Евгения Перова - Нет рецепта для любви

– Что тут за хрень? Ты кто?

Артём возвышался на крыльце темным призраком – он был одет во все черное, да еще натянул на голову капюшон ветровки.

– Я от Длинного, – сказал он. – Выйди, разговор есть.

– Ну, чего надо? – Шестерка вышел на крыльцо. Он едва доставал визитеру до плеча и вообще был субтильного сложения, но хорохорился. Артём ударил его коленом в пах, а когда тот взвыл и согнулся от боли, схватил за пояс штанов и воротник, перекинул через поломанные перильца крыльца и сунул головой вниз в бочку. Тот задергался, засучил ногами, забулькал, но Артём тут же прыгнул к нему и придержал ноги, не давая возможности извернуться и вылезти. Когда Шестерка перестал трепыхаться и затих, Артём быстро повернулся и побежал к железной дороге. Сзади его нагонял товарняк, под гудок которого Артём и проснулся: это вопила сигнализация на автостоянке, расположенной недалеко от ресторана, – он опять заснул в кабинете на диване, как был, в одежде. Артём сел, посмотрел на часы – половина четвертого. «С сажей играть и рук не замарать?» – вспомнились вдруг слова Кирилла. «Руки-то отмыть можно, – подумал он. – А вот что с душой потом делать?»

Олеся вернулась, когда Артём совсем перестал ждать. Он резал зелень для говядины по-бургундски и прижал телефон плечом, продолжая орудовать ножом, но, услышав голос жены, замер:

– Олеся?!

– Я приеду завтра вечером.

Горло перехватило, Артём откашлялся, потом спросил:

– Когда ты прилетаешь? Я встречу тебя в аэропорту.

– Нет, не надо. Я доеду на такси. Занимайся своими делами. Я к ужину буду дома.

Ночь напролет Артём ходил как заведенный из комнаты в комнату, бродил по саду, плавал в бассейне, пил вино на балконе, а под утро там и заснул, сидя в кресле. Весь следующий день он старался держать себя в руках, но, похоже, получалось плохо, потому что Серж несколько раз подходил и, чуть нахмурившись, всматривался в Артёма, но ничего спросить так и не рискнул. Артём уже сто раз пожалел, что тогда, не сдержавшись, рассказал Сержу об измене Олеси, после чего их отношения еще больше ухудшились: Серж не скрывал своей неприязни, а Олеся не упускала возможности хоть как-то задеть Сержа. Когда Артём только набирал персонал, Олеся вдруг стала возражать против его кандидатуры, и Артём не мог понять почему: «Он же тебе понравился! В Москве, помнишь? И десерты он делает как бог». Но Олеся только пожала плечами и сказала: «Скользкий он какой-то, мне кажется. Но ты хозяин, ты и решай». Артём, конечно же, не смог скрыть от Сержа возвращение Олеси – тот выслушал новость с непроницаемым видом, а потом принес Артёму аккуратно запакованный десерт. Сам Артём хотел приготовить к ужину рыбу с овощами по-провански и как раз отбирал рыбину посимпатичнее.

– Что это? – спросил он, принимая от Сержа коробочку.

– Малиновый мильфей. Ей всегда нравился.

– Спасибо!

Артём поразился: какая предупредительность! В ответ на его удивленный взгляд Серж пожал плечами и ушел готовить крем-брюле с карамелью. А Артём направился домой. Он еще вчера узнал время прилета самолета и прикинул, когда лучше запекать рыбу. Нервничал так, что даже руки дрожали. Черт, наверное, надо было купить цветов? Но времени уже не было. Подъехало такси, и он вышел к машине. У Олеси оказалось несколько сумок и даже корзина:

– Это тебе! – сказала Олеся. Видно было, что она тоже волнуется. – Там масло оливковое, пряности и вино.

– А, херес! Хороший. А это что?

– Испанская мята! У нее запах немножко другой.

Оба чувствовали себя неловко: попытка поцеловаться не слишком удалась, и потом они все время отводили взгляды, рассматривая друг друга лишь исподтишка. Олеся отправилась к себе, а Артём вернулся на кухню. Он слегка успокоился – самый страшный момент позади. Они увидели друг друга, поговорили, даже ткнулись губами друг другу в щеки. Артём вздохнул. Почему-то он не чувствовал никакой радости, наоборот, на душе становилось все тоскливее. Он не успел толком рассмотреть Олесю – все такая же белокожая, все такая же рыжая, но… другая. Что-то в ней изменилось.

– Ммм, как вкусно пахнет, – наконец появилась Олеся: цветастый балахон, еще чуть влажные волосы…

– Садись, все готово.

Олеся набросилась на еду, а Артём не мог ничего проглотить. Он смотрел на жену. Ловко орудуя ножом и вилкой, то и дело отпивая из бокала с вином, она щебетала и щебетала, рассказывая про Испанию, но Артём, хотя и слышал, половины не понимал – Валенсия, Барселона, Гауди, Мадрид, Прадо, коррида, паэлья… На слове «паэлья» он встрепенулся:

– Ты научилась готовить паэлью? [4]

– Ага! Даже несколько разных: по-андалузски, по-валенсийски, с чоризо! [5]Еще негро, с черным рисом! Хочешь, завтра тебе сделаю?

– Ну, сделай.

Они на секунду зацепились взглядами, но Артём тут же отвернулся.

– А, еще же десерт от Сержа, – вспомнил он.

– От Сержа? Надеюсь, без мышьяка? Да ладно, шучу! Вкусно. Передай ему мою благодарность.

Олеся еще что-то говорила, но Артём совсем перестал слушать: давившая его тоска просто не давала вздохнуть, и даже сердце закололо. Он не понимал, в чем дело: вот же она – Олеся, которую он так мучительно ждал! И где счастье? Где хотя бы простая радость? Очнулся он от внезапно наступившей тишины – Олеся молчала. Она сидела, опустив голову и прикусив губу, а руки, лежавшие на столе, мелко дрожали. Под взглядом Артёма Олеся все ниже опускала голову, и слеза уже побежала по щеке, и губы ее вздрогнули… Артём стиснул зубы, осознав, что ему хочется ее ударить, потом положил свою ладонь на вздрагивающую руку Олеси и сжал – очень сильно.

– Мне больно, – прошептала Олеся.

– Мне тоже.

Артём отпустил ее руку и принялся убирать со стола, а когда повернулся, оказалось, что Олеся стоит рядом и беспомощно смотрит на него.

– Ты устала. Отдыхай.

Она послушно кивнула, но не двинулась с места:

– Я хотела тебе кое-что сказать…

– Можно, не сейчас? Мне надо в ресторан.

– Это очень важно! Пожалуйста!

– Ну?

– Посмотри на меня! Артём!

Это стоило неимоверных усилий, но Артём посмотрел.

– Я хотела сказать, что все это время у меня никого не было. Никаких любовников. Я тебе не изменяла.

– Никого? Но как же? Разве ты… Ты же уезжала не одна!

– Да. Но это совсем другое. Я пыталась тебе еще тогда сказать, но не получилось. Да ты бы и не поверил, наверное.

– Я и сейчас не слишком верю.

Олеся вздохнула:

– Я уехала вместе с Леопольдом Ставицким. Это очень известный художник, ты можешь легко найти его в Интернете. Он старый человек. Почти на пятьдесят лет меня старше. Он умер неделю назад. Я могла бы сразу приехать, но мне надо было немножко побыть одной, понимаешь? Я звала его папа Лео. Он был мне как отец. Лео рисовал меня. Пастелью. До встречи со мной он не работал почти двенадцать лет. Сами пастели я не привезла, решила, пусть они там останутся, где написаны. Можем съездить – это теперь мой дом. Лео мне оставил. Но в планшете есть. Могу показать, хочешь?