Тальяна Орлова - Несвобода

— А может, тебе даже нужно, чтобы я забеременела?

Он посмотрел на меня — в глазах тоже чистая злость. Лишь только в голосе бархат:

— И зачем мне это?

— Откуда же мне знать? Возможно, собираешься вернуться в прежний круг? А тут я такая — вся из себя Коломенская!

Криво прищурился — жди беды. И в тоне появилась сухость:

— А в твою блондинистую головешку не пришла идейка, что мне не понадобились бы посредники? Хотел бы вернуться — я уже был бы там.

— Тогда я и не могу объяснить твое безразличие! Ты как рептилия какая-то! Само собой, что если возникнут проблемы, то не у тебя!

Развела руками и повернулась, чтобы выйти из кухни. Аппетит совсем пропал. Может быть, я немного и перегнула. Но с другой стороны, если только на секунду представить, что я окажусь беременной, то спина покрывается ледяным потом. И даже мысленные повторы про почти нулевую вероятность не сразу успокаивают. Я не собиралась с ним ссориться, как и вообще повышать голос. Просто успокоюсь, все будет по-прежнему. Или успокоюсь и решу, что пора уходить, пока действительно не доигрались до настоящих неприятностей.

Но он мою реакцию расценил иначе — еще сильнее разозлился. Настиг в проходе, подхватил на руки и быстрыми шагами направился в гостиную. Бросил на диван. Я и ойкнуть не успела.

— Встань на колени, хорошая моя, — говорил мягко, приспуская штаны с бельем. — От этого ты точно не забеременеешь.

Вот прямо сейчас? Я понимаю, что сделка и что сама на это подписалась. Даже, в общем-то, настроилась, но прямо сейчас точно был не подходящий момент. Он зол — это с первого взгляда видно! Снова наказывает за что-то свое — когда я мысленно только собралась выпустить когти. Поскольку я замерла, он наклонился и рванул меня за плечо, опуская на пол.

— А что у нас такие глазки? — издевался без стеснения. — Давай уже займем твой рот чем-то более подходящим, пока ты не наговорила еще ерунды?

Меня его поведение моментально успокоило. Я знала, что должна делать. И что если сама не буду провоцировать, то и он быстро переменится. Поднялась на коленях, наблюдая, как он обнажил невозбужденный член и сама потянулась рукой. Взяла у основания и провела. Потом только посмотрела вверх:

— Вадим, не дави. Пожалуйста.

Не сработало. Он перехватил ладонью мой подбородок и вынудил открыть рот. Другой рукой сжал мои пальцы на члене сильнее и заставил водить резче. Я чувствовала, как все напрягается от каждого движения. Всего несколько секунд, потом он убрал мои пальцы и ввел головку в рот. Начал сам плавно двигаться бедрами. Это не было неприятно, просто я была не возбуждена. И голос его стал тише:

— Расслабь горло, не бойся.

Он подался вперед слишком далеко, я поперхнулась и закашлялась. Он сразу вынул, позволяя мне отдышаться. После чего я сама открыла рот, принимая. Член набухал прямо внутри, я чувствовала солоноватый привкус на головке, но старалась не обращать на это внимания. Вадим обхватил мою голову руками, чтобы контролировать и двигался сам. Это был не минет — точнее не минет, как я себе это могла представлять. Это был самый настоящий секс, когда мужчина довольно жестко берет женщину и не отдает ей инициативу. Скорость нарастала, иногда он проталкивался так далеко, что я вся сжималась, но больше он не останавливался — приходилось приспосабливаться по ходу. Он перевел ладонь мне на горло, неужели собирается толкаться туда? Я в страхе отшатнулась, но наткнулась спиной на диван.

— Да не бойся ты… — теперь он был очень возбужден, подтверждений не требовалось. Член каменный, дыхание рваное. — Арин, просто расслабься. Я не сделаю тебе больно.

Сразу же вошел снова в рот и начал двигаться в том же темпе, лишь иногда проникая почти до горла, но дальше не входил. Скользил вдоль языка, вытаскивал почти на полную длину и снова резко толкался вперед.

Через некоторое время движения стали короче, но быстрее. Головка налилась, увеличилась, хотя я думала, что это невозможно. Поняв, что это означает, снова попыталась увернуться, но он держал крепко, пока не ударила теплая струя. И еще, и еще — с каждым разом все меньше. Я вся сжалась — неприятно. Но он не вытаскивал, только немного подался назад.

— Оближи.

Услышала это и заставила себя пройтись языком по головке. Но сглотнуть смогла только после того, как член вынырнул изо рта. Поймала себя на слабом возбуждении — все-таки его страсть вызвала страсть во мне. И теперь хотелось продолжить — но, конечно, как-нибудь иначе. Но я бы скорее умерла, чем попросила.

Вадим вдруг сел на пол рядом, сгреб меня в охапку и перетянул к себе на колени.

— Что, не понравилось?

— Нет, — честно ответила я. — Но и не настолько противно, как я думала.

— Это потому что я сам тебе не противен, — сделал неожиданный вывод и прижал меня к груди теснее. — Но если интересно, то я чуть не спятил от удовольствия.

— Мне не интересно. Больше я на такие сделки не пойду.

— Куда ты денешься?

Я не ответила. Если бы была возбуждена, если бы все началось иначе, то почему бы и нет? Но этому самовлюбленному товарищу об этом точно говорить не стоит. Вадим помолчал немного, потом заговорил еще тише:

— А теперь слушай внимательно, Арина. Вчера я осознанно не предохранялся. Во-первых, потому что знал, что вероятность слишком маленькая. Во-вторых, хотел, чтобы тебя совсем накрыло — и с этим, как ни крути, справился. В-третьих, меня не особенно пугает, если ты забеременеешь. И совсем не потому, что считаю это твоей проблемой. Меня просто не пугает. Случится — и случится. Мы с тобой, вроде бы, оба взрослые люди.

В этих словах — или скорее в интонации — прозвучало слишком многое! Я оторвалась от его груди, чтобы посмотреть в глаза и уточнить:

— Ты ведь сейчас не про аборт сказал?

— Нет, — совершенно спокойно и без тени эмоций.

У меня глаза расширились — наверное, так сильно, что он не сдержал улыбки. А потом подхватил меня и снова потащил на кухню. Как будто после услышанного я могла спокойно завтракать. Но вопрос я этот больше поднимать не осмеливалась — даже боялась услышать еще что-нибудь. Мы ведь даже не пара, а он так спокоен! Мы не собирались ни жить друг с другом до гроба, мы не рассыпались в признаниях, да и не в чем по сути было признаваться. Может, он намекал только на то, что если я сама захочу рожать, то он финансово меня поддержит, не бросит на произвол судьбы… Но все равно — я ему никто. Нельзя так равнодушно относиться, если никто может стать матерью твоего ребенка! Какое невообразимое счастье, что вероятность почти нулевая, и таблетки я начала пить…

Месячные пришли вовремя, чему я обрадовалась, а Вадим воспринял с недовольством — мол, если у меня на самом деле живот болит именно так, как я изображаю, то все его фантазии придется ненадолго отложить. Но нельзя было сказать, что он отложил вообще все фантазии — похоже, ему не было неприятно и трогать меня, и доводить до оргазма в такие дни, когда мне даже подумать о подобном было стыдно. Тиранил, как будто мы оба без этого обойтись не могли.