Руби Джексон - Помаши мне на прощанье

– Я такая дура, – призналась она, отстранившись.

– Ничего подобного. Мы ведь старые друзья. Ма, так ты собираешься показать нам, что в этом красивом кувшинчике, пока эти вкуснющие лепешки не остыли?

Миссис Петри, застыла, явно переживая какую-то внутреннюю борьбу, но тоже обняла Грейс.

– Прости, девочка, что накричала на тебя. Я так счастлива, что он цел и невредим, что не могу думать связно, даже когда никакого шума нет. Он здесь, наш Сэм! Я положу эти лепешки в жестянку и выну из духовки теплые!

Сэм подождал, пока мать повернется к ним спиной, прежде чем подмигнуть Грейс, показывая, что они союзники и оба нежно любят Флору.

– Я не сказал тебе, что она печет на всю армию Монтгомери?

Флора каким-то образом смогла рассмеяться.

– Я пеку для своей семьи, Сэм, ни в коем случае не для генерала Монтгомери, хотя, смею сказать, бедняге понравились бы мои лепешки. Иди сюда, дорогая, разве ты не член нашей семьи? Можешь открыть кувшинчик.

Они были слишком хороши. Грейс не могла понять, почему они так ее любят. Сестра терпеть ее не могла. Насколько поняла Грейс, Меган никак не отреагировала на внезапное исчезновение сестры, не встревожилась, не почувствовала даже легчайших угрызений совести. Утаила шкатулку, где лежало прошлое Грейс. Что она надеялась этим приобрести? Если бы Меган хоть немного любила ее, Грейс подарила бы ей замечательные золотые часы, деньги, да все на свете!

Но сейчас она смотрела на мать с сыном и чувствовала нечто вроде счастья.

– Вы лучшие люди во всем мире, – выпалила она и, ощущая себя прощенной за любые грехи, подняла кувшинчик и безуспешно попыталась открыть. Сэм взял у нее кувшинчик. Крышка немедленно ему поддалась. Внутри жидким золотом переливался летний мед.

– Ты первая, Грейс, дорогая. В этом доме джентльмены всегда уступают дорогу леди, верно, Сэм?

– Ты права, ма. Выглядит потрясающе. Полагаю, это от Хамблов, с фермы.

Флора развязала цветастый передник, сложила и повесила на стул, прежде чем усесться рядом с ними.

– Мед у Хамблов чудесный, но это не их. Я им оставлю немного. А ты что думаешь, Грейс?

– Дело в цене, миссис Петри. Я еще не видела, чтобы мед стоил два шиллинга шесть пенсов за фунт. А здесь больше фунта.

Довольная Флора потихоньку расслабилась:

– И?

– Я ошиблась. Думаю, вы нас водите за нос и купили этот кувшинчик в «Фортнумс» Я никогда ничего не видела из «Фортнумс» раньше, но говорят, у них все так чудесно упаковано, а этот кувшинчик – просто красавец. Я права?

Флора только что не танцевала.

– Конечно, Грейс! Когда он опустеет, я поставлю в него розы. Если когда-нибудь у нас снова будут розы. Представляете, как он будет смотреться на прилавке в магазине. Радовать покупателей в дождливые дни.

– Меня ничто не развеселит, пока не попробую, – поддразнил Сэм, и неприятный момент прошел. Каждый попробовал по чайной ложке меда и поклялся, что никогда не будет есть мед, домашний или канадский, из другого магазина.

В ту ночь Грейс спала в комнате, которую раньше делили близнецы Петри, пока Дейзи не пошла в ВВС. Ужин подождал, пока не пришла Роуз, работавшая на местном военном заводе «Викерз». Родные никогда не знали, придет ли она вовремя, потому что все военные заводы работали сверхурочно и даже по выходным. Роуз очень уставала и была вся в пыли и грязи после долгой смены.

Она очень обрадовалась, увидев Роуз так скоро после рождественского визита.

– Не стану обниматься, Грейс, иначе мы обе превратимся в настоящих замарашек. Дай мне пятнадцать минут, чтобы смыть все это, и я вернусь. Хороший день, Сэм?

– Потрясающий! Сначала вернулась Грейс, а потом мы ели лепешки с медом из роскошного кувшинчика. В Дартфорде умеют жить, ничего не скажешь!

Ванна оживила Роуз настолько, чтобы не клевать носом за ужином, на который мать положила столько труда. Мистер Петри вместе с Джорджем поднялся наверх из магазина ровно на столько времени, чтобы приветствовать Грейс объятиями и поцелуем в лоб, переодеться в мундир и взять с собой ужин, завернутый для него Флорой.

– Папа сегодня дежурит в гражданской обороне. Джерри снова взялись за старое.

– Налеты? Вряд ли я смогу выдержать новые налеты.

– Не расстраивайся, малышка, – сказал мистер Петри. – Все будет хорошо. Но, боюсь, мне пора. Долг прежде удовольствия. Что ты думаешь о нашем Джордже? Вырос на целый фут с Рождества. Верно, негодник ты этакий?

Дружески взъерошив волосы Джорджа, Фред отправился следить, не возникнут ли пожары во время налета.

Грейс встретила Джорджа Престона на Рождество, когда тот попеременно жил у Петри и у мисс Партридж. Теперь он не только помогал в магазине, но и работал по воскресенье на ферме Хамблов.

– Мама уверена, что скоро Джордж уйдет от нас, – заметила Роуз. – Он, конечно, будет часто приходить к нам и мисс Партридж – очень ее любит, но еще больше любит жизнь на ферме. У вас должно быть много общего. Расскажи ему что-нибудь веселое о своей работе. Ну хоть о необходимости убивать крыс. Но если серьезно, я молюсь, чтобы война закончилась до того, как он войдет в возраст, а если нет – фермеров на фронт не берут, и он останется здесь, в безопасности.

Грейс взглянула на мальчика, для которого Петри были готовы сделать все, и увидела, как он смотрит на Сэма. Очевидно, Джордж поклоняется ему как герою.

Грейс снова одолели сомнения. Неужели она тоже уподобилась Джорджу? И продолжает ходить за Сэмом хвостиком, считая все сказанное им и сделанное непререкаемым и великолепным? Может, это тоже благоговение перед героем?

– По крайней мере наш Джордж последнее время никуда не исчезал и не выкидывал никаких проделок. Правда, Джордж, милый? Он стал другим, и мы не знаем, что делали бы без него весь прошлый год, – пояснила миссис Петри и любовно улыбнулась, когда бедняга покраснел до ушей от таких похвал.

– Как только наш Сэм захочет выходить, научит его водить машину, верно, Сэм?

– Прямо сейчас мы собираемся играть в змейки и лесенки, и я точно его побью. Буду рад, если присоединитесь к нам.

Но Грейс, заявив, что устала после поездки, ушла спать вместе с Роуз, как только посуда была вымыта и убрана. Сэм, его мать и Джордж вернулись в гостиную поиграть в настольные игры.

«Стоит закрыть глаза, – подумала Грейс, – и все будет как до войны».

Роуз легла в постель и натянула одеяло до подбородка.

– Помнишь, на Рождество мы говорили о том ужасном убежище Андерсона, которое было у вас в саду?

Грейс кивнула, хотя Роуз не могла ее видеть. Убежище действительно было малоприятным. Но конечно, она не рассказывала подруге, как часто оставалась в нем одна, несчастная и напуганная.

– Ненавижу тревоги, – сказала она, но ей ответил только тихий храп.