Дина Рид - Без боя не сдамся

В сонной квартире они оба тихонько, прихрамывая, кто во что горазд, уединились в её детской и почти до утра разговаривали шёпотом о батюшке и суде, о прощении и о том, как жили в одиночку всё это время. Просто сидели на кровати рядом, забравшись с ногами. Как друзья, может, чуть теснее, чуть ближе.

– Маш, ты любишь свою работу? – осторожно спросил Алёша.

– Очень. Не представляю, как бы я жила без танца. Это часть меня, без которой меня бы просто не было. Даже сейчас скучаю по движениям. Я – счастливый человек, знаю с детства, что хочу делать. Так хорошо, что ты теперь меня понимаешь. Ведь понимаешь?

– Да, Маш, понимаю, – со вздохом ответил он.

– Знаешь, мне кажется, общение с залом – это как сёрфинг. Зрители – волны, а ты – сёрфер, нет, скорее доска для сёрфинга, которая несётся по волнам. Всё круче, и круче, и круче. Ты танцуешь, летишь вперёд, и тебя уже не остановить. Так классно! Правда? – горели Машины глаза.

– Классно. – Он поцеловал её в лоб по-отечески, погладил по голове: – Через пару недель ты поправишься, шоу закончится, и твоя Анка возьмёт тебя обратно. Не может не взять.

– Лёшик, а как же нам видеться, если ты будешь на своих гастролях, а я – на своих? – встревожилась Маша.

– Не факт, что у меня будут гастроли.

– Алёшка, не начинай! Разве можно быть таким неуверенным? – Она его шутливо ткнула пальцем в бок. – Ты же любишь петь, а значит, всё получится.

Он криво улыбнулся:

– Иногда просто петь – мало.

– Ты не просто поёшь. Ты гениально поёшь, – с жаром ответила Маша. – И ты очень хороший актёр, такой настоящий, естественный на сцене. Ты должен выиграть! Ты должен. Помни: я хочу, чтобы ты завоевал для меня мир, – засмеялась Маша.

«А если нет, то что?» – подумал он, но ничего не сказал. Вздохнув, Алёша посмотрел на Машу. Тронул пальцами мягкие завитки, прижал её к себе, потянулся к нежным, полуоткрытым губам. Алёша поймал ртом тёплое дыхание, приник жадно, будто пловец, у которого в акваланге вот-вот закончится воздух, и, наконец, оторвался.

– Мне пора. Светает.

– Жалко… я бы тебя совсем не отпускала.

– И всё-таки надо, – сказал Алёша и, подхватив с кресла куртку, направился к выходу.

Штальманн читал в холле газету, закинув ногу на ногу, когда Алёша, сонный и злой, спустился к завтраку. Служащая поднесла кофе:

– Как вы просили, Игорь Вениаминович!

Тот только кивнул и, увидев Алёшу, выжидающе уставился:

– Ну-с, что ты решил, голубь мой?

– Пусть будет по-вашему, – выдавил из себя Алёша.

– Вот и умница. Я же говорил, умный парень. – Штальманн аккуратно сложил газету и неторопливо поднялся, протянув Алёше руку, которую тот нехотя пожал: – Люблю, когда рядом деловые люди, которые не путают бизнес и сопли. А Далан в тебя не верил… так что ты помог мне выиграть бутылку текилы. Распить можем вместе. Видишь, я лояльный.

– Не пью, – хмуро ответил Алёша.

– Совсем? – удивился продюсер. – Ну, с этим тоже надо подумать. А то будешь на вечеринках белой вороной.

– Мне не привыкать.

– Не всё сразу. Жизнь одна. Надо уметь получать от неё по максимуму, – хитро улыбнулся Штальманн.

Алёша растянул уголки губ в подобие улыбки и, как отличник перед классным руководителем, произнёс:

– Буду стараться. Меня только волнует, а вдруг я спою что-нибудь не то и не доберу баллов для финала? Что тогда? И кстати, история с Викой мне может не только поднять рейтинг, но и обрушить. Вы не рассматривали такой вариант?

Штальманн задумался и скривил губы:

– Это маловероятно. Знаешь, Колосов, опыт есть опыт. Он имеет смысл. И раз ты выбираешь славу, сам в этом скоро убедишься. Людей просчитать легко. Толпу – ещё легче. Толпа личностей не любит; она презирает всякого, кто за права и свободу. Ей нужен штамп, направление, куда мыслить. И ты научишься его задавать. Но, чтобы ты не расслаблялся, добавлю: здоровой конкуренции на нашем конкурсе никто не отменял. Не выиграешь ты, выиграет Слава или Роман. Та же Вика. Но тебе это зачем? Ты же не хочешь быть лузером… Папе своему тоже небось жаждешь доказать, что прав. Так что трудись. Ради себя самого. Ради будущего, – похлопал его по плечу продюсер.

– Да, конечно, – холодно улыбнулся Алёша. – Когда начинаем «игру в любовь?»

– Завтра эфир. После него и начнём. Голосование будет нон-стоп всю неделю, так что второй части, как обычно по субботам, не будет. Поэтому ты берёшь оператора, Зарину, садишься с Викторией в «мерс», и вы едете в ночной клуб «Антарктика». Там посидите, потанцуете, потом перед камерой первый поцелуй, и пошло-поехало. Тебе Зарина выдаст сценарий. Я подробности не помню.

– Я правильно понял, что в этом эфире ещё ничего не будет? Материала ведь нет? – уточнил Алёша, стараясь изобразить естественный интерес.

– Конечно. Послезавтра отснимем. Иди, готовься, времени мало.

– Бабушка, не закармливай меня! – потребовала Маша, стараясь не смотреть на тарталетки со взбитыми сливками, украшенные клубникой. – Я же в слона превращусь с таким питанием. Убери это!

– Машенька, а ты попробуй! Ты же болеешь. Тебе можно.

– Ма-ам, – взмолилась Маша, – ну хоть ты скажи ей. Зачем Алёша меня сюда привёз? Чтобы меня пытали пироженками? Кстати, я всё равно уковыляю в гостиную. Через десять минут Алёшин эфир, а там ещё анонс какой-то будет.

– Давай мы тебе в комнату телевизор принесём? – предложила мама. – Папа скоро придёт и перенесёт.

– Товарищи, не держите меня за инвалида!

А то я сбегу прямо сейчас. – И Маша хмыкнула: – Я, между прочим, могу на четвереньках. Ни разу не хромая.

Женская часть семьи Александровых: бабушка, мама, внучка устроилась на диване перед телевизором. Пришёл папа. Перецеловав всех по очереди, он водрузился на кресло, как обычно, вытянул ноги и принялся неторопливо поглощать кофе, сваренный мамой.

– Ну, скажи, дочка, – подмигнул папа. – Он совсем не особенный, твой Алексей. Обычный парень.

– Нет, особенный.

– Ой, у тебя вон к носу прилипло…

– Что?!

– Очки розовые, увеличительные.

Маша хмыкнула:

– А я знаю некоторых, у которых они уже тысячу лет не сползают с этого самого места. Вы таких не встречали? А, мам?

Родители засмеялись, и мама протянула папе руку, которую тот с удовольствием поцеловал. Маша весело подпрыгнула на подушках:

– Так что это у меня генетическое. Очки, встроенные в ДНК, они только активировались недавно. Вы увидите сейчас сами – Алёша классный. И да, особенный. Потому что… Да просто потому что он – мой Алёша. О-о-о, начинается. Тишина в зале, – махнула Маша руками, как дирижёр.

На экране вслед за заставкой появилась ведущая в роскошном ультрамариновом платье.

– Какая она красивая, – заметила мама.

– Ты лучше, – ответил папа.