Ульяна Соболева - Твои не родные

— Пойдешь, сука! Раздень ее!

Кивнул на меня тряхнув длинным чубом и смотрит своими мутными глазами, подтягивая рукава кислотного цвета свитера чуть выше локтя. Руки худые в татуировках и несколько браслетов на запястье звенят.

— Та ладно, Жор, уймись…она ж не из этих.

Сказал один из охранников и на меня быстро посмотрел. В глазах ппромелькнула жалость и я ухватилась за нее, как за спасательный круг.

— Да…не из этих. Пожалуйста!

И все еще понять не могла зачем я им, почему вдруг меня заставляют идти к какому-то клиенту. Я всего здесь пару часов и меня не видел никто. Я не накрашена, одета, как попало. Я не могла привлечь чье-то внимание во всем этом.

— Та по хер из каких! Ты знаешь кто у меня там сидит? Я ее лично суку раздену и приволоку к нему за волосы. Хочешь, чтоб нас закрыли и Шаня тебе и мне яйца оборвал? Он ее захотел. ЕЕ. Так что пусть идет и отсосет ему или чего он там хочет. Давай, Ден, убеди девочку раздеться или раздень ее сам.

Один из охранников лысый здоровый боров посмотрел на другого и двинулся на меня. У этого уже никакого сочувствия в глазах не было совершенно отмороженный взгляд. Ему приказали — он делает. Если ударит от меня мокрого места не останется.

— Ребята, пожалуйста. У вас же девочек много. Я…же не из …не из таких… я прошу вас! У меня ребенок маленький дома, я уберу здесь все и уйду.

Но меня схватили за волосы и впечатали в стену с такой силой, что из глаз искры посыпались и подогнулись колени.

— Слушай сюда, соска драная. Ты знала куда шла. Не в магазин и не в кондитерскую, и не в детский садик. Ты пришла туда, где девочки перед большими дядями за деньги ноги раздвигают. Если тебе скажут сосать — будешь сосать! Ты аванс свой хочешь? — Жермен подошел ко мне сзади и тонковатым голоском на ухо пищит, потом за волосы дернул и о стену ударил головой так что перед глазами потемнело и губу засаднило, развернул к себе, — Дам больше, если сделаешь, как сказал и клиент доволен останется! Быстро разделась и пошла. Похороню суку, если что-то не так будет!

От ужаса у меня все узлом в животе скрутило и дышать стало нечем. Тронула губу на пальцах кровь осталась. Перевела взгляд с Жермена на охранников и обратно.

— Пожалуйста, я прошу вас. — очень тихо, чувствуя, как по щекам слезы катятся. — я ничего не умею и не знаю.

— Я сказал раздеться или тебя пацаны по кругу пустят. Бесплатно. Для повышения квалификации и опыта.

Я всхлипнула, а он отпустил мои волосы.

— Размер обуви какой?

А меня трясет зуб на зуб не попадает, и я понять не могу что он от меня хочет. От страха болит низ живота и сердце как клещами зажато. Только бы не сделали со мной ничего…все можно пережить. Я переживу. Мне домой надо. К Машеньке.

— Тридцать седьмой.

— Неси туфли, Фил. У девок возьми. Давай, сучка, в темпе.

Я стянула вещи с себя как в каком-то трансе, пытаясь как-то скрыться от их взглядов, отвернуться к ним спиной, прикрываясь руками. Это даже не страх, это панический ужас и шок. Мне помогают, выдирая с рук футболку и отбрасывая лосины в сторону под лестницу.

— Я сама. Не трогайте меня. Не надооооо.

— Трусы свои позорные и лифчик допотопный тоже снимай! Снимай, бл**дь! Не то сейчас пацаны с тебя снимут. А она ничего, а, Фил? Быренько ты туфли подогнал. Этот не зря на нее глаз положил. Сиськи большие и задница сочная. А с виду худая все под своим мешком спрятала. У тебя не встал м? На Аленку нашу похожа…тебе ж нравятся такие блондиночки сиськастые. Я б ее натянул.

— Натянешь потом. После нашего гостя. Давай, переодевайся, сучка!

Я быстро натягивала на себя трусики больше похожие на две нитки, блестящую короткую юбку и эластичный топ. Они даже не смотрели на меня ржали, курили. Насмотрелись, наверное, на тех, что на сцене, а мне до них далеко. Только почему-то это не имело сейчас никакого значения. По лестнице спустились несколько танцовщиц и равнодушно прошли мимо.

Я хотела крикнуть, а потом вдруг поняла, что всем плевать… а я сама виновата. Я не должна была лезть в это место. Должна была понимать, что такое может случится. Дура. Почему я всегда такая дура. Дрожащими руками застегнула босоножки на высокий каблуках, чуть ногу в них не свернула. Подонки повернулись ко мне и лысый присвистнул.

— Че? У нас даже уборщицы те еще куколки, а? Шаня доволен будет.

Жермен схватил меня под локоть.

— Если все пройдет хорошо получишь хорошие деньги, поняла? А что не так — укопаю, усекла? Все! Пошла!

Кивнула, глотая слезы, подворачивая ноги на лестнице, меня волокли под руки. Я от страха даже сопротивляться не могла. Мне казалось я снова в каком-то кошмаре как когда-то очень много лет назад, когда Егор выгнал меня из дома и я так и осталась стоять на улице с сумкой и дочкой на руках.

По коридору шла оборачиваясь назад, в какой-то беспомощности и жалкой надежде, что кто-то увидит, вмешается, а стук каблуков тонул в красной ковровой дорожке, пальцы охранника стискивали мою руку до синяков, дотащил до какой-то двери с серебристыми буквами «ВИП 6» и втолкнул в нее за затылок.

Я с трудом удержала равновесие и на мгновение словно ослепла от неонового луча со светящегося шара под потолком. Позади что-то щелкнуло, и я поняла, что закрыли комнату снаружи. Невольно забарабанила в дверь.

— Выпустите меня! — в истерической попытке подергала ручку.

— Я же говорил, что панель — это твое место. Здравствуй, Аня.

От этого голоса наяву и настолько близко в замкнутом пространстве по коже прошел очень болезненный разряд электричества. И тут же волной едчайшей и неразбавленной ненависти вместе с пониманием. Как же я не поняла сразу кто все это придумал, не поняла чьих рук это дело. Кто загонял меня, словно дичь в свой капкан и ждал, когда я в него попадусь и … я все же попалась. Медленно обернулась, глядя на него из-за спутавшихся и прилипших к заплаканному лицу волос.

— Как и твое среди шлюх.

Сидит в кресле. Хозяин жизни в темном костюме, ноги широко расставлены, руки на спинке и первые пуговицы белой рубашки расстегнуты. В неоновом свете она не просто белая, а светящаяся, как и белки его глаз. Кожа контрастом темная …он всегда был смуглым. К нему загар цеплялся даже зимой.

«— Шумаков, скажи мне — ты ходишь в солярий?

— А ты?

— Что?

— Если ты ходишь, и я хожу. В твой

— Не хожу.

— Я знаю…хочешь пойти?

Пальцы с моими сплетает и в глаза смотрит невыносимо пристально, даже не моргает. Красивые у него глаза. Светлые, нежные…даже взглядом ласкать умеет, а иногда и сжигать в пепел, так что стонать от возбуждения вслух хочется.

— Нет. Я просто спросила. У тебя кожа смуглая.

— Правильно не надо в солярий. Мне нравится, когда ты такая белая. Нравится быть на тебе темным…когда руку на грудь кладу и контраст этот пиз***ц.