Алиса Лунина - Просто была зима…

Андрей хмуро наблюдал этот дурной театр. Полгода прожили вместе, а вот не сложилось, нет. Ему опять хотелось сбежать, вот прямо сейчас; взять свою камеру и рвануть на край земли. И когда Соня вернулась, он так и сделал, взял камеру и ушел. Поехал на студию монтировать фильм.

Вернувшись домой вечером, Андрей обнаружил квартиру пустой. Соня вывезла свои вещи и даже прихватила с собой что-то из его мебели и техники (Жданов благородно сделал вид, что ничего не заметил). В опустевшей квартире стояла абсолютная тишина. Что ж, все к лучшему!

– Проживем без баб, да, Хмыряга? – улыбнулся Жданов. Однако Хмыряга на зов хозяина не отозвался.

…Хмырягу, вообще-то, завела Соня. Полгода назад, когда они только начали жить вместе, любовница подкатила к Жданову с оригинальным предложением: «Милый, давай заведем ребенка?!» Жданов в тот момент брился и, услышав Сонины слова, едва не зарезал себя бритвой. Заметив его реакцию (ну что ты так испугался?), она тут же поправилась: ладно-ладно, потренируемся на кошках! Для начала заведем кота?! Не терпевший никакой живности, Жданов замахал руками: пожалуйста, никаких зверей! Как будто она его послушала! На следующий же день Соня приперла кота – серого, нескладного кошачьего подростка и назвала его Мурзиком. А Жданов стал называть кошачьего приблуду – Хмырягой. За год на ждановских харчах кот раздобрел, стал большим и вальяжным. Присутствия Хмыряги в доме Жданов не замечал и жизнью кота не интересовался, однако в этот вечер почему-то о нем вспомнил…

Андрей еще несколько раз позвал кота и понял, что в квартире его нет. Неужели Соня забрала с собой? Жданов не выдержал и позвонил Соне.

– Что нужно? – со стоном ответила девушка. Судя по голосу, она была готова к любым военным действиям.

– Ты забрала кота? – нарочито спокойно спросил Жданов.

– Ты звонишь только за этим? – насквозь разочарованным тоном прошипела она. – Иди ты к черту, Жданов, вместе со своим котом!

– Так брала – нет? – не выдержал Жданов, срываясь на повышенные интонации, но Соня уже отсоединилась.

Впрочем, ему стало ясно, что кота она не забирала. Значит, он где-то здесь… А может, выскочил в подъезд, когда Соня выбегала туда поорать?

Жданов вышел в подъезд и, проклиная все на свете (к черту котов! к черту любовниц!), стал орать «кис-кис». Однако на его «кис-кис» вместо Хмыряги отозвалось другое существо – придурошная актриса с верхнего этажа. Она спустилась к нему на площадку: здрасьте! Жданова аж повело: ну тебе-то что нужно? И как человек прямой, он не сдержался, так и спросил:

– Что вам?

Актриса смутилась.

– Меня просили передать вам ключи… – И она протянула ему связку ключей от его квартиры.

Пробуждение нельзя было назвать приятным – ломота в висках, сухость в горле. Ольга с трудом разлепила глаза и застонала: «Где я?»

– Вы в поезде! Доброе утро! – раздался мужской голос.

А, этот! «Мужик с севера» сидел за столом и пил чай. Ольга прокрутила в голове события вчерашнего вечера; пленка воспоминаний обрывалась на том фрагменте, когда она «уплыла» в сон, а сосед-уголовник закрыл дверь купе. Дальше – провал. Оля ничего не помнила. Она с подозрением уставилась на мужика: ну, что было этой ночью?! Может, он ею овладел, а она хм… и не заметила? Но попутчик спокойно прихлебывал чай, ничем не выказывая своей вины; он даже доброжелательно поинтересовался, не хочет ли Ольга чая. «Или вот еще булочки, извольте!» Оля брезгливо посмотрела на румяные, присыпанные сахаром булки, лежащие на столе (для тех изящных людей, кто уж совсем махнул на себя рукой), и покачала головой: не хочу. Единственное, что ее сейчас интересовало, – так это события прошлой ночи. Но ведь не станешь спрашивать мужика: у нас с вами что-то было этой ночью?!

В конце концов, понаблюдав за попутчиком, Ольга пришла к выводу, что ничего «такого» не было, уж больно спокойным выглядел ее сосед по купе. Напившись чаю, он принялся искать что-то в своем саквояже и среди прочего извлек из него то ли женскую, то ли детскую сумку в виде таксы. Сумка была исключительно дурацкая – непонятно даже, кто бы такую мог носить. Заметив удивленный Ольгин взгляд, попутчик пояснил, что эту сумку он купил в Москве, в магазине необычных вещей, и везет дочке в подарок на Новый год. Оля сухо кивнула: нормально, может статься, ваш весьма «необычный подарок» дочке и понравится, как знать…

Мужик между тем продолжил выстраивать начатую логическую цепочку – от новогоднего подарка перешел к теме новогодних праздников и спросил Ольгу, любит ли она Новый год.

– Не люблю, – честно призналась Ольга. – Суеты много. Я в новогодние праздники работаю без продыха.

А это, между прочим, была чистая правда – последние пять лет Ольгины новогодние ночи проходили по сценарию, согласованному с ее заказчиками. Новогодняя ночь давно стала для нее утомительной рутиной (отказаться от работы она не могла – ее участие в новогодних корпоративах в качестве «специального приглашенного гостя» щедро оплачивалось). Так что Новый год, как вид праздника, вообще для нее не существовал. Обидно, конечно – ни тебе «оливье» (там же тонна калорий!), ни радости…

Ну, раз новогоднюю тему развить не получилось, попутчик решил попробовать другой вариант – спросил, любит ли Ольга ездить в поезде. Честно говоря, более идиотский вопрос трудно было представить!

– Поезд? Ненавижу, – фыркнула Ольга. – Поезд – это всегда медленно и грязно. Предпочитаю самолеты, исключительно бизнес-класс, а лучше вообще частные.

Незнакомец улыбнулся, словно принял сказанное за шутку, и с доверительной интонацией признался, что ему-то в поездах «не медленно и не грязно», а очень даже хорошо: колеса стучат, за окном версты сменяют друг друга, можно смотреть в окно, можно пить чай, можно разговориться по душам с хорошим собеседником…

Ольга наградила мужика тяжелым, как булыжник, взглядом. Но тому хоть бы хны, знай, заливается соловьем. «А я люблю поезда с самого детства… Знаете, меня как-то в детстве отец повез в Москву – на кремлевскую елку. И вот мы ехали в вагоне, а он, представляете, читал мне «Чука и Гека», и это было так здорово! Поезд, гайдаровская повесть, ощущение скорого Нового года – сплошное счастье!»

«Ой, ну нет, смех, да и только! Надеюсь, он не станет сейчас рассказывать про все свое детство, – усмехнулась Ольга, – тем более что, судя по намечающейся у дядьки лысине, оно давно прошло. К черту Гека, к черту Чука, к черту чужие душевные излияния. Товарищ, небось, уже прикинул, как мы сейчас разговоримся по душам и к концу пути прямо уже не сможем друг без друга жить. А потом выйдем из поезда в пункте назначения и пойдем вместе рука об руку. Тьфу, сюжет, затертый до дыр, но можно повторить на бис для какой-нибудь мелодраматической киношки. Только у нас тут не кино, – Оля строго посмотрела на мужика, – ясно вам? У нас тут поезд, и давайте без этих ваших подкатываний?!» Мужик поймал ее взгляд, смутился и как-то заерзал. «Все – угомонился, ни Чука, ни Гека больше не приплетал. Так-то лучше», – удовлетворенно хмыкнула девушка.