Стелла Грей - 48 причин, чтобы взять тебя на работу

Я мысленно стукнула себя пресс-папье по голове и быстро защелкала мышкой, открывая нужную папку.

– Да, конечно… Извините.

– Ничего страшного, – мягко улыбнулся он и представился: – Клаус Сайн-Витгенштейн. Я должен быть в списке.

Несколько кликов и я нашла нужную фамилию. Подняла глаза на по-прежнему безупречно вежливого и сдержанного мужчину и с улыбкой сказала:

– Да, все верно. Располагайтесь, пожалуйста! Мистера Матисона сейчас нет, но он должен скоро вернуться.

– Благодарю.

Интересный визитер с поистине королевским достоинством кивнул.

Немец… Теперь понятен акцент.

Я еще раз окинула мужчину внимательным взглядом, на этот раз подмечая широкий разворот плеч, четкий классический профиль и истинно норвежские светлые волосы и голубые глаза.

Он был красив, этот Клаус.

Имя-то какое забавное для такого мужчины. Хотя, тут дело лишь в том, что оно непривычно для моего слуха.

Но пора бы перестать любоваться залетными немцами и вспомнить о своих прямых обязанностях.

– Мистер Сайн-Витгенштейн, вы желаете чай или кофе?

Ай да я, ай да молодец! Фамилию выговорила без запинки и с первого раза!

– Благодарю вас, Алисия, – едва заметно улыбнулся Клаус. – Не откажусь. Будьте добры, чашку зеленого чая.

– Конечно, – я встала и направилась на импровизированную кухоньку в подсобном помещении

Почему-то именно в тот момент, когда я заливала кипятком чайный пакетик, у меня как никогда остро ощущался диссонанс. Между очевидно богатым и красивым немцем в классическом стальном костюме и пакетированным чаем… Какой бы хорошей не была марка этого самого чая. Просто сам факт! Пакетик и Клаус Сайн-Витгенштейн!

Но увы, вариантов не было. Томас был заядлым кофеманом, потому выбор хорошего кофе был представлен в ассортименте, а вот с чаем – проблемы.

Так что я поставила на поднос чашку, на край блюдечка положила пару кусочков сахара, ложку на салфетку и, выдохнув, двинулась обратно в приемную.

Толстый ковролин глушил стук каблучков. Я, старательно гипнотизируя неожиданно тяжелую ношу, шла к гостю, который уселся в одно из кожаных кресел и, закинув ногу на ногу читал газету, из числа оставленных на журнальном столике.

Но стоило мне подойти к столу, как немец вскинул голову и пристально, внимательно посмотрел на меня. Я пропустила вдох и крепче сжала пальцы на подносе.

Пока меня не было, ариец надел очки. И сейчас его взгляд через прямоугольные стекла казался хищным, изучающим… препарирующим.

Ох, ересь какая-то мерещится. Я извиняюще улыбнулась, понимая, что нельзя так пялиться на гостей, и наклонилась, чтобы поставить поднос на столик.

Именно в этот момент Клаус почему-то попытался встать и случилось неизбежное: столкновение широкой груди мужчины и подноса. Чашка пошатнулась и опрокинулась, и поток зеленого чая хлынул по подносу, а потом коснулся темно-графитовой рубашки немца.

Вскрикнула, выпустила поднос из рук, и он с грохотом рухнул на пол, а Клаус лишь прикрыл глаза, со свистом втягивая в себя воздух.

Господи, кипяток же…

Я прижала обе ладони ко рту, с ужасом глядя на расплывшееся по рубашке влажное пятно. И думала я сейчас о двух вещах. Первое – героическому немцу в данный момент должно быть адски больно, но он не показывает виду, только зубы сжал крепче.

Вторая мысль была более приземленна и прозаична: Томас меня уволит ко всем чертям, и будет прав.

Меня парализовало паникой, и я не знала, что делать, куда бежать и что предпринять! Надо, наверное, ожог чем-то смазать?..

– Алисия, у вас на кухне есть сушилка для рук? – спокойно спросил Клаус, кончиками пальцев отводя влажную ткань от кожи. – Я бы хотел высушить рубашку до прихода вашего босса.

– Да-да, конечно, проходите.

Я торопливо показала куда надо идти и, кивнув блондину на сушилку, рванула к одному из шкафчиков, где хранилась аптечка. Схватила заветную коробочку, повернулась к Клаусу и зависла…

Он уже снял пиджак и сейчас аккуратно расстегивал второй манжет. Не торопясь, но быстро и сноровисто немец справился с длинным рядом пуговиц и скинул легкую ткань с широких плеч.

Я покраснела и опустила взгляд на сжатую в побелевших пальцах аптечку, но перед глазами все еще стояло идеально вылепленное тело. Светлая кожа с легким оттенком золотистого загара, перекатывающиеся мышцы и небольшое родимое пятно в виде сердечка на левой лопатке. Почему-то именно эта деталь намертво въелась в память, так как дисгармонировала с немного брутальным, но утонченным образом, еще сильнее, чем чай в пакетиках…

– О, вы достали аптечку, – по комнате поплыл низкий красивый голос с раскатистым акцентом. – Спасибо большое. Будет замечательно, если там найдется что-то соответствующее случаю.

Торопливо открыла коробочку и начала перебирать содержимое. От жара, от расстройства, бинты… нечто непонятное… о! Вот!

Позади зашумела сушилка, и я смогла вернуться вновь к лицезрению прекрасного.

Почему-то смотрела и сравнивала Клауса с Томасом. Наверное, потому что больше особо и не с кем.

Матисон… другой. Более жилистый, кожа темнее и, наконец, он брюнет.

Шум прекратился, вырвав меня из созерцания, и Клаус с довольным лицом повернулся ко мне, держа рубашку в руках.

Я приблизилась к нему, сжимая тюбик с лекарством, когда в коридорчике раздались торопливые шаги и громкий обеспокоенный голос начальника:

– Алисия, ты где? С тобой все хорошо?

Миг и вот она, картина маслом: Томас на пороге, полуголый красивый блондин на кухне, а в двух шагах от него красная от смущения я.

Матерь Божья!

/Томас Матисон/

С-с-сука!

Гребаный немец, чтоб тебе без бабла до конца жизни просидеть! Какого хера ты тут делаешь, Клаус?!

Картинка была до тошноты миленькая. Прямо выворачивало, до чего пасторально.

Мышка стояла в паре шагов от полуголого немца и испуганно смотрела на меня, хотя секундой ранее восхищенно пересчитывала кубики на прессе блондина.

Сам недоделанный барон спокойно и нагло смотрел мне в глаза и, не торопясь, натягивал рубашку.

– Привет, Томас, – невозмутимо поздоровался Сайн-Витгенштейн.

Мне же впервые хотелось не быть вежливым, несмотря на необходимость. Мне хотелось обстоятельно, не торопясь, по одному выбивать зубы этой паскуде.

Где, млять, непонятно было?! Это моя мышь!

И откровенно по хер на то, что вроде как я ее отпустил и не претендую. И вроде как мне должно быть плевать на тех, кто имеет ее после меня. Всегда так было… Что изменилось?

– Извините, это моя вина, – затараторила Алисия, глядя на меня несчастными глазами. – Я уронила чай на господина Сайн-Вишгеш… Витгеш…

Бедная девочка отчаянно покраснела, смущенно глядя на немца, а потом на меня.