Ульяна Соболева - Я тебя не знаю

Я чувствовал себя как больной пес, которого забрали из приюта на передержку. Смотрел, как она голову от меня отворачивает и старается сделать вид, что я пустое место, и злиться начинал. И нервничал. Ужасно нервничал, потому что узнал о дочерях, о маме. Я же не знаю их совсем. Но врач оказался прав, глубокого негатива я не испытал. Наоборот, когда лицо дочки на дисплее увидел, сердце как-то болезненно защемило и радость внутри появилась непередаваемая. Башка-то конечно не помнит, но, оказывается, ощущения все равно где-то в глубине сердца остаются, и сейчас оно дергалось от одной мысли, что увижу их. Трое! Охренеть! Я вообще умею обращаться с детьми? Притом со своими. Ладно старшие, а той, что пять? И мама. Моя мама, которую я не помню. Появилось трусливое желание спрыгнуть на ближайшей станции и бежать куда глаза глядят. К чертям подальше отсюда, пока мысли в кучу не соберутся и за шторкой хотя бы лица появятся, а не туман проклятый и одни тени.

Черт его знает, каким я отцом был, пусть Женя и говорила, что дети меня любят…

Я снова нащупал в кармане пуговицу и повертел её в пальцах. Хотел у жены спросить, помнит ли она у меня такую, но в этот момент ей позвонили. Она почему-то разнервничалась, трубку рукой прикрыла, чтоб я не слышал, кто на том конце провода.

– Да, все в порядке. Мы домой едем. Нет, я не злюсь. Послушай, давай поговорим об этом позже, хорошо? Да. Рядом. Черт, ну почему ты сейчас все передергиваешь? Нет, не поэтому, а потому что мне неудобно говорить об этом здесь. Я позвоню тебе вечером. Точно позвоню. Обещаю, – бросила на меня взволнованный взгляд и сунула сотовый в карман.

– Я вижу, за год многое изменилось, да?

– Очень многое.

Она чуть прищурила свои великолепные зеленые глаза, а мне захотелось забрать у нее телефон и позвонить тому типу, с которым она говорила, чтобы сказать, что вечером она ему не позвонит, и чтоб вообще забыл её номер, она замужем.

– Кстати, тебя это не беспокоило, – подчеркнула она, – так как у тебя тоже многое изменилось.

– Что значит, у меня многое изменилось? Что именно?

– Ну, ты жил своей личной жизнью. Женщины, друзья. Думаю, тебе расскажет твой друг Олег. Можешь позвонить ему, я дам номер.

Теперь я отвел глаза сам. Значит, сволочью все же был, потому что в её словах мелькала скрытая горечь и взгляд такой… я там боль увидел. Тщательно спрятанную, зарытую так глубоко, что она сама почти её не чувствует или чувствует? Ведь приехала ко мне именно она…

– Слишком много информации для меня. Потом позвоню, – резко заболело в висках, и я поморщился.

– Анальгин могу дать, если сильно болит.

– К черту! Я и так пропитался лекарствами, как наркоман или старик, мне уже кладбищем от них воняет, – а потом повернулся к ней, схватил за руку и тихо сказал, – ты знаешь, я понимаю, что мы не жили вместе год и что ты считаешь меня козлом, что, возможно, так считают и мои дети. Может, я и правда козел, но я, мать твою, ни хрена не помню. Не обязательно быть стервой и тыкать меня в это дерьмо. Дай мне со всем разобраться. Я, блядь, как новорождённый, и хочу понимать, что здесь происходит. Кто я такой вообще! Давай ты поненавидишь меня позже, когда я хотя бы что-то вспомню, договорились? Белый флаг.

Ее глаза округлились, и она резко выдохнула, а я сильнее сжал её руку, осознавая, что меня взбесил этот телефонный звонок, осознавая, что способен на такую ярость, а еще почему-то ощущая, что не имею на нее никакого права.

– Ты делаешь мне больно, Кирилл, отпусти.

Разжал пальцы и откинулся на спинку сидения.

– Надо восстановить мой номер телефона. Это возможно?

– Да, если доказать оператору, что ты владелец номера, – ответила она, растирая запястье.

– Сколько стоит доказать что-то оператору? – спросил я и сам не понял, как это вырвалось, словно, всю жизнь только и делал, что давал взятки.

– Не знаю. Для тебя обычно Олег узнавал такие вещи.

– Кто такой этот Олег?

– Твой помощник. Мальчик на побегушках.

Я вытащил проклятую пуговицу и положил ей на ладонь.

– Ты её когда-нибудь видела на мне?

Женя долго рассматривала пуговицу, вертела в пальцах, а я опять как идиот на ее ресницы смотрел и на губу верхнюю, чуть изогнутую и капризную. Перед глазами картинки, как провожу по ней большим пальцем, а потом погружаю его в ее рот. В горле мгновенно пересохло.

– Нет. Не видела. Похоже, с куртки чьей-то, но у тебя такой не было. Хотя… не знаю, Кир, ты мог купить себе тысячу новых курток за этот год.

– А моя машина «БМВ»?

– Да, – она снова смотрела в окно, продолжая растирать запястье, и я опять почувствовал себя уродом.

– Где я жил все это время?

– Квартиру купил в центре города.

– Ясно, – взял ее за запястье, но она выдернула ладонь и спрятала обе руки в карманы, – прости, я вспылил.

– Это ты прости, – неожиданно сказала Женя и сама посмотрела мне в глаза, на этот раз мне опять скулы свело от желания в волосы её зарыться и к себе привлечь. Рассматривать, что там на дне её заводи происходит, – забываю, что не помнишь ничего… Я-то все помню, понимаешь?

Пока мы поднимались в лифте, я видела, как у него над верхней губой выступили капельки пота. Я понятия не имела, что чувствует человек, который не помнит ничего из своего прошлого и ему сообщают о том, что у него есть жена и трое детей. Нет, это не было жалостью. Просто не знала, что делать с этим дальше.

С одной стороны, я хотела отдалиться от него, выстроить между нами стену, а с другой – мне безумно хотелось ему помочь. Глупое желание. Авдеев совершенно не был похож на человека, которому нужна чья-либо помощь. Этот Авдеев. А тот… до определенного момента тот казался мне неотъемлемой частью меня, нуждающейся в моей поддержке – я ошибалась. Он не был моей частью никогда и в поддержке моей нуждался лишь потому, что у меня была буйная фантазия и куча иллюзий на его счет.

Я нажала на кнопку звонка, тут же заливисто залаял Рокки, и дверь немедленно открыли. Дети высыпались на лестничную площадку и повисли на Кирилле. Все трое. От неожиданности его глаза округлились, и он смешно развел руки и растопырил пальцы, не зная, что с ними делать – то ли обнять, то ли оттолкнуть. Рокки вообще чуть разрыв сердца не получил. Он не просто скулил от радости, а у него припадок случился. Прыгал во весь рост и облизывал Кириллу пальцы.

– Девочки, вы помните, что я вам говорила? – строго спросила я, и Алиса тут же разжала объятия, отшатнувшись в сторону, а Маша последовала ее примеру, только Лиза вцепилась моему мужу в ногу и громко вопила:

– Папа вернулся! Папа приехал! На ручки! – протянула к нему растопыренные ладошки и не успокоилась, пока Кирилл не взял её на руки.

– От тебя пахнет лекарствами, и ты лохматый, – сказала она и пригладила его волосы, – я кое-что для тебя нарисовала, хочешь покажу?