Оксана Сергеева - Мажарин [калибрятина]

затекшие суставы.

— Ладно. Пойду один. И пусть тебя совесть замучает.

— Куда ты собрался?

— На улицу, подышать. И вообще я есть хочу.

— С этого и надо было начинать. Вот ты беспокойный…

— Я не беспокойный, я активный. У меня свой ритм жизни, говорил же, не удивляйся. — И

правда потянулся, встал с кровати и стал собирать свои

разбросанные по комнате вещи.

Марина включила ночник и проворчала:

— Я и не удивляюсь. Мне бы теперь тоже шмотки свои найти. А то как ты без меня гулять

пойдешь?

— Никак. Руки сюда. — Натянул на Маринку свою толстовку. На себя — водолазку. Закинув

на плечо плед, подождал, пока Стэльмах влезет в

джинсы.

Они, заговорщицки перешептываясь, вышли из комнаты, спустились на первый этаж и

свернули в кухню.

— Ты правда хочешь есть? — спросила Марина, включая свет.

— Угу.

— Сейчас я чего-нибудь найду, — заглянула в холодильник. — Есть еще мясо и рыба. Что

будешь?

Мажарин подумал.

— Рыбу. Мутит уже от шашлыков. Только не разогревай, холодную хочу.

— Ладно. На веранду пойдем?

— Да.

— Тогда чай возьмем и конфеток.

— Зачем чай? Давай вина возьмем.

Марину разобрал смех:

— Пошли гулять, говорит. Сам на кухню и пьянствовать. В пятом часу утра. Скоро эти

встанут, а тут всё сожрато и выпито.

— А кто им виноват, — усмехнулся Мажарин.

С конфетами, яблоками, вином и рыбой, запеченной на мангале, устроились на открытой

веранде. Маринка сразу продрогла от влажной свежести.

Сделала несколько больших глотков вина и уселась Мажарину на колени, он накинул ей на

плечи плед и прижал к груди, согревая.

— Серёжа, иди за курткой, замерзнешь в одной водолазке.

— Нет, мне не холодно.

— Слушай…

— Чего?

— А что это за статистика? Чего ты там смотришь?

— События ловлю. Если в Европе ничего важного не происходит, иду на азиатские рынки. И

наоборот. В 02.30 Новая Зеландия приходит.

— Зачем она тебе?

— Новая Зеландия металлами рулит. И Австралия. А я на товарняке сижу. Сырье и металлы.

Это когда только начинал, ночами сессии отлеживал,

разбирался что и как. Сейчас уже нет. Если цифры выходят по ожиданиям, то спокойно

спать иду. Если есть что интересное, запускаю свои

варианты.

— А-а-а… — понимающе протянула она.

Он усмехнулся:

— Есть дебилы, которые сидят и пялятся часами, не решаются в сделку войти. Особенно

когда онлайн-котировки начинают меняться. Сразу шлют

свои планы в задницу. Я не сижу, не пялюсь. Ордера по лосту и профиту ставлю, полчаса

мониторю и ухожу. Утром котировки с телефона смотрю.

Всё.

— Это ж столько всего проанализировать надо…

— Аналитикой другие занимаются. Мы не анализируем. И аналитиков этих мы не

перевариваем.

— Почему? — удивилась Марина.

— Падлы. Как наанализируют, блин, кучу вариантов, мучайся потом: то ли «мишек»

нагибать, то ли «бычков» на мясо резать, — посмеялся.

— Я думала у тебя акции какие-нибудь, валюта…

— На этом много не поднимешь. Можно закинуть, конечно, часть прибыли в «бумаги», если

инсайдеры сольют, что они стрельнут через год-два.

Бонусом. А так, нет. Обороты на этом не увеличишь. Капитал особо не нарастишь.

— А тебя план капитал нарастить? — оттолкнувшись от его груди, улыбнулась.

Мажарин улыбнулся тоже. Знающе, таинственно.

— У меня план войти в сделку века.

— Чтобы за раз много хапнуть?

— Нет. За раз хапнуть так, чтобы всю оставшуюся жизнь ничего не делать.

— А так можно? — спросила с заметным удивлением.

— Можно, — снова улыбнулся, — если капитал есть. Как сольют мне важную инфу про

какое-нибудь эмбарго, как влуплю… Главное уйти вовремя.

Марина слезла с Мажарина и уселась рядом, чтобы позволить ему поесть. Сама раскусила

шоколадную конфету с тягучей фруктовой начинкой и

запила ее белым вином. Тепло уже стало внутри. Горячо. От вина и от Серёжкиных рук. Она

окончательно проснулась, надышавшись Мажариным

— его энергией, силой, внутренним настроем. Заразившись всем этим, как всегда.

— Блин, я даже не причесалась… — Тронула спутанные волосы. Убрала их на одно плечо,

заплела в косу.

— Беда какая. А то я тебя лохматой не видел. — Заправил за ухо выбившийся локон.

Маринке внутри стало еще горячее от этого простого жеста. В нем было больше тепла, чем в

любых словах. Для нее. Серёжка всегда так делал,

наверное, сам не замечая. Все время трогал ее. То волосы поправлял, перебирал, то просто

касался, гладил, брал за руку. Она уже не могла без этого

жить, сама все время тянулась к нему.

Марина, привстав, оперлась коленом на мажаринское бедро и обняла Сергея за плечи.

Навалилась. Крепко прижалась губами к щеке.

— Мажарка мой… небритый…

Он придушенно засмеялся:

— Дома побреюсь. Тут мне лень.

Со вздохом Мариша отстранилась, присела рядом, хрустнула красным яблоком. Любила их

больше, чем зеленые. Совсем другой у них вкус и

аромат.

— Серёжа?

— Что? — Устроился на плетеном диване удобнее, откинулся на спинку и взял тарелку с

рыбой.

— А вот эта Олеся… Они с Витей встречаются или что у них? Я что-то не поняла.

— Он уже год по ней сохнет. Это всё, что я понимаю.

— Сколько? — чуть не подавилась яблоком. — Зачем?

— Не знаю зачем, — усмехнулся Мажарин.

— Серёжа, представь, ты бы по мне год сох. До первого секса. — Весело рассмеялась.

— Угу, — кивнул, жуя, — два с половиной. Аж самой смешно, да? — Тоже глянул на нее с

неприкрытым весельем. — Я вообще не знаю, зачем он

ее сюда привез и как она на это согласилась. Ты ж ее видела. Там, как ты говоришь,

интеллиго.

— Знаешь, Витя тоже далеко не гопник.

— Не, там совсем интеллиго. Витьке надо поживее девочку. Хотя кто знает... Раскрутит ее,

может быть.

— Нет, — уверенно заявила Стэльмах. — Она не будет с ним. Это точно.

— Почему?

Марина помедлила. Вчера поймала брошенный Олеськой на Савина взгляд, и этот

случайный взгляд сказал ей всё. Когда парень нравится, не так на

него смотришь. Когда нравится — смотришь и горишь. Глаза блестят. А Олеся на Витьку

тускло смотрела, с пренебрежением.

— Она на него смотрит… как на мусор. Не будет она с ним.

— Сам разберется.

Марина вздохнула. Снова съела конфету и сделала глоток кисловатого вина. Вроде бы нужно

быть спокойной, но какая-то безвольная радость

прорывалась из груди. Отдавалась жаром в руках, заливала краской лицо. Наружу рвалась.

Будто в груди ей было места мало.

— Ого у вас тут праздник, — сонно пробасил Витька, выходя из дома и потягиваясь.

— Тебе чего не спится? — спросил Мажарин.

— Того, — хмуро отозвался Савин.

— Витёк, не грусти, купи себе «Алёнку», — поддел друг.