Екатерина Риз - Все что нужно ей

— Кто-то из нас должен работать, хоть иногда.

Спорить было глупо, и поэтому я промолчала. Со стороны наблюдала, как Гриша ужинает и о чем-то негромко с Гошей переговаривается. Оба выглядели серьезными и деловитыми, но тон не повышали, почти шептались, и поэтому расслышать я ничего не смогла, как ни старалась. Только мысленно Алену похвалила, когда та, проходя мимо брата, не удержалась, и тюкнула того по макушке. Гришка возмутился.

— За что?

— За то, что такой идиот.

Он насупился, на меня взглянул, но я только улыбнулась, правда, глаз от страницы журнала не подняла. А любимый осознал:

— Вы спелись.

— Еле оттащил их друг от друга, — сообщил ему Гоша, и тут же поинтересовался: — Тебе не икалось?

Гришка затылок потер и промолчал, правда, сурово хмурясь при этом.

Но позже, когда мы остались один на один в комнате, я все-таки спросила:

— И на какой стадии твои «дела»?

На Гришку я не смотрела, разглядывала детские распашонки и костюмчики, которые мне Алена дала. Крохотные, синенькие и голубенькие, которые остались после Вани, некоторые он даже обновить не успел, так быстро вырос. И я их теперь разглядывала, раскладывала на постели и не могла скрыть удовольствия. Гриша искал что-то в ящике письменного стола, а услышав мой вопрос, с ответом помедлил.

— Ну, как тебе сказать…

— Как есть, так и скажи.

— Мы делим бизнес, это дело непростое.

— А деньги уже поделили, судя по твоей новой машине?

Он хмыкнул, возражать не стал, но решил меня поправить:

— Он вернул мне долг, я не считаю это дележкой. Это справедливо.

— Все-таки додавил.

— Назови, как хочешь.

Я улыбнулась, разглядывая крохотную матроску.

— Прелесть какая, да, Гриш?

— Наверное, — с некоторым сомнением отозвался Сулима. — Больше чем уверен, что это подарок матери. Только не говори ей, что тебе понравилось, иначе она подарит нашему маленькую ковбойскую шляпу. Она любит эпатировать публику.

Я заинтересовалась.

— Ты так и не рассказал мне о матери.

Он ящик закрыл, поднялся и руки на груди сложил, привалившись плечом к стене.

— Наша мама… Как бы помягче выразиться? Она называет себя художником.

— Картины пишет?

— Вообще-то, она пишет своих мужей. В профиль, анфас, в разной степени раздетости и задумчивости.

Я глаза от детской одежды отвела и на него посмотрела.

— В смысле?

Гришка губами пожевал.

— Я считаю, что у нее после сорока лет в мозгу что-то повернулась, и она теперь свой возраст в обратном направлении отсчитывает. Что помогает ей выходить замуж, раз за разом. На данный момент ее супругом является полковник ФСБ в отставке, перед ним был режиссер нашего городского театра, а перед ним — уже не помню кто, надо у Алены спросить, она каждого по имени-отчеству помнит, у нее память хорошая.

— А ваш отец?

— Он умер, когда мне было одиннадцать.

— Жаль. Ты часто с мамой видишься?

— Слава Богу, нет. Особенно с момента заключения ее последнего брака, — он усмехнулся. — Но она упорно воспитывает меня по телефону. Видеться со мной она желанием не горит, видимо, в ее душе еще живо разочарование.

— И чем ты ее разочаровал?

— Ну как же? Ей так нравилось чувствовать себя обеспеченной женщиной, ни в чем себе не отказывать, «гордиться» сыном, а он в один прекрасный момент взял и все свое благополучие просрал.

Мои руки замерли, а сама я на Сулиму взглянула с укором. Тот хмыкнул.

— Помню, на суде она смотрела на меня примерно также. Словно я вляпался в дерьмо, а она от него никак отмыться не может. Даже пришлось идти на жертвы и искать нового мужа. Картины с него опять писать. — Гришка к постели подошел, наклонился и проговорил мне в губы: — Было бы что там писать. Лысый, тощий и балбес.

Я поневоле улыбнулась, а он меня поцеловал.

Я сложила детскую одежду аккуратной стопочкой и передала Грише, чтобы он положил в шкаф, а сама наблюдала за ним.

— Она обрадуется еще одному внуку?

Гришка безразлично пожал плечами.

— Наверное.

— А моя мама очень рада.

— Значит, у нашего сына будет одна нормальная бабушка, которая будет кормить его смородиной, а не шить на заказ матроски полугодовалому ребенку.

— Ты любишь смородину?

Он обернулся на меня через плечо.

— Черную. А ты?

— И я люблю.

Гришка улыбнулся. А я в ответ не улыбнулась, глаза отвела, только потому, что у меня мелькнула шальная мысль: а не попросить ли мне его, вот сейчас, в эту минуту, сделать выбор — я и ребенок или желание побольнее ударить предавшего когда-то дружка. Мысль шальная, пришла и ушла, а чувство острой неудовлетворенности осталось. Было досадно, что я не набралась смелости, чтобы произнести это вслух.

— Куплю тебе дом, — сказал он мне в темноте ночи. Произнес это с особым удовольствием, интонацией напомнив мне Сережу. И чтобы подтвердить свои догадки, а не развеять их, я спросила:

— Какой?

— Какой захочешь. Большой дом, чтобы ты хозяйкой в нем была.

Большой дом… С высоким забором, охраной, потом он купит мне кабриолет, и бриллиантовое колье подарит, взамен того, которое когда-то отнял.

Я лицо у него на груди спрятала, глаза закрыла. Чувствовала Гришкину руку, что не спеша двигалась по моей спине, а у меня все протестующие слова в горле комом встали.

— Ты поговоришь с ним, Гриш?

— Конечно.

— А если он…

Сулима обхватил ладонью мой затылок, слегка взъерошил волосы.

— Я все решу, обещаю. Ты моя красавица, — шептал он мне на ухо, и мое сердце послушно забилось, заглушая стуком все доводы разума.

На следующее утро я долго смотрела на себя в зеркало. И сама над собой мысленно смеялась: пыталась для себя решить, насколько я красавица. Глупое желание, конечно, но иногда поразглядывать себя можно. В комнату заглянула Алиса, увидела, как я кручусь перед зеркалом, и в комнату вошла.

— У тебя есть красивые платья? Можно померить! — с детским пылом внесла она предложение.

Я улыбнулась.

— Платья у меня есть, только вряд ли они на мне сейчас застегнуться. Но ты можешь померить, если хочешь.

— Правда? — обрадовалась девочка. — Здорово!

Заняв ребенка, я сама присела в кресло у окна, наблюдая за детской радостью. Но вскоре отвлеклась, услышав, как ворота открываются. Привстала, чтобы в окно выглянуть. Увидела тёмный «джип», который, грузно качнувшись, въехал во двор. Я наблюдала за машиной, ощутив ясное беспокойство, а когда дверь со стороны водителя открылась, и появился Коля, который до недавнего времени работал у Серёжи охранником, и даже пользовался у моего мужа доверием, я сурово поджала губы. А уж после того, как увидела Смурного, вышедшего следом за Колей из машины, мне и вовсе стало не по себе.

— Кто приехал? — спросила Алиса.

Я в некоторой прострации потрепала её по голове, к двери прошла, потом опомнилась и обернулась на девочку. Улыбнулась ей.