Ульяна Соболева - Я тебя не знаю

– Эй, Железнодорожник?! – мой сосед по палате, с толстым поролоновым валиком на шее, только проснулся. Они меня все так называли, потому что имени я своего не помнил. – На кого засмотрелся там? Пошли завтракать.

– Не голоден, спасибо, Сев.

– Верочка притащила завтрак, да? Соблазняешь девку, кобель чертов. Загадочные мужики-психи всегда баб привлекают. В следующий раз притворюсь, что ни хрена не помню.

– Нет, Верочка просто жалостливая и хорошая девочка, а у тебя жена есть, Сева. Симпатичная, между прочим.

– Ну да, конечно. Очень хорошая, раз тебе таскает кофе и булочки из буфета на её кровные купленные. Знаешь, Железнодорожник, своя на то и своя, а хочется не свое хоть разочек… Эх, не светит мне любовница-медсестра.

– Не завидуй, Сева. Зависть – это плохо. Не помню насколько, но точно плохо. Иди поешь лучше.

– Да как не завидовать?! Месяц тут подушку давлю, а Верка меня не замечает, – он с кряхтением слез с постели и пошлепал ко мне, шаркая задниками тапок по деревянному полу, стал рядом.

– Ого. Ничего себе птичка залетела в нашу дыру. Знаешь ее?

– Ну да. Вот взял прям с утра все неожиданно вспомнил и узнал.

– Роняй слюни, а я пошел манку поем и чаю попью. Сигарет бы где раздобыть. Может, попросишь Верку купить? Я денег ей дам.

– Сам проси.

– Просил уже – послала меня.

– И правильно сделала. Ты кашляешь, как туберкулезник, спать по ночам не даешь.

– Так то от недостатка никотина. А дамочка ничего такая, ладненькая. Люблю баб при теле, не тощих. Подкати, а вдруг подфартит. Твоя благоверная явно за тобой не торопится ехать. Слушааай, блин, а вдруг это она тебя с любовником того… прикончить хотела.

Я повернулся к соседу и посмотрел в его чуть раскосые темные глаза с отекшими от лекарств веками.

– Ага, из-за наследства огромного или страховки, – я бросил взгляд на его тумбочку, где белел старый томик Чейза, – начитался, да?

– А что? В жизни все бывает. Все, я ушел.

За ним захлопнулась дверь, а я все еще смотрел на женщину во дворе. Не знаю, кем я был в прошлой жизни и насколько быстро увлекался, судя по моим мыслям о Верочке, то на крючок попадался далеко не сразу, а, скорее, сам любил ловить добычу.

Но эта женщина почему-то сразу вниманием завладела. То ли поворот головы и походка, то ли вот эти руки, сжимающие стакан, и роскошные волосы. Оказывается, мне очень нравятся длинные женские волосы. Я не видел её лица, но видел аккуратный силуэт темно-синего пальто с туго завязанным на талии поясом и стройные ноги, затянутые то ли в чулки, то ли в колготки. Женщина пошла по тропинке к скамейке, а я следил за ней взглядом, отпивая из чашки кофе и чувствуя, как сильно закурить хочется. Сам не понял, как набросил куртку и вышел во двор, щурясь от яркого осеннего солнца. Последние теплые дни. Бабье лето. О, и это я знаю. Помню, кто такой Чейз, но не помню, кто такой я сам.

Когда подошел к ней и спросил разрешение присесть рядом, женщина глаза на меня подняла медленно, и все… Понимаете, все. Это было, как удар по башке. Посильнее того самого кирпича, которым меня оглушили неделю назад и вышибли все мозги.

Я смотрел в её темно-зеленые глаза и ощущал, как пересыхает в горле, до меня доносился её запах – смесь цветочного парфюма и шампуня для волос. Я почему-то отчетливо представил, как зарываюсь в эти волосы пальцами, лицом, и она в этот момент подо мной лежит с запрокинутой головой и закатывающимися глазами. В паху прострелило возбуждением похлеще, чем от Верочкиных ног в черных колготках под коротким халатиком. Вот он – адреналин, когда в жар бросает от одного взгляда и возбуждает даже взмах ресниц. Я на её губы посмотрел, на то, как провела по ним кончиком языка.

В ней не было кокетства или жеманства, как в той же медсестре. Она была самой настоящей женщиной с мягкой аурой очарования и скрытой бешеной сексуальностью. Не знаю, откуда я все это понимаю про сексуальность, шарм, очарование, но оно заложено где-то там, в моей подкорке мозга, откуда стерлось далеко не все. Да и понятие «красивая женщина» там тоже осталось… нет, не так – шикарная. Взрослая, уверенная в себе шикарная женщина. Не помню, что я ей говорил, только взгляд мне показался странным, наверное, так не смотрят на незнакомцев. Хотя откуда я знаю, как на них смотрят. Я ей не понравился. Такое чувствуешь сразу. Неприязнь. Она тут же подальше отодвинулась, когда я сел рядом. Говорил ей какую-то чушь, а сам смотрел и думал о том, что вот её б затащил и на лестницу и прям тут на лавке разложил. Кажется, в прошлой жизни у меня долго не было женщины. Я теперь так называл это – прошлая жизнь. А самого себя Железнодорожником или сволочью, который не оставил мне ни намека на то, кем я был.

Потом кольцо на пальце у нее заметил и такое разочарование почувствовал, аж скулы свело. Везет же некоторым…

Оказалось, что везет именно мне. Сомнительное везение, конечно, но я даже почти не удивился, когда незнакомка сказала, что она моя жена. Я ощутил какую-то волну бешеного триумфа. Значит, просто почувствовал. Издалека ее узнал. Как говорят, сердцем? Романтик из меня хреновый, но к ней потянуло мгновенно. Может, это и звучит сопливо, но черт его знает, что было бы не сопливо в этой ситуации, когда ты ни черта не помнишь и тебя тянет к незнакомке на улице, а потом оказывается, что она твоя жена. В этом есть идиотская мистика, верно?

Только она мне не рада. Да и не просто не рада, она явно меня ненавидит так люто, что я эту ненависть физически ощутил, кожей. Голова опять разболелась от желания что-то вспомнить, но проклятая шторка была сорвана и под ней опять белела еще одна теперь уже с женским силуэтом за ней.

Я смотрел Жене вслед, когда шла по тропинке в сторону больницы, и думал о том, каким кретином нужно было быть, чтоб с ней развестись. Но вполне возможно, это было её решение, и я все же не сволочь, а обычный неудачник, которого бросила жена. «Женя… Евгения… Не знаю, нравится мне её имя или нет. А вот Снежинка ей бы подошло. Интересно, это я её так называл? Подарок от меня или от хахаля какого-то?». Я был ревнивым мужем? Вообще, это поразительно, как только человек начинает что-то или кого-то считать своим, то он уже не готов этим ни с кем делиться. Я так точно. Жена – это определенно синоним слова «МОЯ». О каком разводе она там говорила? Чушь собачья. Мы еще этот момент обсудим.

Через пару часов, после того как я подписал у врача кучу всяких бумаг, Верочка с грустью смотрела, как мы с Женей уходим из больницы, как идем к воротам. На крыльце Сева попыхивал сигаретой, таки достал где-то курево хитрец – он подмигнул мне и махнул мне рукой. Я ему номер телефона оставил на всякий. Мало ли, вдруг захочет пообщаться, в столице проездом будет. Мне теперь надо беречь своих знакомых, собирать заново. В прошлом у меня с ними дефицит образовался однозначно.