Оксана Сергеева - Мажарин [калибрятина]

может, она снимет, потом заберет из банковской ячейки

наличные и драгоценности. Кое-что можно продать уже сегодня. Тому ювелиру, который ей

копии делал. Его заинтересовал один браслет, и он

несколько раз спрашивал, не хотела бы она его продать. Хотела бы… Самое время...

— О, явилась моя блудная сестра, — радостно сказал Егор у нее за спиной.

Марина вздрогнула от неожиданности, но постаралась не выдать своего нервного

настроения.

— Ну. Решила тебя проведать.

— Молодец, заботливая. Как раз вовремя. Веня про тебя уже несколько раз спрашивал.

— Харин в Москве? — По спине пробежал тревожный холодок.

— Да. И очень хочет тебя видеть. Я сказал, что ты гостишь у друзей. Отдыхаешь. Но как

только вернешься, обязательно с ним встретишься, —

проговорил с гаденькой улыбочкой.

— Понятно, — бросила Марина и начала спускаться по лестнице, всеми силами держась

отстраненно.

Егор сначала шагал с ней в ногу, а потом схватил под руку:

— Не понял, куда это ты собралась?

— По делам, — попыталась вырваться, но братец крепко удерживал, жестче вцепившись

пальцами в локоть.

— По каким делам? — спросил резче.

— А какие у нас, у баб, дела? Массаж, маникюр, педикюр, шоколадное обертывание.

— Ты не слышала, что я тебе сказал?

— Слышала. Нет проблем. Скажи, куда и когда, и я приеду.

Господи, помоги… Только бы вырваться из дома. И в машину. И к Мажарину. И умотать

подальше. Только бы выйти из дома… Господи, помоги

мне… Ну, пожалуйста…

— Ты не пойдешь никуда!

Марина взглянула в его жестокие глаза и поняла, что он не отпустит.

Тогда, набравшись внутренних сил, рванула к входной двери и даже вырвалась. Егор успел

схватить ее за кофточку. Снова потянув к себе, скрутил,

но Маринка укусила его за руку и всё же освободилась от хватки. Запнувшись о стоящее

впереди кресло, упала. Тут же вскочила, словно ее снизу

подкинули, и побежала снова.

— Да твою мать! — заорал бешено брат и пустил ей вдогонку стул.

Бросил со всей силы в ноги, внутри поражаясь Маринкиной реакции и скорости. Откуда в

ней вдруг взялась такая сила?

Марина упала на пол, как подбитая. Прокатилась по светлому мрамору во входной зоне.

Совсем близко у двери. Можно рукой дотянуться. Вот-вот

бы и выскочила. Потом в машину… Потом и братика под колесами оставила… только бы

уехать к Мажарину.

Ударившись подбородком, прикусила язык. Заплакала от боли, но все равно, разозлившись и

почти отчаявшись вырваться, не видя ничего от

скорости и головокружения, схватила стул, об который запнулась, и швырнула его в Егора.

Вслепую. Туда, откуда раздавался голос. Зазвенело и

посыпалось стекло. Это разбилось зеркальное панно на стене.

— Дура, ты что, совсем спятила! — рявкнул Егор ей в ухо, дернул за руку и, подняв,

потащил по гостиной. Она упиралась пятками, скользя по

полу, как по льду. Затем ноги согнулись в коленях, нарвавшись на препятствие в виде ковра.

— Сиди не дергайся! — С силой толкнул ее на диван.

Марина упала лицом вниз и с минуту не могла подняться, чтобы принять сидячее

положение. Перед глазами всё плыло, живот заныл тупой болью.

Когда все-таки выпрямилась и сумела сесть, оперевшись на спину, первое, что увидела перед

собой, было разъяренное лицо брата. Он смотрел на

нее с оглушительной яростью и вытирал салфеткой кровоточащую руку. Оказывается, она

прокусила ему кожу до крови. Да и похер. У самой плечо

болело. И колено. Разбитые часы на руке остановились. Кофта у горловины разорвана.

Марина расстегнула оставшуюся целой нижнюю пуговицу и скинула кардиган с плеч,

бросив тут же на диване. Всё пыталась отдышаться и никак

не могла.

Егор, зло выдохнув, упал рядом.

— Отпусти меня… — выдавила сипло, почти неслышно.

Связки горели. Легкие горели. Дыхание срывалось с пересохших губ громче, чем слова.

— Ты чё, бл*ть, озверину нажралась?!

— Отпусти меня… — Черт, снова почти беззвучно. Куда-то пропал голос, сев глубоко в

груди.

— Погуляла, и хватит. — Он тоже тяжело дышал.

— Я не пойду к нему! Я не буду с ним спать! Я его ненавижу! Ты меня продал ему! Как

вещь! Ты меня всего лишил! У меня из-за тебя жизни нет!

— начала кричать сорванным голосом. — Отпусти меня! Почему я должна за тебя

расплачиваться?

— Потому что он хочет тебя. Веня хочет тебя.

— А я не хочу! Не хочу! Не хочу! Не хочу! И никогда не хотела! Я не хочу с ним быть, и ты

это знаешь! — бесконечно орала она. Не боясь

получить в ответ пощечину, ударила брата по щеке, раз-второй. Ломая ногти, вцепилась в

рубашку на его груди и затрясла: — Почему я должна за

тебя расплачиваться? Почему?!

Он в ответ не ударил, просто с силой сжал запястья и отодрал от себя ее руки. Скрестил и

обездвижил их, глядя злым, но уже осмысленным

взглядом.

Марина сухо сглотнула.

— Он меня насилует каждый раз, а ты делаешь вид, что так и надо… Во что ты превратился,

Егор? Кем ты стал? Кто ты? Одумайся…

Всё так же тяжело дыша, Егор молчал, хотя уже должен был отдышаться. Пальцы

постепенно расслабились. Опустив голову, он крепко и нервно

потер лысину. Лицо. Шумно выдохнул, уставился на нее, добела закусив губу, и у Маринки

загорелась маленькая надежда, что уйти все-таки

получится.

Она медленно подняла руки, чуть подалась вперед и сжала ладонями его щеки, заставляя

смотреть на себя.

— Отпусти меня, Егор. Ну, пожалуйста… Пока не поздно. Иначе ты не выгребешь. Будь

человеком. Просто отпусти. Ты меня ненавидишь, я знаю.

Ну и что. Отпусти. Я уйду в футболке и джинсах. Ничего не возьму. Даже машину можешь

себе оставить. Мне ничего не надо, просто отпусти.

Скажи Харину, что я пропала. Исчезла, сбежала. Я всё забуду. Навсегда. И ничего никому не

скажу.

То живое, что она уловила в его взгляде и что дало ей слепую безосновательную надежду на

спасение, погасло. Глаза Егора стали снова пустые и

холодные. Жестокие и безразличные. Кажется, лицо под руками затвердело, и Марина

одернула ладони, словно коснулась чего-то мерзкого и

скользкого. Противного. Будто змею в руках подержала.

— Отпусти! Ну отпусти! Отпусти меня! Отпусти! Отпусти! — истошно заорала так, что в

ушах зазвенело, и от собственного нечеловеческого крика

в голове что-то щелкнуло.

— Я ему денег должен. Много. Очень много. Иди к себе в комнату, и может быть, сегодня

будет ваша последняя встреча, — замогильным голосом

приказал он, оставшись глухим к ее отчаянной мольбе.

— Ты не выгребешь. Ты не человек. Ты даже не животное. Я не знаю такого слова, чтобы

как-то назвать тебя. Ты не видишь себя со стороны… Кем

ты стал… Тебе не пройдет всё даром. Да, сегодня будет наша последняя с Хариным встреча.