Ульяна Соболева - Лабиринт

Макс посмотрел на клетки с пантерами, потом перевел взгляд на собак и снова на людей с охотничьими ружьями. Я скорее прочла по губам, чем услышала, как он тихо выругался.

— Вы сможете убить друг друга чуть позже, — радостный голос ведущего снова привлек внимание гостей. — Мы предоставим вам эту возможность в полной мере. Итак, вернемся к правилам. Игроки бегут по определенному маршруту. Смотрите на экраны с картой. Красным пунктиром проведен путь игрока к финишу, а синим пунктиром — путь охотников и хищников. Бежите вы с завязанными глазами и руками. Квест рассчитан на время — у вас фора двадцать минут. За это время половина из вас выйдет из игры и вы, по идее, уже должны будете достичь оврага. Бегите вдоль него. На каждом из вас есть датчик. С его помощью мы видим, кто из вас все еще жив, а вы слышите писк, если сбились с маршрута. Ваши датчики будут вести вас к победе. Все честно. Кто первым пересечет финишную ленту на том конце заповедника — тот выиграл, даже если он не единственный выживший и уцелевший.

Теперь о ваших препятствиях, помимо завязанных глаз и рук. Через двадцать минут по вашему следу пойдут… Та-да-да-дам — пантеры. Не собачки. А еще через десять — охотники. Каждый из них имеет право вывести вас из игры ранив или… паф — пристрелив, разодрав, сожрав. Это касается и ваших соперников. Никаких правил. Будьте готовы к тому, что вам будет очень страшно и больно. Каждый из вас получил возможность принять допинг. Кто-то воспользовался, а кто-то отказался. И еще, вы всегда можете сделать себе одолжение — покончить с собой.

Гости заржали, а я почувствовала, словно медленно падаю с обрыва и не могу дышать. Это не квест — это убийство. Самое настоящее. Групповое, жестокое, циничное убийство. Я посмотрела на свою пустую тарелку, потом на типа, сидящего рядом. У него за поясом виднелась рукоять ножа. Вспомнила, как до этого он метал его в голову одной из стриптизерш, и нахмурилась. Снова перевела взгляд на Рустама. Тот увлекся разговором с соседом. Они что-то весело обсуждали на своем языке, показывая пальцами куда-то вглубь деревьев. Я снова повернулась к типу с ножом, тот вовсю увлекся выстраиванием полосок кокса на серебряном портсигаре. Аккуратно выравнивая их в ряды, он поправлял края, постукивая свернутой купюрой по столешнице. Я протянула руку и, закусив губу, потянула за рукоять. Он как раз втянул первую полоску, а я наклонилась поправить чулок, выдернула нож и сунула за кружевную резинку, медленно выпрямилась, быстро посмотрев на Рустама — занят болтовней, урод. Тяжело дыша перевела взгляд на соседа — тот все еще благоговейно поправлял оставшиеся две полоски.

— На ваших датчиках есть кнопка самоуничтожения, — голос ведущего снова послышался сквозь звон адреналина в ушах. — Нажали и бац — все проблемы и мучения окончены. Все продуманно только для вас. И да, на авторское право разработки подобных игрищ господин Ахмед не претендует. Стырено, подслушано, увидено. Правообладателям обещан процент — пару кусков вашего мясца или пуля промеж глаз. Ну что? Начали?

"Да" заорали только гости, игроки заметно приуныли, а я залпом осушила бокал с шампанским и тут же опрокинула второй. От ужаса зуб на зуб не попадал.

Участникам начали завязывать глаза, в этот момент я выбежала из-за стола и бросилась к Максу, рывком обняла за талию, прижимаясь всем телом. Под рычание Рустама "Куда, сука?"

От неожиданности Макс вздрогнул, а я впилась в его губы жадным поцелуем, но он оторвал меня от себя, яростно глядя мне в глаза.

— Ты что творишь?

— За чулком нож, внутри, — задыхаясь и снова целуя, — возьми.

— О-го-го. А приз по ходу сам выбрал себе победителя, — ведущий засвистел, оглушая присутствующих звуком, — Делаем ваши ставки на сладкую парочку.

Макс обхватил мой затылок пятерней, сильно сжимая, и сам впился в мой рот, шаря ладонью между ног, вверх, по внутренней стороне бедра, когда нашел нож слегка прикусил мою губу.

— Засунь мне за пояс спереди. Вытяни рубашку. Быстрее, мелкая. — И снова дико целует мой рот, лихорадочно сминая бедра, спину, грудь. Скрывая общим хаосом лихорадки мои движения.

Толпа возбужденно улюлюкает, хлопает, свистит, а я сунула нож ему за пояс, и Макс тут же оторвался от моих губ. Посмотрела в глаза, а там все та же дикая ярость. Словно, он бы с удовольствием этот нож мне в сердце вогнал или горло перерезал.

— Выживи, пожалуйста. Прошу тебя.

Сама не поняла, как слезы на глаза навернулись.

— Выживу. Ты мне выбора не оставила.

— Обещаешь?

Я вцепилась в его руки с мольбой и отчаянием, понимая, что шансов нет. Ни единого. И что не хочу руки разжимать. Отпускать его туда. Взгляд немного смягчился, но ровно на секунду.

— Обещаю. Все. Потом разберемся.

Оттолкнул от себя и похабно усмехнулся в камеру.

— Всегда нравлюсь женщинам. Черт их разберет, за что, но они выбирают меня.

За несколько часов до этого

Я отдал короткий приказ водителю ехать в сторону центра города, именно там мы условились встретиться с Максом. Обсуждать их встречу с Татьяной по телефону было не совсем безопасно. В нашем мире уши имеют не только стены… В очередной раз мысленно возвращаясь к разговору с врачом, я понял, что внутри не возникло практически ни одной эмоции. Меня давно перестала удивлять человеческая подлость, низость, фальшь и лицемерие. Каждый из нас сам решает, кем ему быть, кем стать и какое место занять. Есть истины, которые непросыхающими чернилами прописывает на полотне жизни опыт. Он самый жесткий педагог, уроки которого ты вынужден будешь освоить. Вопрос в другом — сделаешь это с первого раза или же, пытаясь сопротивляться, выставляя против его доводов какие-то свои, личные, вначале потеряешь от хриплого крика голос, а дальше твои глаза перестанут видеть мир в цветных тонах, потому что он утонет в бескомпромиссном монохроме.

Сотовый валялся на соседнем сиденье, постоянно мигая от наплыва звонков. Я изредка бросал короткий взгляд на дисплей, на ходу решая, кому стоит ответить. Со временем учишься фильтровать не только людей, но и информацию, которую они могут выдавать.

Очередной вызов… От отца. Скулы напряглись, как и пальцы, которые непроизвольно сжались в кулаки. У меня никогда не возникало желания разговаривать с ним, но я всегда отвечал, так и не задумываясь, почему — жалел или понимал, что у нас осталось слишком мало времени.

— Я слушаю…

— Здравствуй, сын. Как поживаешь?

— Я в пути сейчас, дел невпроворот. Как здоровье? Фаина с тобой?

— Да что ты со мной как нянька тут? Сговорились вы все, что ли? Что за дела? Куда едешь, Андрей?

— Важные дела. Не для обсуждений. Ты отдыхай больше, я заеду на днях. Может, нужно что-то?