Алиса Лунина - Просто была зима…

– А у меня есть запасные ключи! И я отдавала тебе ключи Жданова не для того, чтобы ты тут же влезла в его квартиру!

«Припадочная какая-то, – с тихой тоской подумала Татьяна, – вот спасибо Жданову, в очередной раз удружил. Ясно же с самого начала было, что от него одни неприятности!»

– Да не нужен мне ваш Жданов! – угрюмо бросила Таня. – От него одни неприятности.

– Не нужен?! – взвизгнула Соня. – А чего сидишь тут у него ночью в нижнем белье?

– Это халат, – покраснела Татьяна. – И вообще я не к нему пришла.

– А к кому? – демонически расхохоталась Соня.

– К коту, – честно призналась Таня.

Соня перестала хохотать и посмотрела на Татьяну так, как будто услышала нечто несусветное:

– Ты дурой-то не прикидывайся! Я знаю, кто ты такая – ты артистка с дурацкой фамилией с верхнего этажа! И не надо мне тут кинематограф устраивать!

Татьяна вспыхнула (да что за хамство!):

– Ничего я не устраиваю! Жданов сам дал мне ключи и попросил заходить раз в день.

– Значит, сам дал? Вот сволочь! – Соня задохнулась от гнева.

В следующую минуту она стала срывать висевшие на стенах картины со снежинками и топтать их.

Татьяна растерялась – ей было жаль прекрасных картин, и она потребовала (сама от себя такого не ожидала) «прекратить это безобразие». Но Соня и не подумала остановиться, напротив, она стала крушить все вокруг с еще большим пылом. Не вытерпев, Таня бросилась ей наперерез и, схватив последнюю уцелевшую картину, прижала ее к груди. С минуту барышни смотрели друг на друга, и если бы взглядом можно было испепелить, судьба Татьяны оказалась бы печальной. В этот миг из-за дивана показался кот.

– Это мой кот! – вздрогнула Соня. – Я заберу его с собой!

Кот быстро сиганул обратно под диван.

Татьяна вздохнула – ей почему-то казалось, что Соне наплевать на кота и она хочет его забрать, чтобы насолить Жданову.

– Нет, кота я вам не отдам, – отрезала Таня. – Вот Жданов вернется, с ним и решайте, делите свое имущество. А пока я за него отвечаю. – И, видимо, что-то такое сверкнуло в глазах Татьяны, которую все всегда считали тихоней и рохлей, что Соня отступила. На прощание, впрочем, она пообещала, что еще вернется.

Как только за Соней закрылась дверь, Татьяна схватила кота в охапку: «Пойдем, Проша, ко мне жить, вот приедет твой хозяин, пусть он со своей Соней сам разбирается, а ты пока поживешь у меня». Кроме кота Татьяна забрала из квартиры Жданова уцелевшую картину со снежинкой и средневековый трактат Кеплера.

…И стали они с котом жить-поживать в Ольгиной квартире. Правда, Ольга, узнав эту историю, сестру отругала, сказала, что та и в Москве продолжает цеплять чужие проблемы: «Ох, Таня, Таня!»

«Ох, Таня, Таня, – покачала головой Ольга, – как всегда в своем репертуаре! Надо же Жданова пожалела, кота какого-то приперла… Хобби у нее, что ли, такое – взваливать на себя всю общественную нагрузку? Ну просто героиня, самоотверженная женщина! Превратила свою жизнь черт знает во что: мамаши приводят ей детей, бабки – собак, а она – безотказная – всех привечает, всем соболезнует!» Вот вчера в квартиру ломился какой-то алкаш и требовал дать ему на бутылку. Когда Ольга спросила у сестры, кто это вообще такой, Татьяна вздохнула: «Это Костик, он несчастный, я даю ему денег в долг…»

Услышав ответ сестры, Ольга схватилась за голову: в мире много несчастных людей, дорогая Таня, и единственное, что мы можем для них сделать, – подтолкнуть их к тому, чтобы они решали свои проблемы сами, а не решать эти проблемы за них. Иначе говоря, хочешь помочь – дай человеку удочку, а ты все лезешь со своей рыбой! Какая ты все-таки странная женщина…

Да, Ольгу вообще многое в сестре удивляло и раздражало. Вот, к примеру, Татьяна уже третий раз просит ее прочесть творение какого-то никому не известного сценариста Ковальчука; говорит, что обнаружила этот сценарий у нее в прихожей, и уверяет, что он гениальный. Ольга один раз ей отказала: «Да я просто этот сценарий не успела выбросить, вот он и валялся в прихожей! Да мне сценарии пачками шлют, все читать – слепой станешь!»; а Татьяна назавтра снова со своим Ковальчуком сунулась: посмотри да посмотри. Тогда Ольга прямо взорвалась: этот Ковальчук – он твой дядя, сват, брат? Что ты о нем так печешься? Талантливым людям надо помогать? И вообще людям надо помогать? Ой, да неужели? Таня, я тебя умоляю, перестань! И при чем здесь талант, если под этот сценарий денег нет? Кто это будет снимать?! Нет, читать не буду. Не хочу. Не до того мне сейчас. Если твой сценарист действительно, как ты говоришь, талантлив, то пробьется сам.

В детстве Ольга не понимала, зачем Таня так хочет казаться хорошей для всех? Так усиленно притворяется хорошей? А вот теперь у Ольги появилось страшное подозрение: что, если сестра не притворялась, просто у нее такой… дурной характер?! Таня, Таня… Кстати, интересно, что у нее с личной жизнью? Наверняка история была та еще!

Услышав Ольгин вопрос, Татьяна помрачнела:

– Это была мучительная и долгая история…

«О, ну все так, как я и думала», – ужаснулась Ольга.

– Понимаешь, – проникновенно начала Татьяна, – мой Саша – он сложный, глубокий, не такой, как все…

Слушая повествование сестры про ее многолетние мытарства с неким Сашей Барановым, Ольга едва сдерживалась, чтобы не вставить свой «пятачок».

– Саша всегда был погружен в свои переживания и мысли, – бубнила Татьяна.

– А до других ему, значит, дела не было? – не выдержала Ольга.

Татьяна промолчала.

– Значит, так и есть, – удовлетворенно хмыкнула младшая сестра. – Да пойми ты, что вот такие непризнанные гении, зацикленные исключительно на себе, как этот твой Баранов, в качестве избранника для женщины все равно что… мартышка с гранатой!

– В каком смысле? – опешила Татьяна.

– В таком, что рванет в любой момент. Без всякой причинно-следственной связи. От таких типов надо держаться подальше или же посвятить им всю жизнь без всякой надежды на взаимность и какую-то отдачу.

– Так я и посвящала!

– Пока тебе не надоело? – уточнила Ольга.

– Пока он не сказал, что ему надоело. – Лицо Татьяны излучало печаль.

Ольга схватилась за голову:

– Все еще хуже, чем я представляла! Таня, подумай на досуге о том, что ты в этой жизни должна, прежде всего, самой себе! Должна сделать себя счастливой, понимаешь?

Татьяна погасила Ольгино раздражение единственным вопросом. Она мягко спросила сестру:

– Оль, скажи, а ты сама счастлива?

Ольга замолчала, и это было громкое и красноречивое молчание. Ну, если безусловной составляющей счастья считать любовь и так называемое «женское счастье» (был бы милый рядом!), то, пожалуй, ей есть о чем помолчать – подумать.