Наталья Ручей - Плюс пятнадцать ради успеха (СИ)

Медленный выдох пощекотал мою шею, но я не смогла улыбнуться. Мое сердце также ускорилось, переживая за мальчика, который искал любви того, кто, казалось бы, должен любить просто так. Но так только казалось…

— Спасибо, — моей шеи коснулись пересохшие губы, — спасибо, что вновь вернула мне сказку.

— Пустяки, — усмехнулась я, думая, что он имеет в виду домик со ставнями. — Карлсон торговался недолго.

Но губы Матеуша прошлись слева направо, рисуя отрицание, а потом он пояснил то, что имел в виду изначально:

— Спасибо, что вернулась ко мне.

— Ты рад? — развернулась в уютном кольце, встретила насмешливую улыбку, лукавый взгляд, насыщенный зеленью, но не сдалась, не прониклась, а нетерпеливо потребовала: — Докажи!

И посмотрела на домик, даря такой явный намек, что понять невозможно.

— Ева… — Матеуш прикоснулся лбом к моему, тяжело выдохнул. — Ева, ты…

— Я совершенно здорова! — рассерженно топнула туфелькой, но тут же откинула призрачную корону капризной принцессы. — Я уже давно совершенно здорова, Матеуш, и давно… в нетерпении — скажем так.

— В нетерпении? — усмехнулся он. — Судя по тому, как сверкают твои глаза, ты, любовь моя, в бешенстве!

— Что? — изумленно ахнула я.

А потом почувствовала, что взмываю вверх, и…

Все так же насмешливо улыбаясь, Матеуш понес меня к домику, а я смотрела ему в глаза и…

Поверить не могла тому, что услышала.

Любовь моя…

Нет, я слышала эти слова, когда находилась в тумане, но сейчас… в реальности… это было впервые…

И хотя я знала, была уверена, и все-таки…

Внутри меня распустился нежный цветок, я зарделась, опустила ресницы, замерев в ожидании, что сейчас, уже совсем скоро я и Матеуш… Матеуш и я… мы наконец-то… Моя душа буквально пела от той романтики, которой был наполнен сегодняшний вечер, а я…

Я даже дышать боялась.

Все было так волнительно и…

И вдруг я с удивлением поняла, что нервничаю. Всерьез нервничаю и вот даже мелькнула мысль как-то выкрутиться, отложить этот момент, потому что… Ну, а вдруг ему не понравится? Все-таки следы после аварии еще были заметны. А вдруг я сама не смогу расслабиться и все испорчу, и…

А вдруг…

И вдруг я услышала хохот. А, вынырнув из тревожных размышлений, поняла, что так открыто и весело над чем-то смеется Матеуш!

— Кажется, мой детский друг смухлевал и дважды сдал домик в аренду, — Ковальских развернулся так, чтобы мне стало видно пару голубей, воркующую возле ложа.

Заметив вторжение, голуби забеспокоились и забили крыльями, и нам пришлось выйти, чтобы позволить им вылететь. Голубь-самец освобождал домик последним и с явной неохотой. А когда мы снова вернулись, я вздохнула, вздохнула еще раз и попросила Матеуша опустить меня на пол.

— И когда они успели? — посетовала, подойдя к сбитой шелковой простыне, на которой лежали перышки, указывающие либо на линьку, либо на бурно проведенное время.

Потянув простынь, откинула ее с матраса и снова вздохнула. Ну вот, теперь не так романтично. Простынь была с огромными маками, которые как бы намекали, а так… И я ведь буквально двадцать минут назад ее постелила, а потом пошла за Матеушем… эх… эх-эх…

Я еще раз вздохнула, а потом до меня дошло, что в домике нас двое, а дыхание почему-то слышно только мое. Обернулась — да нет, никуда мой мужчина не уходил, просто находился под таким впечатлением, что затаился.

Тихонько подошла к нему, встала рядом и взглянула на маленький деревянный столик, который рассматривал Матеуш. Да, полюбоваться было на что: пузатый, начищенный самовар, деловито показывающий наше отражение; большие чашки для травяного чая с рисунками из мультика про Карлсона. Но, думаю, Кавальских завис на другом — рядом с самоваром и чашками стояли пять полулитровых банок с вареньем, разных сортов, разных цветов, но уже без крышек и с огромными ложками внутри, которые приглашали отведать.

— Все так, как ты любишь? — усмехнулась, припоминая его слова.

Когда-то он говорил, что единственное, чему его научил сказочный персонаж — это есть варенье не из вазочки, а прямо из банки.

— Почти, — Матеуш подошел к варенью, зачерпнул ложкой вишневое, закинул в рот и прикрыл глаза в удовольствии.

Он так искренне наслаждался, что я не удержалась и хвастливо заметила:

— Рада, что ты не расстроился, что как мой непосредственный руководитель, не был в курсе всего.

Он оставил ложку в покое, обернулся, в одно мгновенье преодолел пару шагов, что нас разделяли, и подхватил меня. Но не на руки, как в прошлый раз, а вынуждая обхватить себя ногами.

— Еще одна вещь, которую ты должна знать обо мне, Ева-Ева… — он хитро улыбнулся, а у меня сердце зашлось барабаном от его жаркого взгляда, и от того, как меня называл только он. — Твои провокации оказались успешны, и, так и быть, я согласен быть твоим Адамом!

— Что?! — я попыталась соскользнуть обратно на пол, но меня, смеясь, подхватили, а потом чуть-чуть опустили вниз и тут же чуть-чуть подняли вверх, заставляя если не поверить, то прочувствовать, что…

Ну, что никто меня не отпустит. И что на меня у кого-то совершенно другие и определенные планы. И что когда я в юбке с разрезом, позволяющим обхватывать ногами мужские бедра, так удобно, когда у мужчины такие жесткие брюки и… О, ремень… Провела жадными пальцами по кожаному ремню, погладила бляху, прикусила губу в нетерпении, а потом стала расстегивать ремень — медленно, кайфуя от ожидания и не обращая внимания на хриплый смех.

— Я тут делом занимаюсь, между прочим, — пропыхтела обиженным ежиком, почувствовав движение, которое отвлекало. — А ты…

— А я просто хочу немного тебе помочь! — притворно возмутился Матеуш, опуская меня на ложе.

И что? Я лежу — он стоит. Протянула руку — не дотягиваюсь. А ремень еще до конца не расстегнут.

— Помог, называется, — проворчала, глядя на довольную улыбку того, кто так далеко и так беспечен, когда я уже, прямо скажем, горю.

— А так?

Улыбнувшись еще шире, он лег рядом и раскинул руки в стороны. То есть, не было поцелуев. Не было прикосновений ко мне. Не было ничего отвлекающего. И… и мне только что предоставили полную свободу действий!

— А так мне подходит! — приободрившись и, пока не раздумал, я села ему на ноги и, наконец, опять прикоснулась к тому, что так давно жаждала.

Провела пальцами по ремню, уверенно расстегнула, погладила бляху, а потом, сглотнув, потянула за молнию брюк, и… Всего на секунду прервалась на выдох Матеуша, а уже оказалась не сверху, а снизу. Услышала, как быстро вжикнула молния, Ковальских со стоном прижался ко мне, и стало так горячо…

— А так больше подходит мне! — он двинулся вперед, очень определенно намекая на веские причины своего стона и моего сбившегося дыхания. Сдвинул мои трусики в сторону, усилил причины и самоуверенно заявил: — Тебе так тоже понравится, Ева-Ева. Уж я постараюсь…