Даша Полукарова - Ниоткуда с любовью

— Будешь сидеть здесь. — Ровно сказал он. — Вот еда и вода. И нечего жаловаться и орать, поняла?

— Что вам от меня нужно? — громко спросила она у парня. Тот вскинул брови. В комнате воцарилось молчание.

— Мы совершили ошибку. — Наконец ответил он. — Но наш… главный сказал, что ты тоже можешь пригодиться. Не отпускать же тебя теперь — ты нас видела и, к сожалению, кое-что слышала. Пока… не появятся люди, придется тебе посидеть здесь. И советую не буйствовать. Мы просто делаем свою работу, но лучше нас все же не злить.

— И много ты боевиков посмотрел, прежде чем запомнить эту шикарную фразу? — фыркнула вдруг Маша. Последняя фраза неожиданно ее позабавила, несмотря на всю серьезность ситуации.

— А будешь выпендриваться, не получишь и еды. — Скучающим тоном произнес парень, видимо, получивший какие-то указания. Он развернулся и вышел, захлопывая за собой дверь. Маша тут же резко вскочила и бросилась вперед.

— Отдайте мне мои вещи! — крикнула она и застучала в дверь. Но снаружи не раздалось ни слова. Она услышала только шаги.

«Приедет этот таинственный главный, Дэн, и меня убьют. — Отчетливо подумала Маша. — Ну для чего еще я могу понадобиться этим уродам?!»

Или изнасилуют и убьют…

Ее тут же прошиб холодный пот, к горлу что-то подкатило — Маша рванула к двери в ванную и, распахнув ее, влетела внутрь и склонилась над унитазом. Ее рвало. Пустой желудок сводило от лихорадочных спазмов. Наконец, Маша склонилась над раковиной и включила холодную воду. Она умылась и сразу полегчало. Несильно, но полегчало, так что она даже смогла в достаточно спокойном состоянии дойти до комнаты и рухнуть на кровать. Некоторое время она лежала, бездумно уставившись в старательно побеленный потолок, а затем забылась тревожным сном.

Так начались дни ее вынужденного заключения. Маша спала мало и часто просыпалась — в темноте пустой комнаты ей мерещились решительные шаги. А каждый раз, когда к двери действительно подходили, ее тут же прошибал холодный пот. Но она всячески старалась не показывать, что ей страшно. Она вытребовала у своих похитителей назад свою сумку с вещами, из которой они забрали все, что только можно, оставив непосредственно одежду.

А постепенно они отдали ей и блокнот, предварительно посмеявшись над ее рисунками. Теперь Маша только и делала, что рисовала — движения карандаша по бумаге успокаивали расшатавшиеся нервы. В этой пустой комнате с однотонными бледно-желтыми стенами она задыхалась. Постепенно она забыла о том, что за окном все еще царит жаркое лето, забыла про солнце, тепло и беззаботность. Только одно не давало ей окончательно пасть духом — память о родных людях, лица которых постоянно приходили к ней во сне.

И все чаще она думала об Олеге, все больше скучала по нему. Интересно, он ищет ее и искал ли вообще? Или просто забыл о ней, решив, что с него хватит? Она уже сто раз пожалела о том своем письме — надо было просто дождаться личного разговора и сказать все честно и прямо.

Но легче сказать, чем сделать. И теперь Маше снилось, что она не ушла от него тем утром, что она не совершала необдуманного побега. Она лежала рядом. И они проснулись вместе одновременно — они часто просыпались одновременно — в десятом часу, и Маша тут же побежала бы купаться в холодной темной морской воде.

Вся эта картинка вставала перед ней как наяву, а потом Маша просыпалась. Как и сегодня. Часы показывали половину восьмого утра. Маша достала свитер с длинными рукавами и теперь старательно куталась в него. Ей было холодно.

В глубине души появилось какое-то странное предчувствие. Она знала это предчувствие. Чтобы его прогнать, пришлось встать и походить по комнате туда, обратно, затем по кругу.

Скоро, уже совсем скоро должен был появиться этот Дэн и что будет потом?

Пару недель назад Маша нашла под ванной цветастую резинку для волос. Сидя с ней на краю ванной, Маша пыталась сообразить, откуда она там взялась. А потом до нее дошло. Впрочем, предположение появилось давно, но сейчас оно получило свое подтверждение.

Здесь жили те девушки, которых похищали в районе Затерянной Бухты. Одна точно жила. Может быть, в этом подземелье были и другие комнаты. Скорее всего, так и было.

Маша вздохнула, пытаясь осмыслить то, что знала. Что же стало с другими? Где они? Где те девушки, которых похищали в течение всего прошлого года? И что станет с ней? Когда на ее месте появится новая?

Маша готова была заорать, закричать от ужаса, зарыдать в голос. Но она этого не сделала. Все ее чувства притупились, все эмоции остались глубоко внутри. Ей овладела апатия.

Она легла на кровать и отвернулась к стене. Какая разница, который час? Ей не выбраться отсюда никогда.

* * *

В первых числах августа Олег Красовский стоял на перроне железнодорожного вокзала в толпе прочих встречающих и чувствовал себя клоуном. Скрипел зубами, курил или, вернее, пытался, мотался из стороны в сторону, поглядывал на телефон, делал вид, что злится на Машу, Полину и всех сразу… Примерно до того момента, как среди приехавших из Москвы он увидел Родиона. А точнее, его реакцию на себя.

Олег вскинул табличку, на которой ясно стояло «Родион Расков», но тот узнал его и без того. Это с четырнадцатилетним мальчиком пять лет совершили превращение, а вот Красовский мало изменился.

- А где… Полина? — слегка недоуменно поинтересовался Родион, поздоровавшись с Олегом. Именно это и поразило Красовского, вызвало его интерес: его ищущий напряженный взгляд, и понимание, что встречает его совсем не тот, кто должен.

- Да она… вроде как с твоей сестрой. — Красовский был слегка смущен, чувствуя себя в роли глашатая, и не знал, что именно следует говорить Родиону, а что — нет.

Расков едва не застонал — так на его лице ясно отразилось разочарование.

- И что она, интересно, снова натворила?.. Осталось только на цепь ее посадить, честное слово… — бормотал он, перемещаясь за Олегом к выходу.

- Вот сейчас все сам и узнаешь. Полька попросила меня отвезти тебя, она сама никак не успевала…

- Я смотрю, тебе тоже не очень нравится выступать в роли водителя, — небрежно бросил Расков, нетерпеливо глядя на дорогу. Красовский быстро посмотрел на него, желая увидеть выражение иронии на лице, но увидел только отстраненность. Это было вскользь брошенное предположение, а отнюдь не желание похохмить, и мгновение спустя Олег понял, что так сильно напоминает ему взгляд Родиона.

Самого Олега, каким он был в 20 лет. В то время, когда он думал и заботился не только о себе и своих амбициях, но и о другом человеке.

И хорошо, что тот парень исчез. И хорошо, что он вернулся.

— На самом деле, — выруливая со стоянки, заметил Олег. — Очень трудно устоять, когда тебя умоляет поехать Полька. Если ей что-то в голову приходит, ей уже невозможно отказать.