Марина Кистяева - КроШа

Когда вошли в лифт, с ними поехала семейная пара в возрасте. Женщина добродушно улыбнулась. И от этой улыбки у Леры в душе что-то оборвалось. Захотелось нажать на «стоп» и выбежать из лифта. Женщина приняла её за постоялицу отеля. Чья-то дочь с охраной. Жена. Невеста.

А кто она была на самом деле…

Во рту образовалась горечь. Лера приказала себе успокоиться. Если она себя постоянно, каждый день будет раз за разом накручивать, то ей же будет только хуже. Она должна четко понимать — её никто не пожалеет. Для окружающих — она едва ли ни собственность Сардынова. Нет, собственность, конечно, преувеличено, но не сильно. Запрет на нанесение телесных повреждений действовал. Возвращаясь к накрутке эмоций. Если сейчас, когда, по сути, ещё ничего не начиналось, она во всем видела один негатив, то, что будет, когда она забеременеет, и у неё начнет шалить гормональный фон? Смена настроения, странные желания, плаксивость. Да она сама себя доведет до отчаянного состояния, и тогда ей точно потребуется помощь профессионалов!

Так нельзя.

Её год только начался.

И ей есть, о ком заботиться.

Они поднялись на последний этаж.

Значит, номер «люкс».

Что ж…

Лера постаралась расслабить мышцы лица. Она не должна выглядеть расстроенной или озабоченной, озадаченной своими проблемами.

Любой мужчина желает видеть с собой, если не счастливую, то адекватную девушку.

Тем более, заплативший за удовольствие мужчина.

Она всё понимала. Только сердцу не прикажешь. Всё её естество противилось происходящему, и Лере ничего не оставалось делать, как собрать волю в кулак, и, скрепя зубами, следовать за Дмитрием.

Отель оправдывал своё название. Стены украшены картинами и лепниной. Высокие потолки с изумительными по своей красоте хрустальными люстрами. Широкие двери, ведущие в апартаменты. Колонны. Вышколенный персонал, что неизменно улыбался при встрече.

Картинка из фильма, да и только.

Дмитрий молчал, у Леры тоже не было желания разговаривать.

Да и двенадцатисантиметровая шпилька давала о себе знать. Далеко не каждый день приходилось ходить на таких высоченных каблуках. Валерия, как и её подруги, выбирала удобную обувь. Поэтому сейчас прикладывала максимум усилий, чтобы устоять и где-нибудь не подвернуть ногу, позорно растянувшись на ковре. Уголки губ дрогнули. Это будет забавно, если она упадет. Кстати, а что будет делать Сардынов, если она, допустим, сломает ногу?

Какие только нелепости не придут в голову от нервного напряжения!

Дмитрий остановился у одной из дверей.

— Мы пришли, Валерия. Приятного вечера.

И снова на лице молодого человека не дрогнул ни один мускул. Привык доставлять девочек для хозяина?

Коротко постучавшись и не получив ответа, Лера на пару секунд заколебалась. Потом всё же толкнула дверь и вошла.

Вскрик восхищения едва не сорвался с её губ. Вовремя прикусила нижнюю.

Лера аккуратно прикрыла за собой дверь и прижалась к ней спиной.

Она оказалась в сказке. В своей личной фантазии.

Апартаменты, выполненные в розовых, сиреневых, золотых тонах окунули её в роскошь прошедших столетий. Тяжелые занавеси на больших, чуть ли не в рост человеческий окнах с широкими рамами. Антикварная изысканная мебель, обшитая дорогими тканями в тон стен.

И цветы. Множество цветов.

Каллы. Её любимые.

Желтовато-зеленые, розово-красные, бордово-черные, белые и даже карминные. Обилие красок и разновидностей поражало.

Свечи, источающие тонкий аромат, дополняли картину.

Даже в самых своих смелых мечтах Валерия не могла представить, что когда-то увидит нечто подобное. Оставшись равнодушным к роскоши лайнера, её сердце дрогнуло при виде любимых цветов и свечей.

Кто-то очень сильно постарался, желая произвести на неё благоприятное впечатление.

Или ей, наивной, так хотелось думать?

На глаза невольно навернулись слезы. Пришлось несколько раз моргнуть, чтобы не расплакаться.

Каллы оказались той каплей, что пробили брешь в её спокойствии.

Оттолкнувшись от двери и всё же покачнувшись на чертовых каблуках, кое-как устояв и не подвернув ногу, Лера подошла к первой корзине. Белые и темно- бордовые цветки в окружение больших насыщенно зеленых листьев. Лера присела на корточки, не обращая внимания, как юбка, длина которой доходила ей до колен, задралась, обнажая стройные бедра. Капельки росы продолжали трепетать на бутонах. Так нежно. Так ранимо.

Геныч на каждый день рождения дарил сестре по корзине. Именно корзине. Лера качала головой.

— Это же денег стоит приличных, — она не могла не пожурить брата, в тайне отмечая, как радостно стучит сердце. Как приятное тепло разливается по телу.

— Я работаю. Да и вообще, мне для тебя ничего не жалко, — вроде бы шуткой, даже с иронией, а истину никуда не скроешь. — Так-с, цветы я подарил. Теперь спрашиваю — кормить меня в этом доме будут?

Потом приходили девчонки, и Светулечек ворчала, что каллы — это и её любимые цветы, но почему-то никто их ей не дарит в таком количестве. И тайком бросала на Геныча мимолётный взгляд, всерьез полагая, что делает это совсем незаметно.

Эти воспоминания из другой жизни, где она была счастлива, разбередили кровоточащую рану.

— Понравились?

Холодный голос резанул по натянутым нервам.

Валерия замерла. Она, погруженная в воспоминания и очарованная цветами, не услышала, как в комнату вошёл Сардынов. Или это свойство его походки — ходить беззвучно?

Девушка похвалила себя за стойкость — не вздрогнула испуганной птахой, не рыпнулась поспешно вскакивать и одергивать юбку. Опять же, стараясь устоять на шпильке и нелестно вспоминая того, кто ей купил подобную обувь, она выпрямилась.

И лишь потом, не спеша, обернулась.

Тимур Сардынов стоял у одного из кресел и наблюдал за ней. Полностью одетый в черное, что резко контрастировало с её белой одеждой, он напомнил ей скалу. Почему именно её? Непоколебимую. Безэмоциональную. Не свернуть, не обойти. И его давление ощущалось даже на расстоянии.

Да, красивый мужчина. Видный. С деньгами. Влиятельный. Только почему от него хотелось бежать? Бежать, не оглядываясь. Сделать всё, чтобы никогда не догнал.

Не от того ли, что глаза его походили на два лезвия? Они вскрывали. Оценивали. Всё подмечали.

Без малейшего намека на кусочек тепла.

У Леры никогда не было недругов, врагов. Родители её любили. Брат боготворил. И столкнувшись с открытой холодностью, она потерялась. Ей так и хотелось спросить: «Что не так?»

Всё не так.

Мужчина. Договор. Отель с любимыми цветами.

И её одежда, символизирующая невинность.

С которой ей вскоре придется расстаться.

Он ждал от неё ответа, и Лера негромко произнесла: