Ева Мелоди - Гроза Островского

Островский выскакивает из автомобиля, оставив ключи в замке зажигания. Неотрывно слежу за ним взглядом, пока огибает машину, чтобы подойти к нам. Мне вдруг снова стало плохо, вернулись тошнота и головокружение.

— Кира! — подлетает ко мне и заключает в объятия. — Поверить не могу! Прости меня…

— За что, ты то тут причем, — выдыхаю ему в подмышку, пряча лицо на его груди, вдыхая родной до боли запах. Успокаивающий, и одновременно одурманивающий меня.

Островский усаживает меня в машину и выруливает на шоссе.

— Расскажешь, что произошло? — просит тихо. — Меня до сих пор трясет. Получается, я тебя подставил…

— Ты же не мог знать, что твоя бывшая такая психичка, — улыбаюсь слабо и начинаю рассказ. Когда заканчиваю мы уже возле дома Островского. Он молчит всю дорогу, лишь на лице отражаются разные эмоции. В молчании едем в лифте. Отпирает квартиру и едва за нами закрывается дверь — набрасывается на меня с поцелуями. Покрывает ими все лицо, тяжело дышит в волосы…

— Я чуть с ума не сошел от мысли, что могу потерять тебя. Что из-за меня тебя похитили…

— Все уже позади.

— Ты меня просто поражаешь! Ударить похитителя веслом! Сбежать на байке, гнать от преследующей машины… ты пугаешь меня и одновременно восхищаешь… нельзя быть настолько безрассудной, девочка. Так и до инфаркта довести недолго.

— Прости. Но я ужасно испугалась… У них было оружие… а я пожить еще хотела.

— Понимаю. Надеюсь, эту ненормальную закроют и надолго… как я мог быть с ней — теперь просто не понимаю…

Эх, Островский, если бы ты знал, что она еще и изменяла тебе… Но не собираюсь открывать глаза любимому на сей неприятный факт… Не хочу ранить его эго, да и не важно уже все это. Эльза в далеком прошлом. Мне даже наплевать какое ее ждет наказание и ждет ли… Может отмажет богатый папочка — ну и ладно. Лишь бы больше не вредила никому, ни нам, ни другим людям…

Я вдруг подумала, что Алекс наверное прав — я слишком безрассудна. Мне вдруг стало плохо, потому что когда он вынудил меня все рассказать ему о нападении, я будто заново пережила случившееся. Пока сбегала, неслась от преследующей меня сумасшедшей, не осознавала до конца весь ужас, жуткое происшествие отошло на второй план, было нереальным, но теперь словно пережила кошмар с удвоенной силой.

Я отказалась от предложенного Алексом ужина и пройдя в спальню рухнула на постель. Островский зашел следом и озабоченно заглянул мне в лицо.

— Моя бедная девочка, — произнес с грубоватой нежностью, ложась рядом и ласково водя пальцами по моему лицу.

Вместо ответа обнимаю его за шею, прячу лицо у него на плече, закрыв глаза. Главное, что он рядом. Такой родной и желанный, самый лучший, ставший за такой короткий срок моей вселенной. Тепло его широкой ладони, которую он положил мне на спину, согрело меня. Смотрю на его лицо и не могу насмотреться, на строгий мужественный профиль, изысканную красоту. Теперь верю, что не предаст, всегда придет на помощь…

Прижимаюсь к его груди, обвиваю шею руками. Мне так хорошо и спокойно в его объятиях, так потрясающе чувствовать его силу, надежность и тепло. Зарываюсь носом в его плечо, закрываю глаза и крепче обвиваю руками его шею.

— Ты дрожишь. Замерзла? — тихо спрашивает Алекс и проводит по моему лицу костяшками пальцев.

— Нет, — шепчу в ответ едва слышно, — мне тепло. Всегда тепло когда ты рядом. И в ответ касаюсь кончиками пальцев его скулы. Вглядываюсь в его глаза, пытаясь найти ответы на свои вопросы. И вижу шторм, рождающийся там. Они потемнели, и блестят лихорадочно. Мои губы раскрываются, глотаю воздух и замираю в ожидании.

— Больше ни на шаг от себя не отпущу, — шепчет мне прямо в губы Островский, и приникает страстным поцелуем.

На следующее утро Алекс все же настоял на врачебном осмотре — обнаружив шишку на моем затылке. Видимо в пылу погони обо что-то ударилась в доме Павла. Которого, к слову, схватили. В больницу принеслась Нико и устроила настоящее представление, с обмороком, причитаниями и проклятьями. Правда, когда Алекс спросил ее о том, зачем понадобилось давать домашний адрес Эльзе, что и запустило цепь событий, мать стушевалась, засмущалась и смолкла. Потом начала смущенно бормотать оправдания — что хотела как лучше, пригласила Эльзу к себе, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. В общем-то целиком в духе Нико — что-то подобное я и предполагала. Чтобы остановить поток причитаний, я заверила мать что все в порядке, но она все равно сыпала проклятьями в адрес Барановой. Алекс уверил маму что Эльза не избежит справедливого наказания. Но ведь это может повредить ему самому — это в данный момент меня больше всего волновало.

Я же старательно натягивала на лицо улыбку и в течении дня пока шли обследования, уверяла всех, что со мной все в порядке, но наедине с собой признавала, что до сих пор так и не сумела оправиться после нападения ни духовно, ни физически.

В результате мне поставили диагноз — абсолютно здорова, но дали рекомендацию пару дней посидеть дома, отоспаться, отдохнуть, что Островский принял с огромным воодушевлением, а вот я от такого подарка категорически отказалась. Слово «больничный» угнетало меня. А еще сильнее бесило то, что не смотря на постельный режим, Алекс категорически отказался проводить время со мной в постели — так он проявлял свою заботу. А я хотела его до умопомрачения! В ночь нападения дальше поцелуев дело не пошло — он заявил что я должна восстановиться… И на следующий день, после обследования — тоже.

Но мне не нужен Островский сдувающий пылинки, гораздо желанней брутал, в стиле «хочу и возьму» от которого ломит наутро все тело и голова пуста от мыслей и полна эндорфинами. Но Алекс превратился в заботливую мамочку, сместив Нико, которая и близко на подобную заботу не тянула. Зато я наконец смогла угодить матери — избранником моим она была более чем довольна. Все время пыталась читать лекции в стиле «не отпусти, это твой шанс, роскошный мужик» и так далее.

На работу я собиралась дольше обычного — маскировала «боевые раны» — синяк на щеке, появившийся во время побега. Он с трудом поддавался маскировке косметикой. Зато Нико сделала мне неоценимый подарок — забрала от Валеры все мои вещи, а те, что остались в чемодане в машине Эльзы привез Алекс. Я не стала спрашивать про Баранову, пока даже имя ее вызывало во мне дрожь и отвращение. Целиком окунулась в раскладывание вещей — Островский выделил мне не просто шкаф, а целую комнату, сказав что могу переделать и поменять в ней все по своему усмотрению. Как и в остальной квартире, добавил чуть тише и моему ликованию не было предела.

Так как наконец у меня был выбор что надеть, неожиданно даже для самой себя я решила выбрать в этот день женственный образ — платье-карандаш белого цвета, дорогие золотистые босоножки и сумочку в тон.