Евгения Перова - Нет рецепта для любви

Олеся не знала, как сказать Артёму об этом приглашении, и нервничала, потому что время уходило: сколько Лео еще осталось? Она попыталась было завести разговор, но Артём, лишь услышав слово «казино», так взвился, что все закончилось страшным скандалом. Олеся понимала, что муж тоже страдает, но не умела найти к нему подход, а то, что он предложил, оскорбило Олесю: вот идиот! Сам толкает ее на измену! Ее мучительное желание убежать из этого дома, где она чувствовала себя как в ловушке, все крепло. Олесе казалось, что перемена обстановки как-то изменит и ее саму – позволит успокоиться, избавиться от страха, ярости и обиды на Артёма, для которого ресторан дороже жены. Но как она могла просто сбежать? Что станет тогда с Артёмом, который ради Олеси совершил такое страшное дело? Ворон на его предплечье все время напоминал об этом. А потом все решилось само собой…

Путь до Барселоны Олеся проделала как в тумане: она переживала за Артёма, боялась встречи с Лео: а вдруг он совсем не тот человек, что ей представляется? Но стоило ей увидеть Ставицкого, как все страхи исчезли: это был тот же Лео, только еще больше похудевший и побледневший, а ведь прошло всего-то дней десять! И он так светился от радости, что Олеся постаралась скрыть свои переживания. Да она и сама настолько обрадовалась, что чуть не бросилась Лео на шею, но смутилась. Тогда Лео обнял ее и расцеловал в обе щеки:

– Здравствуй, Алекс! Так ведь положено у русских?

Загадочная подруга Лео, которой Олеся втайне побаивалась, еще не приехала, и вечер они провели вдвоем. Лео видел, что Олеся сама не своя, но ничего не спрашивал, и она была благодарна, хотя с трудом сдерживала все ближе подступавшие слезы, понимая, что не стоит нагружать Лео своими проблемами. Но вечером, оказавшись в ванной, она так разрыдалась, что с трудом заснула, а через пару часов проснулась в полной панике: «Где я? Зачем я здесь? Что же я натворила, дура!» Олеся готова была прямо сейчас вызвать такси и уехать в аэропорт. И чуть было не позвонила Артёму. Но что она могла ему сказать в половине третьего ночи? Проснувшись назавтра довольно поздно, Олеся не спешила вставать: на душе было тоскливо. «Может, действительно уехать? – вяло размышляла она. – Что я тут буду делать?» Но за завтраком выяснилось, что Лео уже распланировал всю ее жизнь чуть не на месяц вперед.

– Пока что на две недели, – сказал Лео. – Две недели ты выдержишь? Ну вот, а там видно будет. Сегодня у нас вторник. Вечером приедет Лусия, так что пара дней у нас выпадет, ничего не поделаешь. Она привезет внука и парочку его приятелей – будет тебе компания поездить по окрестностям. Я уже договорился с друзьями: в пятницу едешь в Валенсию, посмотришь город, музеи – все, что захочешь. У тебя будет гид. Понравится – останешься там на пару деньков, отель я закажу. На следующей неделе, возможно, съездишь в Мадрид или Барселону, как получится. А если ты решишь тут задержаться, я договорюсь, чтобы тебя взяли подмастерьем в стеклодувную мастерскую. Хотя бы на недельку. Вроде бы в Барселоне есть, в Испанской деревне.

А еще есть очень хороший мастер Пако Рамос! Это в Вимбоди-и-Поблет, провинция Таррагона. Далеко отсюда?

– Отсюда далековато, но от Барселоны ближе.

– Тогда я останусь. Спасибо!

– Замечательно. А в промежутках мы с тобой будем заниматься рисунком. Начнем прямо сейчас. Мне нужно посмотреть, что ты умеешь. Иди в мастерскую – Мария тебе покажет, где это. Я поставил для тебя простенький натюрморт – можешь рисовать фломастерами, раз ты привыкла, но мне хотелось бы, чтобы ты сделала рисунок и простым карандашом. Можешь ограничиться только предметами, без драпировки, если сложно. Мне нужно понять, как ты справляешься с формой. Я не буду стоять у тебя над душой – потом покажешь, я буду в саду. Хорошо?

Олеся с трепетом приступила к рисованию, но потом увлеклась. На столе, покрытом темно-зеленой тканью, стояли две керамические вазы коричневато-зеленоватого цвета: одна высокая, прямоугольная, с маленьким горлышком, а другая низкая и округлая, чуть посветлее по тону. Рядом лежали два яблока, красное и зеленое, и желтая груша. Рисунок фломастером Олеся сделала быстро – правда, парочку листов испортила. А с карандашом помучилась, но в конце концов осталась довольна результатом. Ей ужасно хотелось сделать натюрморт в цвете, но Лео пока не велел. Тогда Олеся взяла и переделала один из забракованных эскизов в карикатуру: высокая «плечистая» ваза превратилась в дяденьку с усами и в шляпе, а низенькая и круглая – в тетеньку в кокетливой шляпке. Яблоки стали котами, а груша – собачкой. Олеся похихикала и пошла искать Лео – он дремал в беседке. Будить его Олесе было жалко, она тихонько посидела рядом, потом, соскучившись, стала рисовать Лео, не замечая, что он проснулся и смотрит на нее с улыбкой:

– Ну-ка, покажи, что ты там нарисовала.

Олеся отдала Лео рисунки и, затаив дыхание ждала, что он скажет. Увидев свой портрет, он рассмеялся:

– Хороший шарж получился. Молодец. Но какой же я старый…

Олеся всполошилась:

– Я не хотела вас обидеть. Вы вовсе не старый.

– Я шучу. Какой уж есть, что делать. Так, а это что? Забавно! Понятно. Да, с фломастерами ты лучше управляешься. Но ничего, поправимо. Видишь? Вот тут все заваливается вправо, а здесь нарушены пропорции. Яблоки неплохо получились, а с грушей ты пока не справилась. Поработаешь немного, поймешь, что к чему. Способности у тебя есть.

– Правда? Спасибо! А когда я смогу работать с цветом?

– Посмотрим. Давай мы немножко прогуляемся по саду. Заросло все, я тут давно не был.

Лео взял Олесю под руку, и они побрели по тропинке. Но оказалось, это не просто прогулка, а тоже урок – Лео заставил Олесю рассказывать, что она видит:

– Опиши мне небо! Что значит – голубое? Посмотри как следует – оно разное на востоке и на западе, а на севере еще и облака. Какие оттенки ты видишь? Ладно, сойдет. Теперь вот этот цветок!

И Олеся, запинаясь, описывала Лео розовую лилию, которая при ближайшем рассмотрении оказалась не совсем розовой: края лепестков были светлые, почти белые, к середине цвет сгущался до темно-бордового, а ближе к центру цветка лепестки делались нежно зелеными с примесью желтого, как и длинные «ножки» тычинок и пестика. Тычинки были коричневые, усыпанные ярко-оранжевой пыльцой.

– Как красиво! – вздохнула Олеся. – Хочется нарисовать. Цветными карандашами. Можно?

– Конечно! Раз хочется, надо рисовать.

Олеся сбегала в мастерскую за карандашами и еще пару часов рисовала цветок с разных сторон. У нее словно открылись глаза: никогда раньше она не видела, сколько разных оттенков в самых простых растениях и предметах. А может, просто не смотрела? А сколько ароматов! Олеся жадно принюхивалась: пахло землей и сухой травой, лилиями и гвоздиками, мятой, полынью, пылью и солнцем. Его лучи мягко касались ее кожи, ветер шевелил волосы – Олесе казалось, что у нее обострились все чувства: еще никогда она не воспринимала жизнь так ярко и насыщенно!