стал развивать тему. Мужская солидарность, чтоб ее.

Договор был подписан в течение двадцати минут. Напоследок Марина хотела передать привет Машеньке, но передумала – ничто так не прибавляет возраста женщине, как повзрослевшая дочь рядом. Пусть будет сюрпризом. Для всех.

Все получилось как и предсказывала мама. Спустя месяц после операции Машенька почувствовала себя как-то не так. Тест сразу же показал две жирные полоски. Тот памятный поход в офис в плаще на голое тело оказался удачным.

Бориса не было дома, опять укатил ни свет ни заря. Ну ничего. У нее есть целый день на подготовку, надо все обставить торжественно, чтобы не испортить дело.

Машенька схватила телефон. В третьей по счету кондитерской ей согласились испечь торт в виде теста на беременность, украшенный двумя полосками.

Любимый парикмахер и мамин косметолог нашли время на сегодня. Между ними будет два часа перерыва, как раз хватит, чтобы обновить бельишко и купить красивое платье. Что-нибудь покороче, пооткровеннее и в обтяжку, Боречке такое нравится.

Собираясь к парикмахеру, Машенька пританцовывала и подпевала самой себе, из-за чего телефон услышала, только когда тот зазвонил в третий раз. Это был ее агент Паша.

– Машуня, суперновость, руки в ноги и дуй на киностудию, я пробил тебе кастинг на роль медсестры в новом сериале про больницу.

– Роль главная? – с легкой издевкой поинтересовалась Машенька.

– Ну, киса, подожди, мы же с тобой только начинаем, надо заработать портфолио, – забубнил Паша, и Машенька с легкостью перевела его слова на человеческий язык: она опять будет играть сексуальную медсестру в коротком халатике и белых чулочках, к которой станут приставать пациенты.

– Знаешь что, Пашенька, можешь засунуть себе свою роль в одно место или сам пойти на кастинг, я больше в подачках не нуждаюсь, – гордо ответила Машенька и отбросила телефон на мягкий диван. Сколько же лет она мечтала это сказать! И вот наконец-то эти две призрачные полоски подарили ей такую возможность.

Погода ей сегодня тоже подыграла – солнечный свет шелковой простыней накрывал город, осыпая золотистой пыльцой дома, машины и жителей. В тон ему Машенька выбрала короткое золотистое платье, оставила машину дома и прошлась до парикмахерской пешком. Хотелось взлететь. О каких токсикозах и сложностях толкуют женщины? Беременность – это легкость, это счастье, состояние невесомости.

После парикмахерской она пробежалась по бессовестно дорогим бутикам, скупая все, что попалось на глаза. Благо на деньги Борис не скупился. Словно компенсировал ими отсутствие эмоций. Впрочем, Машу это не смущало. Мужчин-истеричек она не любила.

Машенька нашла платье мечты – красное, настолько вызывающее, что ей захотелось саму себя, немедленно, прямо в примерочной. Сегодня вечером Борис убедится, что он наконец-то вытянул счастливый билет.

Домой она вернулась ближе к четырем часам, время тянулось невыносимо медленно. Маша заказала еду из ресторана, отпустила прислугу и попыталась самостоятельно накрыть на стол.

Торт привезли, когда на улице уже стало смеркаться. Розовый с голубым и две полоски посредине. Идеально! Машенька спрятала его в холодильник. Подаст на десерт вместе с собой.

Борис вернулся домой после восьми вечера. Машенька уже сидела за празднично накрытым столом и слышала, как Лобанов-Ростовский отпускает домой Анатолия. Два охранника отправились в свою комнатушку возле лифта. В квартире с тысячей дверей Борис и Маша остались одни.

Борис быстро вошел в комнату, на ходу снимая с себя галстук. Машенька заранее потушила свет и зажгла свечи. Мерцающие отблески сделали лицо мужчины привлекательным. Он не улыбался, темные круги под глазами, щетина, наметившаяся проплешина. Не красавец, конечно, и даже не харизматичный урод вроде Касселя или Челентано, но часы, обувь и антураж придавали ему определенный шарм.

Борис сел за стол и окинул его внимательным взглядом:

– Еда из ресторана?

– Да.

– Почему Ксения Михайловна не готовила?

– Я решила как-то разнообразить нашу жизнь, – кокетливо улыбнулась Машенька, – тем более есть повод.

Борис с подозрением осмотрел стол – Машенька заказала еду в японском ресторане, который он терпеть не мог. С детства был убежден, что нет ничего лучше куска мяса с салатом. Но расстраивать девушку не стал пока. Посмотрим, что у нее на уме .

Борис положил в тарелку несколько суши и унылые зеленые водоросли, вздохнул, чтобы не скривиться.

– Что за повод? – без особого интереса поинтересовался он, подхватывая склизкий кусок риса с рыбой и отправляя его в рот. Пожевал, лучше не стало.

Уставился на Машеньку. Будем надеяться, что повод действительно того стоит.

– Сюрприз. Дождись десерта, тогда узнаешь! – с нарочитым энтузиазмом пропела Машенька, не прикасаясь к суши.

– Не люблю сюрпризы, – скривился Борис, с трудом сдерживая желание выплюнуть гадость. Промокнул рот салфеткой и сглотнул склизкую массу.

– Этот тебе понравится! – заверила его девушка.

Прелесть какая дурочка, которая вырастет в ужас какую дурищу. Сейчас отсутствие ума успешно компенсировали короткая юбка, глубокое декольте и кукольные голубые глаза. Но через пару лет за отрицание его собственных желаний Машу наверняка захочется треснуть.

Ужин прошел в молчании. Машенька крутилась, как свежепойманная рыба на сковороде, и было видно, что ее просто разрывает желание поделиться новостями, но Борис нарочито медленно жевал японскую гадость, мечтая о котлете или хотя бы о куске курицы вроде того, что мама всегда прихватывала в поезд, когда они ехали в дальние путешествия. С мягкой костью, застывшим желе, румяной корочкой, плотным мясом, которое так сладко рвать зубами.

Машенька, ограничившаяся пятью граммами салата и двумя суши, готова была придушить Бориса, невыносимо медленно поглощавшего еду. Напольные часы в коридоре пробили девять, когда Борис наконец отложил салфетку и кивнул любовнице:

– Давай десерт.

Та подскочила и чуть не упала из-за высоченных каблуков. Неловко попыталась взять сразу две тарелки со стола и чуть не опрокинула их на себя. Борис со вздохом откинул салфетку и встал, чтобы помочь. Безусловно, у молоденьких девушек масса преимуществ перед теми, кто их старше на двадцать лет, но вот эта неспособность сделать элементарные вещи иногда невыносимо раздражала. И Борис чем дальше, тем больше был готов поменять десять лет жизни своей спутницы на умение приготовить нормальный ужин.