Джетти Вудрафф - Шлюха

— Мой член. Спроси меня, можешь ли ты отсосать мне.

— Я могу отсосать твой член?

Клянусь, кровь быстрее потекла по моим венам, разгоняя адреналин по всему телу. Я был словно наркоман.

— Мне бы понравилось, если бы ты мне отсосала, — отчеканил я, усиливая хватку на ее волосах и опуская ее на колени, я пару раз провел по своему члену рукой, прежде чем дать его ей.

Тогда меня и посетила мысль, я уже знал, куда кончу. По крайней мере раз. Место для другого моего заряда не оговаривалось. Я был вдребезги пьян. Это состояние я и винил в своем решении. Мысль о том, чтобы обрюхатить ее, была сумасшествием, даже для пьяного. Но в отличие от неожиданного появления Роуэн, это могло быть запланировано. Она никогда не бросит своего ребенка, в отличие от поступка шлюхи-матери Роуэн. Лейн был прав, Габриэлла была идеальной, и я собирался сделать ее своей.

Что-то подсказывало мне, что первый раз должен быть в ее киску, но на уме у меня было иное, и избавиться от этой мысли я не мог. Я много раз видел это в порно, но ни разу у меня не было девушки, позволившей мне сделать это. Унижающая роль стала для меня решающей. Насколько ебнуто это не было, насколько аморально и нездорово это выглядело, я все еще чувствовал зависимость. Подчинение в ее глазах было моей зависимостью, и я насыщался им.

Я трахал ее рот, допивая напиток. Тщательно и монотонно, затем медленно толкнулся ей в глотку, потом быстро, держа рукой за волосы, насаживал ее голову на свой ствол, запуская член наполовину ей в глотку. Затем снова медленно.

Я высунул свой член из ее рта и подрочил, касаясь головкой ее языка.

— Твоя киска мокрая?

— Не знаю, — смущенно ответила она.

— Встань и раздвинь ноги, — приказал я.

Мне пришлось сказать ей держаться за мои бедра, когда она слегка потеряла равновесие. Он держалась одной рукой, словно боялась меня касаться, но мне это подходило, мне была нужна ее вторая рука.

— Поиграй со своей киской, шлюха.

Не знаю, была ли она мокрой или нет, но мне было плевать. Смотреть, как она скользит пальцами между ног, мне было достаточно. Я сказал ей, пососать их, и она выполнила все беспрекословно. Эта шлюха делала все. У меня в руках был не огранённый бриллиант, и я собирался оставить его себе. Я быстро затеребил свой член, сбивая ее с ног на пятую точку, почувствовав приближение экстаза.

— О, черт, детка. Держи ноги раскрытыми, — приказал я, дроча себе. Я стоял прямо над ней, выстреливая зарядом ей на лицо, омывая ее своей спермой. Это было чертовски горячо, но я еще не закончил. И мой член тоже. Он даже не уменьшился ничуть. Черт, он все еще был тверд, как скала, от этого восхищения. Я выжал последнюю каплю своей рукой и встал на колени перед ее киской, массируя ее складочки. Клянусь, мой член тянулся к ней, желая ощутить ее.

— Повернись и опустись на четвереньки, — сказал я, глядя на ее покрытое спермой лицо. Адреналин с обезумевшей скоростью наполнял мои вены. Никогда не отпущу эту пизду из своей жизни. Никогда.

Габриэлла сделала, как я ей велел, только для начала я сказал ей лечь лицом на пол и выставить для меня попку. Я поиграл с ней немного, вставляя время от времени палец в ее киску, обходя вокруг, при этом не оставляя без внимания член, абы не дать ему опасть, и шлепая ее. Раскрыв ее, я плюнул на анус, наблюдая как слюна стекает по ее пизде к клитору. Я повторил это несколько раз, просто потому, что мог и потому, что это напоминало ей, кем она была. Шлюхой. Использовав на ней несколько круглых приборов с кухни, я трахал ее узкую киску рукояткой холодной металлической ложки, параллельно шлепая ее по пятой точке. Это было чертовски потрясающе, и она позволяла мне это делать. Ни разу не запротестовала. Ни разу. Возможно, это и было причиной моих действий, оправдание, благодаря которому я считал это нормальным.

Наконец, я трахнул ее, думая о том, как посажу свое семя в ее утробе, сделав своей. Может, стоило переспать с этим решением, подумать об этом утром. Но я этого не сделал. Я трахнул ее во всех возможных позах, затем обильно кончил, убедившись, что находился глубоко в ее киске, забывая о своей мужественности. Она ни разу не кончила, но мне было пофиг. Это в ней мне и нравилось. Отсутствие эмоций. Именно то, что я хотел, что я искал всю свою жизнь, и это было легко. У Габриэллы Делгардо не было шанса.

Я задержался внутри нее, затем медленно высунул уже обмякший член, чувствуя последствия моего друга Джека. Мне нужно было отключиться, а Роуэн стоило поспать подольше. Выйдя из нее, я стряхнул его об ее задний вход, выжимая последнюю каплю, и встал. Надев джинсы, я потянулся, выгнув спину и застонав.

— Вали отсюда. О, подожди. Я обещал, что дам сказать тебе, что хотела. Что ты сделала, снова выбила предохранители там?

— Нет.

— Тогда что? Говори уже. У меня восьмимесячная дочь, которая проснется часов через пять, если мне повезет. Что?

— У меня будет ребенок.

Это выбило воздух из моих легких. Это совсем не то, что я ожидал услышать. Даже близко.

— Что?

Шлюха, созданная мужчиной. Об этом я думала, сидя в темноте тюремной камеры размером с мою спальню. Шум из коридора едва не разбудил мою соседку — девушку, покрытую татуировками. Она застонала во сне и перевернулась на бок, отсыпаясь после пьянки. Непристойное поведение и нарушение общественного порядка. Хотелось бы, чтобы подобное обвинение было у меня.

Мои легкие заполнял незнакомый запах, пока я пыталась осознать весь тот хаос, в котором оказалась. Мне не стоило настолько сближаться с ним, с мужчиной, чья так называемая успешность, уверенность, сексуальная привлекательность выворачивала меня наизнанку. Но я это сделала, сблизилась, потеряла контроль и упала… прямо в ад. Я была уже на полпути в тюрьму, но думала о том, как сильно влюбилась в своего мужа, гадала, что делать, куда идти, к кому обратиться. У меня никого не было. Никого, кому я могла бы доверять.

Наконец, уже где-то под утро, мое до смерти уставшее тело упало на пружинистый матрас. Пластмасса заскрипела подо мной, и я закрыла глаза, сдерживая вновь навернувшиеся слезы. Я узнала в тот день о таком количестве юридических последствий, что просто начала сходить с ума. От всего этого я оказалась в худшем состоянии, чем была ранее. Мое горло болело от двухчасового допроса, криков и плача. Я защищала себя с текущими по щекам слезами, громкими криками и слабым хныканьем. Яма, из которой я понятия не имела, как выбраться. Меня обвиняли в краже личности у моей близняшки, возможном убийстве без наличия тела и в мошенничестве с больничными счетами. Последнее в голове не укладывалось. Какой здравомыслящий человек подвергнет себя тому, что я пережила, лишь бы обвести вокруг пальца страховую компанию? Абсурд.