Надежда Волгина - Целительница

Макс только и делал, что «летал» в подсобку, набирал травы. Время от времени говорил Вере что-то типа: «Пустырник закончился» или «Горечавки осталось на раз». Ну конечно, запасы Антонины ведь не бесконечны, да и не пополнялись давно. А народу за все время пребывания здесь приняла Вера видимо-невидимо. Вот и заканчивается все. А где она сейчас травы найдет, под снегом-то? Да и не надо ей, потому что послезавтра отчаливает она полуденной лошадью, как сказал ей накануне Самоделкин. Хорошо все-таки, что от алкоголизма его излечила.

Часов в пять заглянул Ваня. Потоптался на пороге, но пройти не решился, видя, что во дворе еще полно народу.

— Извини, Ванюш, не приглашаю, — развела руками Вера. — Сам видишь, что твориться. Ты попозже приходи.

— Нее, позже не смогу — уроки нужно делать. Побег я тогда. До завтра!

А завтра разве будет по-другому? Зато потом уж точно все изменится. Потерпеть осталось еще один день, ну полтора.

Закончили они ближе к девяти. Макс дописывал историю последнего пациента, и заметно было, как от усталости у него подрагивает рука. Да и бледноватым он казался. Вера вообще валилась с ног, даже на стуле сидела с трудом, облокотившись о стол и подперев голову. И все же работать с Максом вдвоем оказалось несравнимо легче, одна бы она с таким потоком народа не справилась. Хорошая из него ассистентка получилась.

— Фух, — откинулся он на спинку стула и смахнул со лба несуществующий пот. — Ну и умотался я сегодня. Ты как? — спохватился он.

— Лучше, чем обычно, — улыбнулась Вера, обратив внимание, какой порядок в бумагах царит на столе. У нее обычно все разбросано и, выпроводив последнего пациента, она еще и тут вынуждена убираться.

— Проголодался, как собака. Слушай! — уставился он на нее во все глаза. — А ведь ты вообще сегодня целый день не ела!

— Веришь, я была так занята, что как-то об этом и не думала, — у Веры вырвался нервный смешок.

— А сейчас хочешь?

— Еще как! Надо разогреть остатки еды…

Она уже хотела встать, как услышала:

— Куда?! А ну-ка сиди и не рыпайся, — с улыбкой добавил он. — Я сам.

Через полчаса они прихлебывали горячий чай и сметали со стола все, что под руку попадалось. Эдак она растолстеет — обжираться после шести. Хотя, точно не успеет.

— А знаешь, мне сегодня неоднократно предлагали деньги за излечение. Ну, как твоей секретарше, — проговорил с полным ртом Макс.

— Еще чего не хватает! Еще я денег с них не брала. Итак, вон продуктов целую комнату натащили. Не знаю, что делать с ними. Так и придется нам тут с тобой все бросить. А уж деньги их мне и подавно не нужны, да и стыдно как-то.

— Стыдно, когда видно, — пробормотал Макс. — Пошутил я, пошутил, — замахал он руками, когда она чуть не набросилась на него с кулаками. — Правильно делаешь, что не берешь. Я бы так же поступил.

Через какое-то время он снова заговорил:

— Вер, мне показалось или большинство сегодня пришли на тебя поглазеть, а не болячки свои лечить?

— Не показалось. И так каждый день. Совсем обнаглели. Любопытство гонит людей черте откуда. И не стыдно же… А мне принимай каждого.

— С этим нужно что-то делать, — снова словно самому себе сказал Макс.

Не нужно ничего делать. Скоро они уедут отсюда навсегда.

А на следующий день нервы Веры окончательно сдали. Когда с утра пораньше ее разбудил шум во дворе, она соскочила с печи, готовая растерзать любого, кто войдет в дверь.

— Пошли все на фиг! Не приму больше ни единого человека! — закричала она в закрытую дверь, не обращая внимания на то, что Макс еще спит. Про него она вообще забыла.

Вера спала сегодня отвратительно. Всю ночь ей снилось, как народ все валит и валит к ней. Дверь во сне была открыта нараспашку, и все заходили прямо в дом, пока не набилась толпа народу. Вера сидела за столом и чувствовала, как ее зажимают со всех сторон. Каждый что-то говорил, и гул ночной какофонии до сих пор звучал в ее голове.

— Что случилось? — сонный голос Макса прорезал вязкую толщу злобы в голове Веры.

— Случится, если они сейчас же не уберутся отсюда!

Она подбежала к двери и задвинула на ней массивный засов, которым до этого не пользовалась. Раньше она и запирала-то ее только на ночь, на хлипкий и сомнительный замок. А днем и вовсе не закрывала. Сама не знала, почему ведет себя так беспечно. Ведь родилась и выросла в городе, где все живут в своих квартирах, как в маленьких крепостях, и в гости друг к другу ходят исключительно по приглашению и предварительной договоренности. А тут на тебе — дом открытых дверей.

Вера вцепилась в шкаф в тщетной попытке отодвинуть его от стены.

— Я вам покажу целительницу, уроды чертовы, — бормотала она, упираясь руками в лакированную панель и скользя ногами по полу. — Нашли дурочку! Хоть умрите все там, во дворе. Ни единого больше не пущу… Так и просижу взаперти до завтра. А завтра радостно помашу вам всем ручкой.

— Давай я, — Вера почувствовала руки Макса на плечах, и как он настойчиво отодвигает ее в сторону. — Уверена, что хочешь этого? — он оглянулся на нее, упираясь в шкаф.

— Как никогда! — воинственно ответила она, уперев руки в бока и задрав подбородок. — Пусть все лбы там порасшибают!

Макс ничего не ответил — принялся толкать шкаф к двери. Тот жалобно скрипел и шатался, того и гляди развалится на мелкие кусочки.

— Что дальше? — спросил Макс, когда шкаф занял свое место в баррикаде.

В дверь уже громко колотили. Видно, вопли Веры были услышаны, и народ не на шутку перепугался или разозлился.

— Двигай кровать.

— Может, не стоит… — робко сопротивлялся Макс, натягивая брюки. Только сейчас Вера сообразила, что наглым образом разбудила его и в одних трусах заставила двигать мебель. Но эта мысль не лишила ее боевого настроя. Она во что бы то ни стало сделает так, что сегодня ни единая душа не переступит этот порог.

— Давай, я сама, — она ухватилась за спинку кровать и потянула на себя, но та даже на сантиметр не сдвинулась. Кто бы мог подумать, что эта с виду развалюха такая тяжелая.

— Давай, вместе, — Макс ухватился рядом и процесс пошел.

Пока Макс пристраивал кровать, плотно подгоняя ее к шкафу, Вера тоже оделась. И то, если бы не утренняя стужа в доме, она и внимания бы не обратила, что разгуливает перед мужчиной, хоть и другом, в одной сорочке. Да и ноги жутко замерзли топтаться по ледяному полу. Их она, недолго думая, сунула в валенки. А потом на нее навалилось отупение. Как сквозь толстый слой ваты она слышала крики во дворе. Кажется, кто-то предлагал притащить бревно с соседнего огорода, а голос бабы Маши уговаривал их этого не делать. Дом сотрясался от ударов в дверь, и уже даже Макс не на шутку перепугался. Вера какое-то время равнодушно смотрела, как тот пытается отодвинуть от стены массивный старинный комод. Из болезненной задумчивости ее вывел призыв Макса о помощи.