Инга Максимовская - Грешница по контракту

— Может, все же оторвешься от своей красавицы, и обнимешь любимого брата? — слышу я нахально — веселый голос Давида, пожирающего глазами Кэт. Она легко вздыхает, когда я разжимаю руки, пытаясь скрыть разочарование и глухое раздражение. Брата я не люблю, мы никогда не были с ним близки. Он платит мне взаимностью, с самого детства соревнуясь со мной во всем. Я больше чем уверен, что он уже положил глаз на мою новую игрушку. Катя ежится под взглядом Давида, плотоядно раздевающую ее похожими на маслины, глазами.

— Да и познакомиться нам не помешает. Знаете, мой брат еще ни на кого из своих женщин не смотрел, так, как смотрит на вас, дорогая.

— Я думаю, вы ошибаетесь, — холодно говорит Екатерина. Однако, хороша чертовка. Чувствуется порода, что странно для дамы, не обремененной моралью. — У нас разные социальные категории.

— И, тем не менее — ухмыляется Давид. — Отец ждет тебя, весь день спрашивал, — с неохотой, переключает на меня свое внимание он.

— Как ни — будь, сам разберусь — скалюсь я, и дергаю за руку Кэт. Она оступается от неожиданности, и падает в ловко подставленные руки моего брата. Краснота заливает ее щеки, когда нахальный красавчик, словно невзначай, скользит пальцами по спине, спускаясь к ягодицам и смотрит на меня полными слез глазами.

— Катя, если мой бука брат, все же надоест вам, я буду рядом — весело смеется Давид. Если бы я не знал его, то просто улыбнулся бы его шутке. Но его веселые слова — вызов, игра, которую принимать я не желаю.

— Пойдем — отвернувшись, говорю я и иду твердым шагом к центру стола, за которым сидит сегодняшний юбиляр, мой отец, не спускающий с нас глаз, все это время. Она идет за мной, как жертвенное животное на заклание, безропотно и покорно, тихо стуча каблучками по мраморному полу. Этот звук, набатом отдается в ушах. Я слышу только ее шаги, невзирая на гам, который издают окружающие меня люди, гости моего родителя.

— Здравствуй сын, — поднимается, во весь свой не маленький рост, отец — Я так рад, что ты все же смог почтить меня своим присутствием.

— К чему это ехидство, папа? — спрашиваю устало, разглядывая человека, меня воспитавшего. — Ты же знаешь, что я просто не мог отказаться. Поздравляю с юбилеем, выглядишь классно.

Я не кривлю душой, в свои шестьдесят пять лет, отец подтянут, собран и прекрасно одет. Только легкая бледность и залегшие под глазами тени, говорят о том, что этот цветущий человек чертовски устал и смертельно болен. Мать опять настояла на своем, заставив его собрать это жующее стадо. Всю жизнь удивляюсь, какое влияние имеет на огромного отца, маленькая, самовлюбленная женщина.

— Я, правда, ждал тебя, мой мальчик — тепло говорит он, глядя за мою спину, где переминается с ноги на ногу, странная проститутка, которую я непонятно зачем притащил с собой, непонятно что и кому, стараясь этим доказать. Странное чувство, такое редкое для меня, чувство стыда.

— Это Кэт, Катерина, — представляю я свою спутницу. От глаз отца, к вискам разбегаются лучики веселых морщин. Удивлен? Или, правда, рад?

— Так это вы делаете моего сына счастливым? — спрашивает, протянув руку.

— Нет, я не делаю этого, — спокойно говорит девка — скорее даю ему то, в чем он действительно нуждается — удовольствие.

Что ж, по крайней мере, честно. Отец удивленно приподнял бровь, но молчит, с прищуром глядя на мою спутницу.

— Ну, что ж развлекайтесь, молодежь — ухмыльнувшись, говорит он, царственно махнув рукой, и возвращается к прерванному разговору со своим лучшим другом и компаньоном.

Екатерина

— Кто позволил тебе открыть рот, шлюха? — прошипел он в мое ухо, зажав в угол в коридоре ресторана — твоя работа, не блистать умом, а раздвигать ноги, по первому требованию.

— Что, вам не понравился мой ответ вашему отцу, хозяин? — ухмыльнулась я, глядя в льдисто синие глаза клиента, прожигающие мою кожу насквозь.

— Не нужно играть со мной, детка, — оскалился он, вжимая меня спиной в шершавую, покрытую декоративной штукатуркой, стену всем своим телом. — Я люблю послушных девочек. Ясно?

— Да, — выдохнула я, чувствуя предательскую дрожь в ногах. Только бы он не отпустил меня сейчас, только бы не отстранился. А то я просто упаду. — Да.

— Ты хочешь меня? — то ли спросил Дэн, то ли констатировал факт.

— Нет — неубедительно солгала, желая вырваться из плена насмешливых глаз — Это просто работа.

— Ты лжешь, маленькая шлюшка. От тебя за версту несет похотью, и сексом — насмешливо шепнул он, одной рукой нырнув мне под блузку. Другой, до боли сжал ягодицу, обтянутую джинсовой тканью. — Ты уже течешь, детка. Я ведь прав?

Как это не отвратительно, он был прав на все сто. Я задыхалась от яростного желания, чувствуя бедром его эрегированный член.

— Отпусти меня, — взмолилась, испугавшись безумия в его глазах. — Нас увидят.

— Меня никогда не сдерживали людские взгляды, и то, что кто — то может обо мне плохо подумать, дорогая — ухмыльнулся он, но отстранился. — В следующий раз, постарайся не открывать свой рот. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока я не решу им воспользоваться.

— Да, хозяин, — в очередной раз выдохнула я, задыхаясь от захлестнувшего меня, горького разочарования. Бедро, в том месте, где лежала рука Дэна, горело, словно заклейменное.

— Пойдем, сейчас начнется торжественная часть. Думаю, тебе будет интересно, как все эти лизоблюды будут превозносить юбиляра. Отец мой падок на лесть — лицо моего клиента перекосила кривая ухмылка. Он взял меня под руку, от чего мое сердце наполнилось благодарностью, потому что я никак не могла заставить свои ватные ноги, сделать хоть шаг, самостоятельно. — И, прошу тебя, будь естественной. Не стоит, что бы мои родственники думали, будто я принуждаю тебя силой, быть рядом со мной, пока еще рано открывать карты, дорогая.

В зале ресторана было шумно. Дэн оставил меня возле барной стойки и шепнув «Я скоро» исчез, растворившись в толпе шикарно разодетых гостей, предварительно сунув мне в руки бокал с шампанским. Я с интересом рассматривала окружающих меня людей, осознавая при этом, насколько чужая и жалкая, я для этого сытого, лоснящегося, сияющего драгоценностями общества. «Ну, ничего. В конце концов, это просто работа. Нужно продержаться всего неделю, и забыть о Дэне, его родственниках, как о страшном сне»

— Катя, почему вы одна? — услышала я удивленный женский голос. От неожиданности вздрогнула. Шампанское выплеснулось на блузу, расплываясь на груди уродливым пятном. — Господи, простите, я не хотела вас напугать — принялась оправдываться мать Дэна, немолодая, не очень красивая, но ухоженная, холеная женщина. Я в очередной раз поразилась, насколько она не похожа со своим сыном. Абсолютно ничего общего.