Валерия Горбачева - Медвежий камень

Одного взгляда на камень было достаточно, чтобы убедиться в том, что я ничего не перепутала. Четыре глубокие борозды в точности повторяли наклон и расположение царапин на теле бомжа. Вернее, конечно, царапины в точности повторяли следы на камне. И от этого как-то сразу не стало сил, и я тихо опустилась на землю. Мой пенопластовый сидельник при мне, спиной я облокотилась на теплый камень и, устроившись поудобнее, закрыла глаза. Но ни о какой расслабленности не может быть и речи. В голове гулко пульсирует кровь, пальцы нервно и оттого неритмично постукивают по тетрадке, лежащей на коленях, а мысли скачут беспорядочно, и никак их не успокоить, и никак не сосредоточиться. Все путается, и сейчас мне даже не вспомнить, о чем я хотела подумать в тишине. Ага, вспомнила, о странном подслушанном разговоре. Странные угрозы, намек на окровавленную лопату… Меня снова бросило в жар. А может, это связано? В смысле убийство и разговор. А может… Додумать я не успела.

– Ксанка, что случилось?

Я открыла глаза. Станислав Владимирович стоит рядом, засунув руки в карманы своих дорогих джинсов, и требовательно смотрит на меня. Конечно, глупо отрицать, что что-то случилось, но из-за его требовательного взгляда мне снова стало обидно. Я молчу, не просто молчу, а выдерживаю многозначительную паузу с вопросительно поднятой бровью, как тогда, на раскопе. И он снова счел нужным объяснить:

– Бледная, пальцы дергаются, дыхание поверхностное и неровное.

Понятно. Очень квалифицированно все объяснено. Я еще какое-то время молчу, и, надо отдать ему должное, он тоже с честью выдерживает паузу.

– Стас, ты видел фотографии убитого бомжа? – Я тоже перешла на «ты», может, из-за того, что он называет меня Ксанкой, а может, потому, что здесь, рядом с медвежьим камнем, как будто стираются какие-то грани, исчезают надуманные условности и отношения становятся простыми и естественными.

– Нет, фотографии не видел. – Стас опустился на землю рядом со мной, подложил под себя какую-то невесть откуда взявшуюся то ли картонку, то фанерку. – Я его самого видел, в натуре.

Порывшись в кармане куртки, он достал какой-то шоколадный батончик и маленькую коробочку сока. Протянув все это мне, усмехнулся:

– Держи, а то твой Мишель изведется, что ты голодная.

Ну, вот скажите, пожалуйста, откуда он знает про наши отношения? Честно говоря, этот вопрос в любое другое время вызвал бы у меня смех и игривое любопытство. Но сейчас мне не до смеха, совсем не до смеха. Кто-то, что называется, «стучит», что ли? Зачем? Кому это нужно? А может, и тот разговор, случайно услышанный мною, совсем не случаен? И идет какая-то неизвестная мне игра? Все эти мысли вихрем проносятся у меня в голове, опять становится тяжело дышать. Никому нельзя верить?

Я медленно повернула голову, Стас спокойно встретил мой взгляд и, уловив возникшее напряжение, почти ласково сказал:

– Марина рассказала о твоем бдительном друге. Ешь.

Конечно, он меня не успокоил окончательно, но шоколадку и сок я взяла. Есть-то и правда хотелось, несмотря на нервы. А может, как раз из-за них.

– Стас, ты видел царапины на теле?

– Ты сказала об этом капитану?

Я отрицательно покачала головой. Его встречный и почти нелогичный вопрос тем не менее для меня вполне логичен и многое объясняет. Значит, Стас все видел, тоже сопоставил царапины со следами на камне и тоже не сказал об этом милиции. Как интересно, мелькнула у меня довольно неожиданная и отвлеченная мысль, мы понимаем друг друга практически без слов. И тут же эта мысль была перебита другой, более прозаической и от того более страшной. А почему он не сказал об этом милиции?

Я снова подняла глаза на Стаса. И увидела ответ: «Не знаю, чересчур как-то все неправдоподобно».

Я вздохнула:

– Мне кажется, мы должны сказать Олегу Георгиевичу.

Стас помолчал немного, потом нехотя пробурчал:

– Наверное.

– Только не думай, что ты сам во всем разберешься, – с легкой ехидцей заметила я, – это не обычные бандитские разборки…

– Во-первых, почем знать, – с ленцой ответил Стас, явно дразня меня, – а потом, с чего ты взяла, что я в обычных разборках специалист?

Что-то угрожающее послышалось мне в его последних словах, и я замолчала. Тревожные подозрения с новой силой поднялись откуда-то изнутри, перебивая дыхание и застилая глаза темной пеленой. Странная интонация. Как будто человек не спрашивает, а утверждает, причем утверждает обратное тому, о чем, казалось бы, спрашивает. Утверждает, что специалист. Специалист в бандитских разборках. Мысли проносились беспорядочным, нелогичным потоком.

– Ксанка, я не бандит, – вдруг очень серьезно сказал Стас, – но я офицер.

И мне неожиданно стало легче. Ну не знаю почему, но легче. Казалось бы, просто слова, но я верю им сразу, мне не нужны ни доказательства, ни уверения. Я просто верю. Может, зря? Но что теперь поделаешь…

– Чего от тебя хотел тот, который с дребезжащим голосом?

– Да все камень хотят забрать. – Стас совсем не удивился, он даже не спросил, откуда мне известно про разговор. Меня это так поразило, что я, плохо вникнув в его ответ, спрашиваю именно об этом:

– А тебе не интересно, откуда я…

Он не дал закончить:

– Перестань, Ксанка, ты шуршала и вздыхала в камералке так, что только глухой не услышал бы.

– А почему…

– Я не знал, кто там шуршит. Только когда ты уже вышла, увидел.

Мне стало смешно. Да, разведчик из меня никакой. Постойте-ка, а что хотел дребезжащий голос?

– Стас, он хотел забрать камень? – переспросила я. – А это не может быть связано как-то?

– В смысле, что те, кто хочет забрать камень, и есть убийцы? – В его интонации не было ни насмешки, ни издевательства, дескать, какие мы тут умные, сразу все и раскрыли. Скорее раздумье: – Кто знает…

– По крайней мере, это зацепка. Нужно сказать Олегу Георгиевичу. Ты рассказывал ему…

Закончить я опять не успела, Стас уже понял, о чем я хочу спросить, и отрицательно покачал головой.

– Значит, должен рассказать, – почти с воодушевлением продолжила я, – ты же обрисовать этого человека сможешь? Ты же его помнишь?

– Кого? – легкая усмешка все же почувствовалась, но я не обратила внимания.

– Как кого? Того, кто камень просил и угрожал тебе сегодня.

– Так это разные люди были. Сегодняшнего, например, я видел первый раз в жизни. Ксанка, ты не представляешь, сколько людей приходило ко мне поглазеть, попросить… Десятка два, если не больше – знакомые, знакомые знакомых и просто какие-то. Еще и по телефону звонили.

Сдаваться мне не хотелось:

– Но ведь кто-то просто просил, а кто-то тебе угрожал, и кто-то рассказал жуткую историю про стекающую кровь.

– Да, это верно. Только понимаешь, Ксанка, это тоже были разные люди, а про стекающую кровь, кстати, по телефону рассказывали. Но не в этом дело. Знаешь, самое смешное… – Стас на мгновение задумался, тщательно подбирая слова: – Самое смешное, что они все чем-то очень похожи, как-то сливаются они все у меня в памяти. – Стас замолчал и снова задумался.